Преступления прошлого - Кейт Аткинсон

Джош и Том. Очевидно, Лора лучше себя ощущала в девичьей компании, может, мужскую и вовсе не успела оценить. Ближе к концу списка шла сплошь красная фаланга, бесчисленные мальчики, большинство из которых Лора Уайр, скорее всего, даже не замечала, и уж наверняка она никогда с ними не разговаривала. Джексон внезапно вспомнил свои школьные сочинения, затянутые красночернильной паутиной из гневных учительских замечаний. Только закончив школу и записавшись в армию, он обнаружил, что умен.

Полиция допросила всех, кто учился с Лорой, но, к сожалению, почти никого из первой десятки не было в городе. «Промежуточный год»,[71] — сказал Джексону Тео. Он тогда беспокоился, что Лора захочет уехать куда-нибудь к черту на рога. Кто мог знать, что она была бы в большей безопасности в бангкокской ночлежке с блохами и наркоманами, чем в конторе собственного отца. «Меа culpa»,[72] — сказал Тео и улыбнулся, как грустный пес.

На протяжении всего расследования Лору рассматривали исключительно как случайную жертву, полиция была твердо убеждена, что главной мишенью был Тео. Джексон вдруг вспомнил Боба Пека из «На краю тьмы»[73] — сказать по правде, таких сериалов на Би-би-си больше не делают, пожалуй, после «Тьмы» ничего достойного он и не видел. Когда же это было? В восемьдесят четвертом? Или восемьдесят пятом? Он попытался вспомнить восемьдесят пятый. Три года после Фолклендов.[74] Хауэлл демобилизовался, а Джексон подписал контракт еще на пять лет. Он встречался с девушкой по имени Кэрол, но потом она вступила в Движение за ядерное разоружение и заявила, что ее политические взгляды «несовместимы» с их романом. Он заметил, что и сам не очень-то поддерживает ядерную гонку, но ей было интереснее приковывать себя к разным предметам и выкрикивать оскорбления полицейским.

В восемьдесят пятом Лоре Уайр исполнилось девять, а Оливия Ленд была уже пятнадцать лет как мертва. Крейвен, персонаж Боба Пека из «На краю тьмы», тоже был помешан на своей дочери. Эмма — так ее звали, и так же звали девушку под номером пять из красно-синего списка Тео, единственную из первой десятки, которая жила неподалеку от Кембриджа. Кристина, лучшая подруга под номером один, вышла замуж и уехала в Австралию, Эйша — учительница в Дорсете, Том работает в Еврокомиссии в Страсбурге, Джош совсем исчез с горизонта, Джоанна — врач в Дублине, Ханна живет в Штатах, Элеонора — адвокат в Ньюкасле, Пэнси работает в шотландском издательстве. Прямо девичья хиджра[75] какая-то. Словно они бежали от чего-то. («Если вечно бежать, Джексон, то вернешься туда, откуда начал».) Он хотел поговорить с кем-нибудь, кто знал другую Лору. Не потому, что домашняя Лора была ненастоящей, просто, как бы ни был Тео близок с дочерью, наверняка чего-то он о ней не знал или не понимал. Так уж оно устроено. Нравится вам или нет, у дочерей всегда будут секреты.

Эмма Дрейк жила в Крауч-Энде и работала на Би-би-си. Джексон позвонил ей, и она ответила, что с радостью поговорит с ним, и назначила встречу после работы через дорогу от здания Би-би-си, в отеле «Ланэм», чтобы «выпить по коктейлю».

Оказалось, милая девушка, вежливая и разговорчивая. Она выпила три «Манхэттена» подряд, такой у нее, видно, был способ оперативно снимать напряжение. Джексон напомнил себе, что она уже не однокашница Лоры, а двадцативосьмилетняя женщина.

— Помню, я тогда думала, что могла оказаться на ее месте, — Эмма закинула в рот орешек. — Целый день ничего не ела, — извинилась она, — все время просидела в студии. Эгоистично так думать, да?

— Ну почему же, — сказал Джексон.

— То есть со мной, ясно, этого не могло случиться, меня же там не было, в том офисе, в ту самую минуту, но само по себе случайное насилие…

— Вы уверены, что оно было случайным? А вы не думаете, что тот парень, который убил Лору, охотился именно за ней, а не за ее отцом?

За рояль в углу зала сел мужчина в смокинге, размашистым жестом Либераче[76] поднес руки к клавишам и заиграл громкую и вычурную версию «Волшебного вечера».[77]

— Боже! — Эмма Дрейк скорчила мину и рассмеялась. — Может, какой-нибудь ее новый знакомый, не знаю. Наши почти все путешествовали или работали за границей. Только Лора и еще пара ребят собирались в колледж сразу после летних каникул. Я была в Перу, узнала о ее смерти только месяца через полтора. Для остальных это стало уже историей, и почему-то от этого мне было еще тяжелее.

