Проклятье Персефоны (СИ) - Харос Рина

— Ты все сделала так, как я тебе велела. Ты больш-ш-шая молодец. Но ответь ещ-щ-ще раз на вопрос: ты готова?

Сирена долго всматривалась в лицо Сары и, наконец, кротко кивнула, давая понять, что она согласна. Затем протянула руки, схватила ладонями за Сару с такой силой, что побелели костяшки тонкий пальцев, будто существо боялось передумать. Королева устало вздохнула и, наклонившись, поцеловала сирену в губы, из-за чего та застыла, округлив кровавые глаза от ужаса, а тело ее уже начинало дергаться в судорогах. Дикий истошный крик разорвал тишину. Сара отошла в сторону и жестом приказала второй не приближаться.

Спустя несколько мгновений все стихло. Сара подошла к сирене и, проверив пульс, удовлетворенно кивнула. Повернувшись ко второй сирене, она произнесла:

— Помоги ей добраться до суш-ш-ши. Ноги она обретет, как только коснется земли. Подстрой все так, будто она потерпела круш-ш-шение на корабле и примани голосом того человека, которого выбрало ее сердце. Ты поняла?

Сирена кивнула и, обхватив тело сестры обеими руками, неуклюже доползла до края кармы. Ухватилась за нее одной рукой, она легко подтянула тело, не выпускала из объятий сестру. Я не успел сделать и вздоха, как сирена сиганула за борт корабля.

— Что это было, черт возьми? — рухнув на доски и обхватив ладонями голову, я начал медленно покачиваться взад-вперед, пытаясь вытеснить из головы произошедшее. Сара села около меня, но вместо ног у нее вырос хвост, не такой, как у других сирен, а с огненной чешуей, напоминающей алый закат. На голове появилась диадема, напоминающая лавры, сделанная из морских звезд, плотно спаянных между собой и обрамленных сверху некой позолотой.

— Прекрати себя ж-ж-жалеть и вести себя как ничтож-ж-жество, — голос, наполненный презрением, отрезвил мой разум.

Заметив мое замешательство, она продолжила уже более снисходительно, устало вздохнув:

— Эмилия — ключ к моему освобождению, и только ты сможеш-ш-шь ее убедить помочь мне. За те годы, которые я наблюдала за вами, ты единственный, кому она доверяла. Ты многого о ней не знаеш-ш-шь, хотя уверен в обратном. Ты хоть раз спраш-ш-шивал, откуда у нее медальон, который она носит, не снимая?

— Ей его подарила мать. Обычная побрякушка, не более.

— Да неуж-ж-ели? Это она тебе так сказала, я полагаю?

Ответа не последовало. В этот момент я почувствовал себя настоящим дураком, которого то и дело обводили вокруг пальца и пытались сделать своей марионеткой. Порой мне казалось, что мое тело и мысли принадлежат совсем не мне, а другому человеку, который ведет меня семимильными шагами к плачевному финалу моей и без того ничтожной жизни.

Горько усмехнувшись, Сара взглянула на море, в объятьях которого скрылись две сирены.

— Этот корабль теперь твой, Уильям. У тебя будет все: судно, власть, деньги, авторитет. Никто не вспомнит про капитана этого корабля и его команду. Тебе лиш-ш-шь стоит принять мое предложение и помочь. Пока дело не дош-ш-шло до кровопролития, я лишь хочу сказать, что во мне осталось больше человеческого. Я хочу решить все… — сирена запнулась, явно стараясь подобрать слова, — … мирно. Да, я хочу реш-ш-шить все мирно.

Рвано выдохнув, я внимательно всмотрелся в лицо сирены: внешне она напоминала человека — те же черты, речь, манеры, но все ее нутро излучало власть и решительность в случае неповиновения. Опустив взгляд на шею, я заметил изуродованный участок кожи, ожог, шрам, который отдаленно напоминал лицо мужчины. Сдвинув брови и прищурившись, я попытался рассмотреть более детально, но Сара заметила мой пристальный взгляд и моментально скрыла уродство волосами. Гневно сверкнув глазами, она обнажила верхний ряд острых зубов, тем самым дав понять, что ее великодушие лишь маска, скрывающая нарастающие гнев.

Стоило мне только открыть рот и вдохнуть, чтобы задать вопрос, как сирена вскинула руку, желая, чтобы я замолчал. Сжав челюсть, она устало взглянула в рассветное небо и, легко запрыгнув на борт, перекинула хвост в сторону морской глади.

