Должок кровью красен - Сергей Зверев

Пошевелил Янчевский пальцем лениво, словно глубоководная рыба плавником. Сигареткой затянулся, пепел струсил на ковер и, на собеседника глаза подняв, ответствовал наконец:

– Знаю я, как с проектом твоим пропащим поступить… Как минус твой в твой же плюс обратить. Ты до такого ни в жисть не додумаешься. Это что касается первой части твоего вопроса. А что касается второй части, то есть моего кровного интереса… – помолчал Янчевский загадочно, покачал головой и, на собеседника снисходительно глянув, молвил: – Петя, мы с тобой много лет знакомы. И все эти годы я в тебя вкладывался, ничего взамен не прося. Как ты считаешь зачем? В чем мой кровный интерес, Петр Владимирович?

Удивился Хомуталин – вот уж никогда не подумал бы, что прожженный чекист такой глупый вопрос задаст!

– Ясно в чем! В деньгах, конечно же! Раньше не просил, зато теперь…

– Я так и знал. – Янчевский презрительно выдохнул. – Не в деньгах, Петя! Точнее, не только и не столько в них.

– А в чем же?

– Во власти. Мы с тобой в прошлый раз об этом уже говорили.

– Что-то не понял я…

– А тут и понимать нечего. Знаешь, Петя, не были бы мы с тобой столько лет знакомы, не сказал бы я тебе одной простой вещи. Той, что теперь скажу. Как личность ты для меня никакого интереса не представляешь. И миллионы твои сами по себе мне тоже не интересны.

– Так почему же тогда столько лет… – Хомуталин обиженно начал, но договорить не успел – правильно понял его мысль собеседник.

– А потому, дорогой Петр Владимирович, что твоя заурядность, даже, я бы сказал, посредственность, лишь вкупе с деньгами твоими меня интересует. Заметь! – только в таком сочетании. Кто из тебя, вороватого комсомольского секретаришки, олигарха областного масштаба сотворил? Я. Вот этими самыми руками. Как ты думаешь – только лишь для того, чтобы через столько лет Диснейленд твой гребаный оседлать, четвертину законную с него поиметь? А идею с Диснейлендом зачем я тебе подал? В контексте мыслишки нехитрой насчет «хлеба и зрелищ»? Ась? Неужели до сих пор не усек? Раскручиваем мы тебя, понимаешь? В глазах общественного мнения раскручиваем. На губернаторство будущее вместо пьяницы Лукьянова, которого вот-вот сковырнут.

– А если я не хочу быть ничьей марионеткой? – неожиданно Хомуталин спросил и смело так в глаза чекистские глянул.

Но Владимира Ивановича вопросом таким не прошибить. Хочет Петя обиженной шавкой повякать – пусть вякнет разок. Знает чекист, за какие ниточки следует дергать, чтобы марионетка дальше не вякала да не рыпалась.

– А твоего желания, собственно, никто и не спрашивает, – ответил чекист абсолютно равнодушно.

– Да, Владимир Петрович, – начал Хомуталин подчеркнуто-скорбно. – Думал я, что мы с тобою друзья. Думал – люди родные и близкие. А вон оно как на самом-то деле… Давай так: я тебе денег дам. За все, что у тебя на меня нарыто.

– Вот как? И во сколько же ты себя самого оцениваешь? – Чекист, с покровительственным презрением.

– Десять миллионов долларов.

– Долларов?

– Да неужели рублей?

– Нет, Петя. Не хочу.

– Двадцать. – Хомуталин, упавшим голосом.

– И двадцать не хочу.

– Так чего ж тебе надобно?!

– Сколько повторять можно… Говорил я тебе уже, Петр Владимирович, тысячу раз говорил. И повторять не устану: надобно мне от тебя лишь одно – полного и безоговорочного послушания. Скажу, бабло из Москвы тянуть, – будешь тянуть. Скажу, это бабло на нужную мне фирму перегонять, – чтобы сию минуту! Скажу, интересный мне закон через областную думу провести, – чтобы беспрекословно!

Поднялся Хомуталин из-за стола. Горделиво поднялся, собственную значимость демонстрируя. Понимает олигарх наш – как ни крути, а придется идти на открытый конфликт.

– Короче, вот что, дорогой товарищ подполковник. Хотел я с тобой по чести разойтись. Но не моя вина, что отказался ты. А теперь меня слушай. Компромату твоему, по большому счету, грош цена в базарный день. А если будешь ты меня шантажировать – придется в твое родимое ведомство за защитой обращаться. Знаю уже к кому.

Уселся Хомуталин на место – и на Владимира Ивановича победно смотрит: что, мол, уел я тебя?

Но спокоен Владимир Иванович. На удивление спокоен.

– Ты, я вижу, открытой войны хочешь? Будет тебе война. Да только проиграешь ты в ней… Потому как слишком многого еще не знаешь!..

