Кланы альфанской луны - Филип Киндред Дик

class="p1">Она взяла свой бокал и, повернувшись к Чаку, задумчиво сделала глоток.

– Я бы хотела побывать в другой звездной системе. Там, наверное, можно почувствовать себя… как бы точнее выразиться… ну, вы понимаете… сверхчеловеком.

Чак отставил свой стакан и положил руки на хрупкие плечи Пэтти.

– Я могу сделать твою роль больше, – сказал он прямо.

– Хорошо, – ответила девушка. Она придвинулась к Чаку, вздохнула и положила голову ему на плечо. – Это и на самом деле многое для меня значит.

Ее длинные волосы коснулись его щеки. Чак отвел в сторону каштановую прядь, улыбнулся. Он уже позабыл это ощущение легкой щекотки от случайно упавших на лицо женских волос. Взяв у Пэтти коктейль, он сделал глоток и поставил стакан на комод.

«Коктейль, – подумал Чак. – Это смесь со стимулятором таламуса GB‑40, который дал мне Раннинг, как его там? И это незаконно». В уютном полумраке спальни Пэтти присела на край кровати и принялась расстегивать платье.

Чак завороженно наблюдал за движениями ее тонких пальцев. Наконец она справилась с замысловатыми застежками, сняла платье, отнесла его в шкаф и аккуратно повесила на вешалку. Затем повернулась к Чаку, и он не сразу рассмотрел в сумраке, что она делает. Пэтти осторожно массировала грудь. Плотно подогнанное по фигуре платье сжимало грудную клетку, и теперь, освободившись от неудобной одежды, девушка могла расслабиться.

Ее груди были идеального размера, пусть и искусственными. Когда Пэтти двигалась, их полушария не колыхались, левая, как и ранее обнаженная правая, была на удивление упругой.

Чак опустился на кровать, Пэтти прилегла рядом, как вдруг зазвонил видеофон:

– Ой! – Девушка вскрикнула от неожиданности, невольно испугав его. Она соскользнула с кровати, нащупала свой халат, набросила на плечи и босиком вышла из комнаты, на ходу завязывая пояс. – Я скоро, дорогой, – сказала как ни в чем не бывало. – Подожди меня здесь.

Чак лежал, уставившись в потолок, ощущая мягкость кровати, вдыхая тонкий аромат духов Патриции. Казалось, время остановилось. Он чувствовал себя счастливым.

Ожидание не тревожило его, напротив, доставляло удовольствие.

Наконец в спальню вернулась Пэтти, в запахнутом халате, с распущенными по плечам волосами. Чак ожидал, что она подойдет к нему, и вдруг понял: что-то случилось. Он сел, вновь став собранным, от прежней расслабленности не осталось и следа.

– Кто звонил? – спросил он.

– Банни, – равнодушно отозвалась Пэтти.

– И?

– Наша сделка отменяется. – Она подошла к шкафу, взяла простую строгую юбку и блузку. Захватив нижнее белье, она вышла, чтобы переодеться в другом месте.

– Почему отменяется? – Чак вскочил с кровати, стал поспешно одеваться и услышал, как хлопнула дверь. Пэтти ушла, ничего ему не ответив. Возможно, она и не слышала его вопроса.

Когда он, одетый, сидел на кровати, зашнуровывая ботинки, Пэтти вернулась, вошла в спальню и принялась причесываться. На ее лице не отражалось никаких эмоций. С молчаливым равнодушием девушка наблюдала, как он возится со шнурками, и Чаку показалось, что их разделяет расстояние как минимум в световой год. Казалось, спальня была пропитана ее холодным безразличием.

– Объясни мне, почему сделка отменяется? – вновь спросил Чак. – Что конкретно сказал Хентман?

– Он сказал, что твой сценарий уже не потребуется и, если я позвоню тебе или если ты позвонишь мне… – Впервые с момента видеозвонка она посмотрела на него в упор, словно вновь увидела. – Я не говорила, что ты здесь. Он сказал, если я побеседую с тобой, то должна передать, что он обдумал твою идею, и она никуда не годится.

– Моя идея никуда не годится? – оторопел Чак.

– Да, – подтвердила Патриция, – весь твой сценарий. Он получил то, что ты отправил, и решил, что написанное ужасно.

Чак почувствовал, как его уши вспыхнули и заледенели одновременно. Боль, словно иней, перекинулась на все лицо, губы и нос занемели.

– Он попросил Дарка и Джонса, – безжалостно добавила Пэтти, – своих постоянных сценаристов, написать что-то совершенно иное.

– Я должен ему позвонить? – спустя некоторое время хрипло выдавил из себя Чак.

– Он не просил об этом. – Пэтти закончила причесываться и вышла из комнаты. Чак поднялся и последовал за ней и нашел ее в гостиной. Пэтти стояла у видеофона и набирала номер.

– Кому ты звонишь? – потребовал ответа Чак.

– Какая разница? – отозвалась она. – Звоню, чтобы меня пригласили на ужин.

– Я могу пригласить тебя, – надтреснутым от досады голосом предложил Чак. – Я бы с удовольствием поужинал с тобой.

Пэтти даже не потрудилась ответить и продолжала набирать номер. Подойдя к скамье, выполненной, как и остальная мебель, в стиле неопреколумбизма, Чак принялся складывать в стопку страницы своего сценария. Тем временем Пэтти демонстративно начала разговор. Ее голос звучал низко и приглушенно, но слова были вполне различимы.

– Увидимся, – бросил на прощание Чак, надел пальто и вышел из конапта.

Поглощенная видеоразговором Пэтти даже не взглянула в его сторону.

С бессильным гневом он захлопнул за собой дверь и поспешил по устланному ковром коридору к лифту.

«Боже, я все еще пьян, – дважды споткнувшись, подумал он. – Может, это все – галлюцинация, вызванная смесью GB‑40 и… Ганимедский вузфур или как там его называла Патриция?»

Казалось, его мозг выстыл, умер и иссох от возбуждения, а дух оцепенел. Все, о чем мог думать Чак, – это как выбраться из этого здания, потом из Санта-Моники и вернуться в свой замызганный конапт в Северную Калифорнию.

Прав ли Лондон? Чак не мог сказать наверняка. Быть может, Пэтти сказала правду: страницы, которые он отправил Банни, ужасны. Вот и все. Но если посмотреть на это с другой стороны…

«Надо ему позвонить, – решил Чак, – и прямо сейчас. Нужно было сделать это еще у Пэтти».

На первом этаже Чак нашел платную видеотелефонную будку и набрал номер конторы Хентмана. Но вдруг повесил трубку обратно на крючок. «А хочу ли я знать и смогу ли вынести эти знания?» – спросил он себя.

Чак отошел от будки видеофона, постоял немного, а затем решительно прошел через парадный вход и очутился на улице. Начинало смеркаться. «Стоит подождать, пока в голове не прояснится, – решил Чак, – пока не выветрится дурман, вызванный наркотиком, который подмешала в мой коктейль Патриция». Засунув руки в карманы, он бесцельно побрел по тротуару. С каждой минутой страх и отчаяние все больше овладевали им. Все вокруг как будто разваливалось на части, и Чак не мог удержать рушащийся мир. Он совершенно обессилел. Происходящее вокруг напоминало мощнейший ураган, бороться с которым было невозможно.

Из микрофона наушника прозвучал приятный механический голос: «С вас двадцать пять центов, сэр. Купюры не принимаются, внесите оплату монетами». Чак моргнул, протер глаза, огляделся и вновь обнаружил себя в будке видеофона.