Проклятье Персефоны (СИ) - Харос Рина

— Будешь ли ты со мной так же нежен, как четыре года назад? Будешь ли ты мне принадлежать так же, как четыре года назад? — изогнув уголок губ в ухмылке, я внимательно наблюдала за реакцией мужчины. Не собираясь отступать, одной рукой я сильнее обвила шею Уильяма и, слегка двигая своими бедрами поверх его живота, начала покрывать его лицо легкими поцелуями. Дыхание мужчины сбилось, руки сильнее сжали мою талию, но он не позволял себе ничего, что могло бы меня разозлить.

— Ну же, скажи… — мои поцелуи становились все требовательнее. Я провела по губам Уильяма языком, после чего слегка приоткрыла их, дразня и проникая внутрь. В эту же секунду мужчина резко схватил меня за волосы и отдернул от себя, внимательно всматриваясь в мои глаза.

Приручи, а затем уничтожь. Предательство не должно остаться безнаказанным.

Уильям посадил меня на кровать, предварительно скинув с нее все старые вещи. Наклонившись надо мной, он легким движением руки опрокинул меня на подушки, начав расстегивать свою рубашку, не сводя глаз с моего тела. Закончив с последней пуговицей, он откинул рубашку в угол комнаты и, присев на колени, аккуратно развел мои ноги в стороны. В попытках разгорячить Уильяма еще сильнее, я наигранно отпрянула от него, но лишь ощутила стальную хватку на своем запястье и горящие от желания глаза мужчины, который в следующую секунду произнес хриплым голосом:

— Я хочу доказать, что достоин тебя.

Уильям провел пальцами по моей прохладной коже, из-за чего тело покрылось мурашками. Легкие прикосновения затягивали жгущий клубок внутри живота, и мужчина обхватил обеими руками мои бедра и слегка придвинул к себе, начиная покрывать живот мимолетными поцелуями. Чередуя поцелуи и движения языком, он изредка поднимал на меня взгляд и самодовольно улыбался глазами, заметив мои судорожные стоны.

Внезапно я почувствовала поцелуи внизу живота, которые медленно спускались вниз: слегка покусывая кожу, Уильям большим пальцем левой руки провел по клитору, после чего поцеловал его и начал неистово ласкать языком, проводя им то вверх-вниз, то по кругу, чередуя с поцелуями и легкими покусываниями половых губ.

Изогнув спину и издав стон, я зарылась руками в волосах мужчины и притянула ближе, закинув ноги на его спину. Сильные пальцы крепко держали мои ягодицы, оставляя красные следы на коже, но все это казалось незначительным, ведь сейчас этот мужчина старался доказать мне, что даже спустя столько лет он все еще принадлежит мне. Спустя несколько рваных движений языком, я почувствовала, что вот-вот кончу и сильнее обхватила руками волосы Уильяма, но он отстранился и хрипло произнес:

— Не сейчас. Только не так.

Резко отпрянув от меня, он быстрым движением расстегнул штаны и, скинув их, забрался на меня. Приподняв одну мою ногу, он закинул ее себе на плечо, вторую отвел в сторону и плавно вошел в меня. Боль, пронзившая все тело, заставила меня выгнуть спину и больно укусить мужчину за плечо. Уильям лишь крепко прижал меня к себе и, опустившись на локти, начал двигаться, покрывая шею поцелуями. Уильям двигался медленно, размеренно, ласки и поцелуи притупили боль, на смену которой пришло наслаждение. Его взгляд сверкал первобытным огнем, на губах играла хищная улыбка, а хватка была почти железной, костяшки пальцев побелели. Я сейчас отчаянно нуждалась в том, чтобы почувствовать его еще ближе, еще глубже. Закусив губу и издав слабый стон, я чувствовала, как жар растекается по телу, заставляя меня судорожно сжимать пальцами простыню. Внезапно мужчина отстранился от меня и провел подушечками пальцев внизу живота. Тело все заныло, будто превратившись в пустой сосуд. Я хотела было попросить мужчину продолжать, но лишь почувствовала, как сильные руки переворачивают меня на живот, покрывая кожу на спине рваными, резкими поцелуями, прикусывая и оттягивая ее. Это было почти больно, но обострило ощущения настолько, что я сладостно вскрикнула. Одна рука грубо накрыла мой рот, заставляя замолчать, вторая схватилась за волосы, сжала и потянула на себя. Я сладостно застонала, когда он снова проник в меня, доводя до сладкой, почти невыносимой неги. Уильям вел меня по тонкой грани похоти и удовольствия, он делал это искусно, будто давно знал каждый участок моего тела. Пара толчков — и я, достигнув пика наслаждения, обмякла в руках мужчины, стараясь привести дыхание в порядок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Спустя пару мгновений Уильям издал гортанный рык, сделав последний толчок, и, осторожно выбравшись их моих объятий, лег рядом, притянул к себе, крепко прижав и вдыхая запах волос. Умиротворенно прикрыв глаза, я позволила себе впервые за столько недель расслабиться и оставила на его губах легкий поцелуй.

