Русский Сюжетъ - Людмила Третьякова

Между тем едва Николе исполнилось восемнадцать лет, как он преподнес семье новый сюрприз. Молодой человек захотел получить серьезное военное образование и подал прошение о зачислении его слушателем в Академию Генерального штаба.

Никому из великих князей, которые традиционно обучались в домашней обстановке, подобная мысль в голову не приходила. Таким образом Николай Константинович стал первым из Романовых, кого увидели в аудитории высшего учебного заведения.

Академия Генштаба была серьезной школой с таким плотным графиком теоретических и практических занятий, которые на два года отлучали офицера от многих радостей жизни. Вероятно, поэтому молодежь не очень рвалась в эти по-монастырски строгие стены.

Занятия в академии существенно изменили жизнь Николы. Он не без труда привыкал к значительно более жесткому, чем раньше, распорядку дня. Помимо всего прочего, самолюбивый и тщеславный великий князь рвался попасть в число лучших слушателей. Способностей хватало, в этом смысле он пошел в отца: в будущем даже ярые недруги Николая Константиновича не ставили под сомнение его природные одаренность и ум. Удивительно иное: откуда взялись серьезность, решимость отказаться от удовольствий, без которых раньше не мыслилась жизнь? Вчерашний вертопрах стоически сидел за учебниками, чертежами, картами. В своем рвении Никола дозанимался до адских головных болей, которые потом очень долго преследовали его. Резко ухудшилось зрение; на портретах видно, что у него, совсем молодого, поверх мундира на шнурке висит пенсне.

Настоящим праздником для князя-студента становились маневры и смотры, когда можно было показаться на коне. Никола с детства любил лошадей, верховая езда была его страстью. Разумеется, он прекрасно понимал, как эффектно выглядит в седле. Его вообще считали самым красивым из великих князей. Правда, глядя на портреты и фотографии, с этим можно и не согласиться, тем более что природа к Романовым-мужчинам, за редчайшим исключением, вообще оказалась щедра. С породистыми лицами, высокие, стройные, они обладали выправкой профессиональных военных и, конечно, были чрезвычайно привлекательны внешне. Поэтому легко понять досаду петербургских дам, которые теперь редко видели замечательного кавалера Николая Константиновича на балах и маскарадах. Друзья и молодые родственники скептически посмеивались над «студентом», считая его занятия в академии очередным ребячеством.

Никола действительно как будто скрылся с глаз людских. Официальных мероприятий, когда все царственное семейство обязано было показываться скопом, он терпеть не мог и под предлогом от них отлынивал. Исключение делалось только для театра. Такая жертва ради академии была бы уж слишком велика.

Желание овладеть новейшими военными знаниями и стать отменным командиром не избавляло Николу от раздумий совсем иного рода. Об этом говорит его дневник. Что он за человек? Почему так неудачно складываются отношения с родными людьми? А друзья? Почему ему так отчаянно одиноко в толпе, где все ищут знакомства с ним, льстят, угодничают?

Накануне своего двадцатилетия – в старой России это был возраст совершеннолетия, когда человек вступал во все права, в том числе и наследственные, – великий князь думал вовсе не о том, что становится очень богатым и абсолютно свободным от родительской власти. День его рождения приходился на 27 декабря. И вот перед наступлением нового этапа жизни и нового года, когда с боем часов словно открывается дверь в неизведанное будущее, Никола пытается осознать, чем была для него уходящая юность.

«...Великий день в моей жизни. Надо оглянуться на дорогу и вспомнить, что пережито... Не понимаю, за что меня все так не любят, хоть и говорят противное. Обидел я кого-нибудь? Нет. Или я из числа тех людей, которых один вид порождает недоброжелательство. При этой мысли я чувствую, как ядовитая злость наполняет мало-помалу мою душу. Откуда она взялась? Ведь дети со злостью не родятся. Великий грех того, кому я этим обязан».

Поразительно горькое признание! Как, выходит, тяжело переживал с виду беспечный и бесшабашный баловень судьбы отсутствие веры в родительскую любовь, без которой так страшно выходить в большой мир.

