Дети восьмидесятых - Светлана Рябцева

— А вот эти картинки надо убрать.

— Почему?.. Это же «малые голландцы», а мы на уроке…

— Они давно устарели, — безапелляционно заявила она. — Детям надо что-то яркое, современное.

С годами я закалилась и научилась выслушивать перлы, даже не пошатнувшись: «Планы у вас слишком короткие. Надо писать подлиннее», «Каждый учитель обязан внести два предложения для реформы. К понедельнику».

Смысл работы любого проверяющего (за редким исключением) — заставить учителя не думать. Не думать, почему на деле-то получается совсем не то, что планировали: изо всех сил формировали активную жизненную позицию — получился нахал и эгоист, воспитывали патриота — получился циник… Почему? Почему нарастает разобщённость между людьми и между поколениями, и не просто разобщённость — отчуждение? Почему растёт пустота внутри человека? В чём причины? Как исправить?

И если уж начал думать, волей-неволей приходится идти против инструкций. Не пойдёшь же против себя!

Вместо предписанной нам игры-путешествия «Октябрята по стране Октября», которую мне даже неудобно предлагать детям по причине её немотивированности, ребята вызвали меня на обсуждение фильма… «Убийство на улице Данте» (посмотрели по телевизору, хотя фильм, откровенно говоря, не рассчитан на второклассников — тем усерднее они его смотрели). Дома фильмы, как правило, не обсуждаются. Посмотрели и разошлись. Детям многое остаётся непонятным, а кое-что они понимают неправильно. Думаю, что их нужно вводить в мир взрослых проблем тогда, когда они в него «стучатся». «Малы еще, не поймут» — это несерьёзно. Всё поймут, и правильно, если проблемы, их волнующие, прокомментированы в соответствии с возрастом, но честно и без скидок на возраст.

После «нечаянного» просмотра фильма у детей появилась масса вопросов, на которые они не получили ответов. «Малы…» Но невозможно запретить думать. Вот они и думают, кто как умеет. В общем, сориентировались правильно. Из высказанных мнений получилось общественное. Проверяю взгляды на прочность:

— В чем вы обвиняете сына? Ведь он же сам не убивал, он просто был рядом. Значит, он ни в чём не виноват.

Буря эмоций. Доказывали мою неправоту, помогая друг другу формулировать мысли, искать доказательства в сегодняшнем дне, в том, что нас окружает, в поступках вроде бы пустячных, но одного порядка с предательством, подлостью.

Потом созрела проблема вещизма, потребительства. Сообща выяснили, что самое-то дорогое как раз и не купишь ни за какие деньги. Можно ли купить мать, друга? А достоинство, уважение людей? Можно ли купить поделки, которые подарили мне Старшие: красивые закладки для книг, игрушки, дощечки с выжиганием, рисунки, игольницы, шкатулки, модель корабля, тетрадь стихов, богато иллюстрированную самими авторами? Это вещи уникальные. В них вложены труд и любовь. Они бесценны, как бесценны воздух, вода, земля, лес. Но есть люди, которые этого не понимают. Они гоняются за вещами, которые дорого стоят на рынке или в магазине, и безобразно относятся к тому, что даётся даром. Такие люди транжирят воду, загрязняют реки и воздух, вырубают леса, отравляют землю ядохимикатами, не задумываясь о том, что будет дальше. Такие люди забывают родителей и бросают детей, они не умеют ни любить, ни дружить. Им кажется, что главное — достать побольше дорогих вещей: хрусталя, ковров, золота, тогда и придёт счастье. Но вот всё купили, а счастья нет. Почему?

Казалось бы, поговорили и забыли, опять нас одолели сиюминутные дела и хлопоты. На самом деле не так. Проблема прокручена на рациональном и эмоциональном уровнях, ушла вглубь перевариваться и зреть. И впоследствии повлияет на мысли и поступки, даже если ребёнок и не вспомнит об этом разговоре. Но для этого всё, о чем мы говорили, должно быть правдой, подтверждаться всем строем жизни коллектива.

«Как слово наше отзовётся…» Мы обязаны думать, как отзовётся. Мне запомнился разговор с одной женщиной. Она давным-давно окончила школу, институт, работает учителем. И вот, когда её ребенок должен был идти в I класс, при составлении списков оказалось, что он попадает в класс Н.В., у которой училась его мама. Узнав об этом, она немедленно перевела своего ребенка в другой класс. Рассказала почему:

— Я тогда училась в III классе. Стою у доски, помню, и никак не могу понять, чего от меня хочет Н.В. Училась я хорошо, но тут приболела и пропустила несколько уроков. Стою и молчу. Н.В., скрестив руки на груди, говорит: «Ну какая же ты тупая!» И столько самодовольства, столько превосходства в голосе… Я уверена, что она сразу же забыла о своих словах, а я помню до сих пор. Не хочу, чтобы то же самое пережил мой ребенок.