— Эмилия еще молода и глупа, чтобы понять свою знач-ч-чимость для меня, — сверкнув глазами, покрытыми алым туманом, сирена облизнула губы. — Ты не сможеш-ш-ш-ь видеть ее четыре года. Она должна проявить себя, войти в полную силу. Ни один корабль, ни один человек не сможет потопить твое судно и убить тебя, Уильям. Пока ты помогаеш-ш-шь мне, никто не посмеет тронуть тебя — ни на суш-ш-ше, ни на воде. Четыре года, Уильям, не пытайся найти ее раньше. Когда придет время, судьба сама приведет вас ко мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Затем, подбежав к борту корабля, я услышал короткий всплеск воды и увидел небольшую воронку, которая образовалась на морской глади после того, как Сара скрылась в морской пучине. От осознания сказанного сиреной и нахлынувшего гнева я закричал, пнул ближайшую бутылку рома, ударил кулаком по бочке, еще, еще и еще… В неистовстве я не заметил, как разбил костяшки, даже не в силах больше пошевелить пальцами.

Кровь стекала по ладоням, образуя две алые дорожки. Волны вновь оживились и начали бить по корпусу корабля, проникая на борт и слизывая волнами алые разводы.

Я стоял посреди бушующей природы, уверенный, что Сара с ее сиренами незримо помогут мне поставить корабль на правильный курс и причалить к берегу. Я медленно шел по палубе, чтобы занять свой пост капитана у штурвала. Слева и справа бурлила морская пена, а в моей голове засела единственная мысль.

«Моя Эмилия, подожди меня… Четыре года — и я вернусь».

Часть 1. Глава 13. Раскрыв душу, ты рискуешь быть уничтоженным.

ЭМИЛИЯ

— Спустя несколько часов мои мучения все-таки закончились. Слава богам, отошли мы не далеко от порта, с которого начали путь, и я смог добраться до него обратно. Придя в себя и обследовав корабль, я нашел в трюме сундуки с золотом, и, когда зашел вопрос о том, куда делась команда, пару золотых монет смогли закрыть этот вопрос раз и навсегда. Вечером я набрал команду таких же сопляков, как я, и мы, как слепые котята, пытались найти свой путь. Сара не обманула — никто и ничего не могло причинить мне боль и вред. Ядра и снаряды не долетали до корабля, который был защищен каким-то дьявольским куполом, мы выходили из любой схватки победителями, стоило нам столкнуться с противниками на морских просторах. Я клянусь, все это чистая правда. Я прошу тебя, поверь мне, дай мне шанс, дай возможность доказать, что я не бросал тебя. Я не знаю, чего хочет эта сирена, как ты можешь ей помочь, но я жизнь за тебя отдам, если это потребуется. Только не отталкивай меня, прошу.

Уильям сидел на краешке кровати, нервно заламывая руки и со щелчком сгибая пальцы. Эту привычку он унаследовал от матери, когда та нервничала. Его глаза увлажнились от невыплаканных слез, дыхание сбилось.

Пытаясь скрыть улыбку, я прикусила нижнюю губу, размышляя совершенно об ином.

Сара, ставшая сиреной, объединившая земную и морскую стихии. Интересно, куда Роджер скрылся после того, как пожертвовал девушкой в угоду Персефоне? Сердце пропустило удар, когда, вспомнив разговор с Королевой сирен, я почувствовала знакомый запах, едва ощутимый в воздухе.

Запах хвои и табака.

Запах Охотника.

Почувствовав накатывающую волну ужаса, я резко вытянула правую руку вперед и указала пальцем на дверь каюты, переведя взгляд на Уильяма, в надежде, что он уйдет до того, как страх полностью мной овладеет.

Не ожидавший такой реакции, с дрожью в голосе Уильям произнес, глотая ком в горле:

— Эмилия, родная, пожалуйста, прошу…

Он вскочил с кровати и упал передо мной на колени, обхватив мои ноги руками и крепко прижимая к груди. В этот момент он был похож на потерянного и испуганного ребенка, которого пытаются отобрать у матери и который понимает, что больше им не суждено встретиться. Не в силах оттолкнуть мужчину, я судорожно вздохнула, пытаясь вытеснить воспоминания об Охотнике. Осторожно положив ладонь на черные кудри, я, медленно гладила макушку Уильяма, успокаивая, в то время как мужское тело содрогалось от безмолвного плача. В груди все сжалось, но я старалась сохранить остатки самообладания и хладнокровия.