3

Странное это занятие – впервые читать письмо, столько лет назад для тебя написанное. Но если письмо это предсмертное и если оно к тому же полностью ломает представление о причинах смерти писавшей – не странное это занятие, а страшное…

Иван за сегодняшний вечер письмо Ксюхино наизусть выучил. Конечно, много лишнего она перед смертью надиктовала. Оно и понятно – у кого после пятидесяти сильнейших психотропных таблеток голова варить будет?

Винится она в письме, просит у Ивана прощения… Через каждую строчку! Мол, какая я дура была, знала бы раньше! Так мне и надо теперь! Сама виновата…

Но не это главное.

Оказывается, не выкидыш у Оксаны-то был! Оказывается, комитетчик Янчевский на ребенка сперва согласился… Точнее, сделал вид, будто бы согласился, и даже разговор о ЗАГСе завел. И, бдительность дурочки этой наивной сладкоречивостью усыпив, подсунул ей каких-то таблеток: мол, витамины импортные, для нашего будущего малыша пользительные! Принимай, мол, по четыре штуки после еды, так надо… Та и принимала.

Пока выкидыш не произошел. И лишь потом от врачихи в женской консультации узнала, что это за «витамины»-то были: какое-то сильнейшее патентованное средство для прерывания беременности!

Вот тут-то Ксюха и прозрела.

Встретилась Оксана Медведева с Владимиром Янчевским и высказала ему все, что по этому поводу думает. А заодно пригрозила – мол, пойду я в районное управление да и расскажу начальству высокому о моральном облике молодого чекиста! Вот тут-то молодой чекист и сел на задницу.

Жениться не выпадает, потому как возненавидела его Оксана после всего произошедшего люто, к начальству высокому допускать ее тоже нельзя. Вот и решил он от свидетельницы избавиться. Прощения попросил, бутылку шампанского купил и, распив ее с обесчещенной в знак примирения, к кровати ее привязал да две упаковки тазепама ей в глотку и затолкал. Продуманно, гад, сработал: понимал, подлец, что девушки, на суицид решившиеся, не вешаться склонны, не под машину бросаться, а именно травиться!

Однако чего-то чекист не рассчитал. То ли раньше времени смерть Оксанину зафиксировал, то ли помешало ему что-то убийство до конца довести. Ушел он из дома Медведевых, а соседи, неладное заподозрив, дверь входную взломали и, состояние девушки оценив, «Скорую помощь» вызвали. Остальное известно…

А еще известно Зарубину, почему Супруна зарезали. Видимо, спустя много лет обнаружил фарцовщик давешнее письмо и решил с комитетчика немного капусты срубить.

Конечно, теперь все подробности лишь одному Янчевскому известны: что ему Супрун накануне смерти своей говорил, чем именно угрожал, какую сумму за письмо требовал… Может, и сам Владимир Иванович глупого шантажиста зарезал, может, заказал его климовским «черным»… Не суть важно. Важно другое: еще недавно чекист был стопроцентно уверен, что мертв Зарубин Иван. А стало быть, считал справедливо: письмо Оксанино, если оно где-то и существует, никогда в его руки не попадет.

Вот почему подонок-то этот Ивана так испугался, когда Зарубин в гости к нему пришел!

…Читает Зарубин письмо, шевеля губами. В сотый раз, наверное, перечитывает.

– Ну что, товарищ чекист… Чувствовал я, что придется с тобой опять свидеться! Чувствовал: не все долги я с тебя взыскал. Так что придется тебе опять ответ держать…

4

Вечер тоскливый. Сумрак лиловый. Низкие тучи на небе. Из проходной локомотивного депо работяги валят. Кончен рабочий день, вымыты руки от мазута да копоти, в раздевалке железные ящички со спецовками на висячие замочки закрыты. Металлический лязг в голове, ломота в спине страшная, а ноги-руки гудят, словно не конечности это, а мачты высоковольтной электропередачи.

Пивка бы сейчас…

А вот пивко нынче – только в магазине. Бутылочное. И то, если повезет, чтобы не разобрали…

Трем слесарям, первым из проходной вышедшим, повезло.

Купили по паре бутылок на брата, уселись в скверике, закурили, открыли по первой да нехитрую беседу завели…

– Слышь, братан, что мне сегодня сказали? Нашли вроде того террориста, который Залинию нашу поджег! – один заявляет.

– Да неужели! – второй, не веря.

– И я о таком слышал… – третий, уверенно. – ФСБ его вычислила, точно знаю. Он вроде уже показания дает. И знаете на кого? На Хомуталина!

– Да не может быть! Ему-то зачем было?

– Я сам-то не знаю, но у Витькиной двоюродной сестры муж вроде бы в ФСБ работает… Витька мне сам говорил: сел он с ним, выпил, как полагается, а фээсбэшник ему по секрету и рассказал: мол, если бы Хомуталин этот землю в Залинейном районе по закону скупил, ему бы херовой туче народа квартиры бы пришлось строить. А так – типа как из фонда муниципального строительства погорельцы получат.