Её ранили не столько слова, сколько тон. А тон — это выражение позиции. Можно порыться в памяти и найти самые наивежливейшие слова, но позицию не спрячешь.

Наши учителя нас уважали. При этом они совсем не старались выбирать непременно дипломатические выражения.

С самыми тёплыми чувствами вспоминаю музыкальную школу № 1. Давид Львович, вскричав: «Ну кто же так играет?! Вот послушай, как надо!», мог в пылу азарта и со стула сбросить, если не успеешь вскочить и уступить ему поле деятельности. Нина Федоровна, разгневавшись на ученицу, не выучившую гаммы могла и из класса выставить, да при этом сказать много всяких слов. Но мы никогда не обижались, потому что всё шло от добра и было справедливым. С нас тpeбовали, как со взрослых. Такое отношение поднимало, помогало взрослеть.

В этой же школе принято принижать, придавливать: сиди и помалкивай, не твоего ума дело, мал ещё.

Сначала подросток бунтует, потом смиряется и даже находит плюсы в таком положении. Мал, значит, какой с меня спрос! Ни за что не отвечаю!

Наломали дров, насоздавали себе проблем, теперь мучаемся, пытаемся понять, почему наши дети вынуждены (!) от скуки — плохо мы их развлекаем, плохо, мало открыли дискотек, мало! — собираться в стаи. Но дело в том, что никто и ничто, ни компания, ни дискотека, не спасёт человека от него самого. Никто не поможет, если внутри пусто и разъедает скука. И чтобы получить удовольствие от картин, музыки, книг, спектакля, от работы, игры или общения, надо основательно потрудиться. Без труда физического, умственного, душевного не будет и радости. Мы же за долгие годы отвратили детей от всякого труда. Мы всеми доступными нам способами пытались уничтожить потребность растущего человека в продуктивной деятельности, в самовыражении и самосовершенствовании. Но потребность истребить нельзя. Искалечить, изуродовать — можно.

И я просто пытаюсь вернуть вечным ценностям их настоящую цену в глазах детей. В противном случае получается человек, не имеющий никаких нравственных ориентиров.

Читала недавно; подросток совершил подвиг, проявив героизм на пожаре, а через некоторое время совершил ограбление. Нет работы души, не выработаны критерии оценки своих поступков. Куда несёт, туда и лечу.

Из таких моя Лена М. Это ребёнок, способный на всё. Растет без отца, мать целый день на работе. В наш класс она пришла в конце прошлого учебного года. Как-то перед началом занятий поджидает меня возле кабинета незнакомая женщина и сообщает, что Лена… украла сапоги её дочери.

Никогда ничего подобного у нас не случалось. Приходит Лена.

— Где сапоги?

— Какие? — с непривычки девочка краснеет.

— Сама знаешь какие. Ответь на мой вопрос, потом будешь задавать свои.

— У меня нет резиновых, можете проверить, у меня только кожаные, желтые, а коричневых нет…

— Я просила на вопрос ответить.

— У девочки… Из другого класса…

— Почему не дома? Почему маму не порадовала? Сказала бы: «Вот я какая умница. Добытчица!»

Лене стыдно. А я не могу понять мотивы ее поступка. Она очень импульсивна, не умеет себя сдерживать, не чувствует границ свободы, так как в I классе, когда шло интенсивное усвоение этой нравственной категории, у нас не училась. Может натворить много чего — не расхлебаешь, но не со зла, а из неправильно понятой справедливости. И всё же натура у неё честная, открытая.

Наконец обнаружились мотивы.

— У меня нет резиновых сапог, а мне так хотелось побегать по лужам! Я думала — побегаю, а потом их на место поставлю. Сапоги взяла на лестничной площадке.

Хоть плачь.

Но вот попал в больницу с аппендицитом Сережа Ш., и Лена первая беспокоится, объединяет вокруг себя ребят, и они пишут ему письмо — доброе и участливое. У неё отличные организаторские способности, она очень хозяйственная, учится хорошо. Мечтает стать командиром «звездочки». И я была бы рада, если бы её выбрали — вдруг поможет? Не выбирают. Лена обладает достаточной волей, энергией, чтобы повести за собой ребят, но — увы! — сама не знает, куда, в какую сторону, к какой цели. И ребята это видят. А поскольку система эталонов сложилась, они довольно тщательно выбирают, думают, прежде чем пойти за кем-то. Это не толпа, а коллектив. Интереснейший трудовой, думающий коллектив!