— Любая мелочь, что-нибудь, о чем никто не подумал сказать? — настаивал Джексон.

Он спрашивал себя, не заказать ли ей еще один «Манхэттен», поможет это или наоборот, и следует ли спаивать молодых женщин, а потом отправлять одних на опасные лондонские улицы. Неужели Марли ждет то же самое: она получит хорошее образование, поступит в университет и в итоге будет работать не пойми кем на Би-би-си, по вечерам перебирать с выпивкой, а потом трястись в метро, возвращаясь в одиночестве домой, в съемную квартирку на окраине? Он предложил Эмме Дрейк кофе и вздохнул с облегчением, когда она согласилась.

— Увы, вообще ничего не приходит в голову, — произнесла она, хмурясь на пианиста, теперь игравшего попурри из Эндрю Ллойда Уэббера.[78] — Разве что та история с мистером Джессопом.

— С мистером Джессопом?

— Стэном. — Она нахмурилась сильнее, но это вряд ли имело отношение к «Призраку оперы», — Он у нее вел биологию.

— История? Между ними что-то было?

Имя Стэна Джессопа ему уже встречалось, в другой таблице Тео — «Учителя Лориной школы». Полиция допросила его через два дня после убийства и вычеркнула из списка подозреваемых.

Эмма Дрейк прикусила губу и поболтала в бокале остатки «Манхэттена».

— Не знаю, вам лучше поговорить с Кристиной, они с Лорой были лучшими подругами. И она тоже была в классе мистера Джессопа.

— Она сейчас на овечьей ферме, примерно посреди Австралии.

— Правда? — Эмма на мгновение просияла. — С ума сойти. Мы все как-то потеряли связь. Кто бы мог подумать…

Да что уж там, подумал Джексон, рано или поздно со всеми теряешь связь.

Принесли кофе, и Джексон пожалел, что не заказал для Эммы сэндвич. Что едят такие девушки, когда наконец добираются домой? Они вообще хоть что-нибудь едят?

— Мы договорились встретиться через десять лет после выпуска, день в день, — сказала она, — Перед «Павильоном Хоббса»[79] как раз две недели назад. Конечно же, никто не пришел.

— А вы?

Она кивнула, и ее глаза наполнились слезами.

— Так глупо. Стояла там и ждала как дура. На самом деле я и не думала, что кто-нибудь придет, но поехала, просто на всякий случай. Хуже всего было не то, что никто не пришел, а то, что не пришла Лора. То есть я знаю, что она умерла, и я не ждала, что она вдруг появится, просто, стоя там, я поняла, что для Лоры нет никакого «через десять лет», нет будущего. Для нее все остановилось. Навсегда.

Джексон протянул ей бумажный носовой платок (он всегда носил их с собой, потому что добрая половина его собеседников неизменно заливалась слезами).

— Так что с мистером Джессопом?

— Да просто слухи. Лора замкнутой не была, но и сплетничать она не любила, все держала в себе. Черт, я говорю, как моя мать. Я не вспоминаю Лору. Ужасно, правда? Ужасно, что в конце концов о тебе забывают, а когда вспоминают, то говорят какие-то банальности. То есть я вспоминала о ней перед «Павильоном Хоббса», потому что знала, что другие могут прийти, но ждать Лору — бессмысленно. Но все остальное время… — Она постоянно жевала губу, уже почти до крови искусала. Словно ее никогда и не было, — глухо закончила она.

— Знаете, она не была девственницей. — Джексон бросил пробный шар, и Эмма со вздохом откликнулась:

— А кто был? Она не была святошей. Она была такой же, как все, нормальной девчонкой.

— Но парня-то у нее вроде не было? Полиция опросила всех друзей-знакомых.

— Она никогда ни с кем по-настоящему не встречалась. Так, спала с несколькими, и все.

Твою ж мать! Это считается нормальным? Все девочки десять лет назад так себя вели? Что же они творят сейчас? И что будут творить еще через десять лет? Когда Марли будет столько же, сколько Лоре, когда та сгинула навеки.

— Она вечно с Джошем зависала, они дружили с начальной школы. Мне он никогда особо не нравился. Гонора столько. И чересчур умный.

— Никак не могу выяснить, куда он делся, — вставил Джексон.

— Он бросил учебу. Если не ошибаюсь, он теперь диджей в Амстердаме. Лора с ним потеряла девственность.

— Ее отец думал, что она была девственницей, — заметил Джексон.

Эмма Дрейк рассмеялась:

— Все отцы так думают.

— Даже когда есть доказательства обратного?

— Особенно в таких случаях.