Те, кто были рядом, не только не поддержали его веру в себя, напротив, на все лады убеждали его, что ни на что полезное он не способен. А молодость жаждет совершенства. Ни в какую пору жизни так не хочется признания, никогда так широко душа не открыта романтическим порывам. И Никола страстно желал, чтобы в нем обнаружилось то, за что человека можно уважать, чем можно восхищаться.

«Пусть явятся мои хорошие качества, а дурные пусть умирают. Больше вспоминать мне тошно. Когда мне будет 30 лет, прочту это, если не сожгу с другими тетрадями, как я жег и уничтожал все, что мне напоминало Мирбаха».

Как бы то ни было, свою первую высоту – академию – Никола взял. Причем взял доблестно, окончив курс с серебряной медалью. Вряд ли здесь какую-то роль сыграл его титул – академическое начальство прекрасно сознавало, что в таком случае оказало бы Романову плохую услугу: он стал бы посмешищем среди однокашников, которые лучше всех генералов-профессоров знали, кто из них чего достоин.

* * *

После успешного завершения учебы полагалось развеяться. Путешествие его высочества за границу почти не отличалось от вояжей богатых русских аристократов. Осмотр достопримечательностей сопровождался близким знакомством с красавицами всех мастей, куртуазными приключениями, посещениями увеселительных заведений, казино, ресторанов, где деньги лились рекой.

И все-таки в этой привычной круговерти великий князь находил время в тишине и одиночестве полюбоваться шедеврами искусства, о которых много читал дома. Никола как зачарованный разглядывал старинные мраморные статуи, бронзу, покрытую патиной, полотна в кракелюрах, старый фарфор, пристрастие к которому осталось в нем до конца жизни.

  

Современному человеку почти невозможно себе представить, что такой вот дворец, заполненный сокровищами искусства, был предназначен маленькому мальчику, которого только-только начали обучать азбуке. Правда, во владение этим сокровищем великому князю Николаю вступить так и не удалось.

Как ни трудно русскому витязю было скрыться от прекрасных дев, он все-таки удирал от них для того, чтобы порыться в антикварных лавках, застрять где-нибудь в мансарде художника, завести знакомства с маклерами, знающими, в каком уголке Европы можно купить что-нибудь стоящее.

Не обладая специальными знаниями, Никола руководствовался только чувством: нравится – не нравится. Забегая вперед, стоит сказать, что у него, видимо, было природное чутье на действительно достойные вещи. А тогда, во время первых вояжей за границу, Никола привез громадное количество предметов всякого рода, которые, по его мысли, должны были стать началом будущих коллекций.

Разумеется, большой княжеский карман после таких путешествий пустел. Александра Иосифовна раздражалась, потихоньку дознаваясь, сколько денег выброшено на сущую ерунду. И сногсшибательный успех сына у самых разных дам – от фрейлин до тех, кто живет у Обводного канала, – пугал ее. Приходила в голову самая неоригинальная в таких случаях мысль: сына нужно срочно женить. Он, конечно, еще очень молод, но ничего, его отец в двадцать один год обзавелся семьей.

Безо всякого учета того, что благодаря незабвенному Мирбаху Николу тошнило от всего немецкого, ему подыскали принцессу как раз из тех краев. Дядюшка-император вполне одобрил выбор и, уступая напору родственников, Никола вяло ожидал знаменательного события. Однако случилось непредвиденное: невеста вдруг заявила, что влюблена в конюшего своего отца и ни за кого другого замуж не пойдет. Несмотря на страшный скандал, она как сказала, так и сделала, против воли родственников обвенчалась со своим избранником.

Из всей петербургской компании такому повороту событий был рад один жених. Видимо, в благодарность за верность конюху Никола даже оставил фотографию принцессы на своем письменном столе.

  

Изысканные туалеты и драгоценности всегда кажутся свидетельством какой-то райской жизни, уготованной на этой земле лишь избранным женщинам. Однако, зная судьбу великой княгини Александры Иосифовны, ничего из этого великолепия не захочешь.

* * *

По окончании академии Никола поступил в лейб-гвардии Конный полк и с головой ушел в дела службы. Офицеры приняли его хорошо, хотя к высокопоставленным особам в этой среде всегда относились настороженно. Что касается солдат, то Никола довольно скоро знал почти каждого по имени, сумел заслужить и их расположение.