Почувствовав вновь накатившее желание, я ладонями слегка надавила на грудь мужчины, тем самым увеличивая расстояние между нами.

— Ты же не думаешь, что эта минутная слабость позволит тебе ускользнуть от разговора? — слегка прищурившись, я внимательно посмотрела на Уильяма.

— Минутная? — удивленно выгнув бровь, мужчина провел ладонью по низу моего живота и проникнул двумя пальцами в пульсирующее от наслаждения лоно, заставив слабо вздохнуть. Пока его прикосновения не зашли дальше, я ловко схватила запястье и отстранила его руку. Устало вздохнув, Уильям перевернулся на спину и заложил руку за голову, не сводя с меня взгляда, после чего кротко кивнул и хрипло произнес:

— Было бы неправильно держать тебя в неведении, так что давай, выпытывай правду, моя госпожа, — не выдержав, он издал короткий смешок.

— Откуда у тебя этот шрам? — почему-то задала я именно этот вопрос, хотя в голове роились и другие более важные мысли.

— Этот? — Уильям усмехнулся и провел подушками пальцем по шраму. — От твоей матери.

Часть 1. Глава 14. Ведомый попытками счастье отыскать, готов ли ты на жертву?

УИЛЬЯМ

Земли, с которых я прибыл, были покрыты снегом, что заставило меня захватить с собой теплую одежду. Накинув пиджак, я рассчитывал, что на родном континенте промозглая погода, но солнце высоко стояло в зените, отчего становилось до невозможности жарко. Рубашка, надетая под пиджаком, прилипала к коже, но снимать одежду и нести ее в руках я не хотел.

Когда я вернулся в родной город, то узнал, что мать умерла за несколько месяцев до моего приезда. Старый кузнец показал мне ее могилу и, отправившись на кладбище, я просидел там не меньше суток и ушел, когда слез уже совсем не осталось, а тело ломило от боли. Казалось, я пролежал на земле, укрывшись пиджаком, около ее могилы вечность, после чего заснул беспокойным сном. Я винил в ее смерти себя, что она не смогла перенести такого удара и столько лет пребывала в неведении, пока я жил в свое удовольствие и ни в чем не нуждался.

К тому моменту, когда я пришел в себя, солнце уже начало припекать, будто пыталось выгнать меня с могилы матери. Тело ломило от того, что после пробуждения я еще долгое время просидел, сгорбившись, на холодной земле, оплакивая свою потерю.

Собравшись, я поднялся на слабых ногах и, обхватив себя руками, чувствуя озноб, направился к дому Эмилии. От кладбища до ее дома было не больше мили. За считанные минуты я добрел до крыльца и постучался в дверь сначала тихо, но, когда не услышал никаких признаков жизни, застучал громче. Спустя пару мгновений я услышал ругань и быстрое топанье. На пороге я увидел женщину, держащую в руках кинжал с переплетением золота и серебра на рукояти, но я не подал виду, что меня насторожило такое приветствие. Увидев меня на пороге, она, казалось, лишилась дара речи: губы открывались и закрывались в безмолвном ропоте, рука лишь сильнее сжала нож. Я напрягся, готовый к любому исходу, но до последнего старался быть дружелюбным и ничем не выдать своего волнения, лишь слабо улыбнулся.

— Здравствуйте, мисс… — внезапная боль пронзила мою левую часть лица в районе брови и глаза. Дотронувшись рукой до раны, я почувствовал кровь, заливающую ладонь, теплыми каплями стекающую с локтя и заливающую одежду.