Первый судья Лабиринта - Алексей Кирсанов

«Бедная девушка», — подумалось Андрею.

Шеф чуть подался вперед:

— Начинай ты, Денис. Потом результат зафиксируешь, и сравним с натуральным.

— Ок.

Денис навис над Леной, с помощью специальных липучек цепляя ей датчики на лоб, с боков на шею, на живот. Потом задумался.

— Прямо на белье лепим?

Он вопросительно посмотрел на Андрея.

— Да, — коротко ответил тот.

Денис быстро прикрепил электроды Лене на грудь и низ живота и уселся за клавиатуру.

Мужчины, не отрываясь, следили за монитором.

Сначала экран был темным. Но вот в середине вспыхнула пурпурная точка, выросла размером с горошину, завертелась. Достигнув размеров некрупного яблока, заклубилась спиралью и расширилась огромной окружностью к границам экрана. Из центра выстрелил пучок белых одинаковых лучей, напоминающих раскрывающийся зонтик. «Зонтик» крутанулся четыре раза по часовой стрелке, затем застыл. С периферии сгустилась светло-сиреневая дымка, наползла облаком на лучи, распределилась между ними, вытягиваясь в нити. В местах переплетения с лучами кое-где образовывались узелки, на глазах собирающиеся в группки.

«Петли, — машинально отметил Андрей. — Как много петель… Но как здорово, действительно здорово! Все видно! Ай да мы»…

— Ну, хватит? — спросил Денис, оторвавшись от клавиатуры и взглянув на экран.

— Андрей, как вы считаете, информации достаточно? — пробасил шеф.

— Да, вполне. Фиксируем, и потом — я.

Денис сохранил картинку и принялся отцеплять датчики. Лена шумно вздохнула, пошевелила руками.

— Еще не все! — буркнул Денис. Она испуганно замерла.

Шеф смотрел на Андрея, ожидая продолжения действия.

Эссенциалист внутренне напрягся. Неровно застучало сердце. «Экстрасистола. У меня? — с удивлением подумал Андрей, — так нельзя. Надо успокоиться. Это важно сейчас…»

Он взглянул на Лену.

— Не волнуйтесь. Все будет хорошо.

Андрей улыбнулся, девушка улыбнулась в ответ.

Он повернулся лицом к монитору и сложил руки, как перед чайной церемонией.

«Пламя костра рассыпается тысячей нитей… Много миров, едина их главная сущность…

Много миров…

Черт. Так вот, что это значит…»

Ему хотелось обернуться, посмотреть в глаза Денису, Лебедеву, спросить: как же так? Почему он здесь? За что?

Но надо работать.

Андрей положил правую руку на чувствительную панель, а левую — Лене на живот.

В центре экрана вспухла пурпурная точка.

Андрей переместил руку на лоб, на шею, грудь и низ живота девушки. Точка на экране вырастала в клубок, закручивалась спиралью, расходилась окружностью, вот брызнули лучи, завертелся зонтик, сгустилась дымка…

Наступил момент, когда паутина на ЭМ в точности повторила график на экране преобразователя. Шеф и Денис радостно загалдели.

— Получилось! Сергей Васильевич, получилось!

— Молодец! Молодцы вы оба, ребятушки!

Но Андрей на этом не остановился. Он продолжал сканировать сущность. И вот по экрану побежали вектора…

— А это что? — с подозрением спросил Лебедев.

— Это нужно для лечения. Точки и пути воздействия.

— А! Ну, лечением же вы еще не занимались? Достаточно! Сохраняй.

Андрей не стал спорить и зафиксировал паутину.

«Я нарушаю Стандарт… Неприкосновенность личности и врачебная тайна. Вполне хватит для Трибунала… Однако я сделал это! У меня получилось!»…

Шеф с Денисом прилипли к экранам, оживленно обсуждая результат.

— Ну вот. Найдите десять отличий, — хохотнул программист.

Лена потянулась за блузкой, жалобно посмотрев на Андрея.

— Спасибо вам, Лена. Это исследование очень, очень важно для нас всех.

«И почему я это говорю? Важно, да. Потому что противозаконно».

Лена одевалась, молча кивая.

Однако корректор в душе Андрея брал свое.

— Если позволите, я… вам дам совет.

Девушка с надеждой взглянула на эссенциалиста.

— Вам нужно заняться экстремальным спортом. Прыгать с парашютом. Серфинг. Хотя бы ролики. Идеально подошли бы автогонки. Или подводное плавание.

Лена недоверчиво взглянула на Андрея: не шутит ли? Но он был серьезен.

— Спасибо… я попробую. Сергей Васильевич, я могу идти?

— Да, — не оборачиваясь, махнул рукой шеф.

Лена еще раз улыбнулась Андрею и тихо удалилась.

