Очевидность и построение . Материалы для критики исторической догматики - Ральф Девидсон

Турецкий востоковед Ахмед Зеки В.Тоган, который нашел рукопись в 1923 г. на северо-востоке Ирана, рассматривает это в качестве относительно нормального отношения средних людей к «гениям» и цитирует татарскую пословицу: «Если ты слишком много знаешь, тебя повесят, но если ты скромный, то будут на тебя наступать». (Koestler, 33)

Но если европейское коренное население действительно систематически искореняло развитую логику, то тогда спорно, смогло ли бы оно в таком положении производить технические и общественные инновации.

Рукопись датируется годом 309, что вообще-то считается 921 нашего времяисчисления. Культурная ступень, на которой стоят сакалиба к этому времени, во всяком случае, удивительно низка и познается по описаниям германцев, которые дает Тацит. Ибн Фадлан описывает сакалиба как людей, грабящих торговцев (грабящих и торгующих), которые своих соседей атакуют, унижают, грабят и убивают и в этих разбойнических набегах захватывают рабов, которых они оставляют или продают на Восток. Персидский поэт Низами[124][124] (из 12/13 столетий) сообщает еще о времени разбойнических набегов этих коренных жителей и указывает на них как на ослов с человеческим лицом (Hasenfratz, 15). То, что эти коренные жители могли бы быть идентичны среднеевропейским коренным жителям, напрашивается сказать, если рассмотреть религиозность.

Ибн Фадлан пишет: «Если ваши суда прикрепить к якорной стоянке, то пойдет каждый в страну... и отправится к длинным прямым изделиям из древесины с человеческим лицом, вокруг которых меньшие фигуры и позади которых из земли торчит высокий стержень. Он обращается к большой фигуре, падает перед ней, кричит «yo раввин» («моему господу»), перечисляет все товары (рабы, соболиные меха), который приводит он с собой, и просит его, чтобы он стал ему торговым партнером. При этом он кладет принесенные продукты питания и напитки перед древесиной вниз ... (и) приносит дальнейшие подарки, также меньшие фигуры, с которыми он обращатеся к «нашего господина жене, дочери и сыновьям». (Hasenfratz, 16)

Также в Средней Европе нашли указания на почитание жердей. Поблизости от Eutin и Oberdurlu[125][125] находили почитание так называемых «идолов виде столба» и признаки того, что эти культовые сваи были укреплены черепами жертв перегонщиков скота. Еще в Эдде речь идет о деревянных мужчинах» (Hasenfratz, 16).

***

Самым важным географическим писателем этого времени был Масуди[126][126] (умер 956). Он ориентируется на иудо-библейское знание и перечисляет следующие народы, он пишет:

«Франк, славяне, лонгоабрды, испанцы, Гог, Магог, турки, хазары, болгары, аланы, галицийцы и другие народы, которые, как мы упомянули, удерживают область каменных идолов, то есть север, происходят они, по единогласному мнению мужей с пониманием вещей и образоваанием среди докторов божьего права, все от Яфета, сына Ноя». (B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 140)

Масуди дает нам описание франков, славян и наций, которые являются им соседями. «Холод и влажность господствуют в их областях, и снега и льды там бесконечны. Теплого насторения им не хватает; тела тяжелы, характер крепкий, обычаи крутые, их понимание тупое и языки тяжелые. Их цвет настолько белый, что выглядит голубым. Их кожа тонкая и мясо грубое. Также уши голубые и соответствуют цвету кожи; волосы скользкие, как влажный туман и красноватые. Религиозным убеждениям не хватает постоянства, это из-за холода и отсутствие теплоты. Чем севернее они попадаются, тем они более глупы, более крепки и более примитивны. Эти свойства усиливаются в них, если они далее на север тянутся ... Те самые, которые живут более чем на шестьдесят миль в той сторону этой широты, суть Гог и Магог. Они находятся в шестом климате и причисляются к зверям» (Льюис, S. 139). Это описание европейских коренных жителей, которое дает нам Масуди в X столетии, является одним из самых старых. Совершенно не уверен, объежает Масуди Европу сам или опирается на свидетельства третьих лиц. Ибн Якуб, напротив, мог бы фактически объехать страну франков сам. Он пишет о городах Шлезвига, что жители бедны, питаются рыбами и своих детей бросают в море «чтобы экономить свои расходы». Больше всего его впечатлил Майнц: «Магаданша очень большой город, частично населенный и частично засеянный. Он лежит в стране франков на реке, которая называется Рейн, и богат на пшеницу, ячмень, спельту (Примечание: спельта—один из видов полбы), виноград и фрукты. Там имеются дирхемы из Самарканда лет 301 и 302 (913/915) с именами господ монеты (господ, изображенных на монетах) и датами чеканки... странно то, что есть там пряности, которые происходят только из стран Дальнего Востока, они импортируются из Индии, откуда они происходят в больших количествах». (B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 193).