«И парень тебе нужен другой. Не этот старый козел», — прибавил про себя эссенс.

* * *

Шеф собрал их в кабинете и хвалил. Долго хвалил, искренне.

«Не к добру гусь загоготал, — думал Денис, переминаясь с ноги на ногу, — зуб даю, до вечера гадость какая-нибудь произойдет»…

Андрея раздирали противоречивые чувства.

Надо бежать отсюда, возвращаться в Лабиринт.

Но с другой стороны…

Они почти сделали прибор, остались мелочи. Он будет работать. Он поможет людям.

Противозаконно? Да. Но что же получается: противозаконно помогать страждущим?

Абсурд.

Эта Лена с патологической неуверенностью в себе, сильной близорукостью и спазмами в желудке.

Денис с больным позвоночником. Он не жалуется, но Андрей же не слепой.

Лебедев… это вообще конгломерат проблем.

А ведь людей в этом мире тысячи. Может быть, даже — миллионы…

Почему нужно скрывать от них благо?

Непонятно.

И все-таки: что они сделали с его сущностью? Почему не рассказали все, как есть?

Сколько загадок…

Они получили премию и «добро» на дальнейшую работу, а еще шеф обещал закатить корпоратив по окончании проекта.

Несмотря на радужные перспективы, Щемелинский вышел из кабинета, морщась и хватаясь за спину.

Андрей не выдержал и окликнул его.

— Простите, Андрей Николаевич, — отозвался Денис. — Я буквально на пару минут, дойду до гаража. За аптечкой.

— А в аптечке есть что-то, способное вылечить боли в спине? — невинно поинтересовался Андрей.

— Нет, конечно. Две таблетки анальгина выпью.

— Тебе это не поможет. Пойдем в кабинет, я посмотрю.

Денис заколебался. На лице его отразилась внутренняя борьба.

— Мы что же, — внятно произнес Андрей, — делаем уникальные приборы для других, а сами страдаем?

Он открыто взглянул в глаза Денису. Тот не опустил взгляда, но Андрей почувствовал, что это дается ему нелегко.

«Что ты за человек»? — подумал Андрей и повторил:

— Пошли! Иначе я все брошу и уйду.

Дениса передернуло, как от удара током. Он поспешно опустил голову, но Андрей успел заметить выражение ужаса на его лице. Затем он выпрямился и поплелся за эссенциалистом.

* * *

Денис вышел из офиса, чувствуя себя раскуроченным механизмом, который только что привели в условно рабочее состояние.

Спина болела меньше. Нет, боль не прошла до конца, до полного счастья было еще очень далеко. «За один раз не вылечить», — сказал Андрей. Но Денис в кои-то веки почувствовал, что внутри у него человеческий позвоночник, а не отрезок искрящего оголенного кабеля. Этот кабель будто обернули изолятором — боль осталась, но притуплённая. С ней уже можно было жить…

Денис завел машину и поехал на встречу с Ксаной.

«У вас в паутине затемнение. А вам ведь лет тридцать пять, не больше?.. Что вы делаете с собой?»

Что он понимает, эссенс! Ламер с искусственным наполнителем, который жив только благодаря Денису. Летал бы сейчас в космосе, развеянный на атомы…

Однако облегчение принес, этого не отнять.

По дороге программист притормозил у палатки с цветами, выбрал три желтые хризантемы, попросив тщательно упаковать в пленку.

Бутылка «Чинзано» и коробка «Ферреро роше», которые так любит Ксана, купленные еще утром, лежали на заднем сиденье.

Ссориться с Ксаной точно не стоит.

К гостинице он подъехал, уже почти не ощущая боли и оттого в приподнятом настроении.

Сейчас ему, пожалуй, хотелось увидеть Ксану. Ведь все-таки сегодняшняя победа — и ее заслуга.

Выходя из машины, Денис увидел свою бывшую помощницу, поднимавшуюся на крыльцо гостиницы.

Статная, как королева.

Денис даже подумал: а не зря ли он отпустил эту женщину?

Он догнал ее в дверях.

— Здравствуй, дорогая!

Ксана обернулась, в волосах переливались разноцветные блестки. Денис уже успел забыть, каким лаком она пользуется…

Он вручил букет.

— Ой, привет! Спасибо… Желтые, мои любимые… Как тебе костюм этот идет!

— Для тебя старался!

Он чмокнул ее в щечку.

— Пойдем?

— Пошли, — вздохнула Ксана.

— Почему самая красивая на свете женщина вздыхает?

— Да так…

Они прошли в холл, заказали номер, поднялись на второй этаж.

Стандартный полулюкс: столик, телевизор, кресла, широкая кровать…

— Такой же номер, как у нас был, — с легкой ностальгией в голосе произнесла эссенциалистка.