Теперь возникает вопрос: подразумевались ли Ибн Фадлан, Масуди, Ибн Якуб и другие ранние исламские авторы, которые объезжали запад, как мусульмане? Их тексты, конечно, очень редки в оригиналах, но дошли до нас преимущественно более поздних копиях мусульманских авторов. Мусульмане могли ездить, собственно, в немусульманские области без военной цели. Поэтому области вне ислама будут обозначены как «Дома войны» (al-harb). (W. Heinrichs, Orientalisches Mittelalter («Восточное средневековье»), S. 19).

Мусульмане не могли изучать также никакого другого языка кроме арабского, они тогда обвинялись в безбожье. Поэтому можно будет предположить, что «мусульманские» путешественники могут чувствовать принадлежность к иудейской или протоиудейской культуре. Также наш свидетель Якуб мог бы быть иудеем, как можно заключить уже из его имени: Ибрагим Ибн Якуб аль-Израили аль-Туртуши. В имени перечисляется довольно много: Абрам, сына Якова, Израиля из Тортоса (города на каталонском побережье). Отчет пропал. Имеются выписки испанско-арабских географов XI столетия Бакри и Удгри.

Нужно говорить отчетливо: «арабское» влияние, которое решающим образом должно было повлиять на средневековую европейскую цивилизацию (как сегодня некоторые исследователи, согласно которым постоянное, чисто европейское развитие цивилизации более не достоверно, тем не менее, хотят соглашаться), может быть таковым, и, если вообще имело место, осуществилось не в фундаментальной форме.

Убедительно было бы предположить как культурных носителей иудейскую, и, соответственно, возможно, протоиудейскую культуру. Ибн Курдадбег, перс, подтверждает значение иудеев для раннего средневековья. Он пишет:

«На север от Андалузии лежат Рим, Бурьян и страны славян и аваров. (Как примечание: что такое Бурьян—это загадка. Возможно, под этим подразумевается Бургундия. Но также эта легендарная Бургундия лежит, по данным историков, то ли на Роне, то ли на Рейне). От западного моря шли славянские, греческие, франкские и ломбардские рабы, греческие и андалузийские рабыни, бобровые шкурки и другие меха, парфюмерия Стиракса и в лекарства в виде мазей (...). имеются иудейские торговцы которые говорят на арабском, персидском, греческом, франкском, андалузийском и славянском. Они путешествуют с запада на восток и с востока на запад сушей и морем. С запада они привозят евнухов, девушек и юношей в рабство, парчу, бобровые шкурки, клеи, соболя и мечи». ((B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 138).

Интересным является то обстоятельство, что иудейские торговцы, как посредники между востоком и западом, в этом перечислении говорят обо всех важных языках своего времени, кроме латинского. Латинский язык должен был, следовательно, в раннесредневековой Европой быть либо полностью незначительным, либо идентичным с андалузийским или франкским языками. (Что подтверждало бы наше предположение, что латынь является искусственным языком позднего средневековья). Ибн аль-Надин дает в X столетии обзор об учебной литературе арабов и не арабов. При этом он перечисляет согласно Б.Льюиса шестнадцать языков. Из них европейских только три. Первый греческий, который, как оказывается, Аль-Надим хорошо знает. Вторым является шрифт лонгобардов и саксов, «народа между Рим и Франъя, вблизи правителя Андалузии. Их алфавит состоит из 22 букв». Он называется апостольский. Третьими являются шрифты франкских языков. Все, которые он знает, он берет из доклада об итальянском посольстве в Багдад (в 906 году). Посол имеет при себе письмо, которое в Багдаде никто не мог читать, «на шрифте, который похож на греческий, но прямолинейный». Наконец, франки находят в вещевом обозе (Kleiderlager) того, который может переводить письмо на греческий. Тогда был призван Исхак Ибн Гунайн, и он перевел его с греческого языка на арабский. Франкский аль-Надима мог бы быть предроманским, так как прямолинейный шрифт похож на латинский, и так как обыкновенный франкский раб в Багдаде мог франкский на греческий переводить. Так как мы знаем, что оба языка еще к началу средневековья должны были быть очень похожими. Также то, что шрифты были очень похожими, доказывает кодекс Безе Кантабригенского (Гунгер, 174).