Черный Город - Элизабет

Я окунаю кисть в какую-то краску и размазываю ею по холсту, не особо заботясь, как у меня выходит. По моей коже ползет знакомый холодок, и я поднимаю глаза. Эш наблюдает за мной с другой стороны комнаты. Он резко отводит взгляд.

- Поздравляю со вступлением в команду, - говорит мне Крис.

- О...ага. Спасибо.

- Только не говори моему братцу, но я рад, что не вошел в состав команды, - говорит тихонько Крис. - Не хочу всю жизнь охотиться на Темных.

- Такая же фигня, - сознаюсь я.

- А этот идиотизм с Эшем? Бедняга. Это такой отстой. Чертовы Стра...- Он прикусывает язык, когда вспоминает, с кем говорит. - Извини.

- Да без проблем, - бормочу я.

Я сосредотачиваюсь на своей живописи, чувствуя себя виноватой, хотя, в этом и нет никакой вины, в том, что Эш оказался среди Ищеек. Несколькими минутами спустя, я вздыхаю и смотрю на свой шедевр. Это отвратительная каша из коричневого и серого. Ну и ладно. Если миссис Джеймс спросит, то скажу, что это импрессионизм.

Эш неожиданно встает, чем привлекает моё внимание. Он скидывает свою куртку, выставляя напоказ мышцы рук. На его левом предплечье все еще видна красная точка от укола.

- Очень неплохо, - говорит Крис, заставив меня подпрыгнуть.

- Чего? - спрашиваю я, всё еще думая от Эше.

Крис тычет в мою мазню.

 - У тебя определенно есть талант.

Я фыркаю, что явно не свойственно истинной леди, чем привлекаю всеобщее внимание. Я опускаю голову и вжимаюсь в свой стул.

- Ты ведь шутишь, да? - говорю я Крису.

- Ладно, признаю это не лучшее, что мне доводилось видеть.

Я смотрю на его рисунок. Он очень неплох; на самом деле, его портрет немного напоминает Дей.

- Итак, - говорит Крис, проводя рукой по своему точеному подбородку. - Я вот тут думаю, если ты ничем не занята после завтрашней экскурсии по музею, может мы бы могли позависать где-нибудь или типа того?

- Эээ...- я бросаю взгляд на Эша.

- Или мы могли бы сходить в субботу на празднование Дня перемирия? - добавляет Крис.

Эш продолжает рисовать, казалось, не обращая внимания на наш разговор. Хотя его ухо слегка дергается, как будто он слушает.

- У меня есть парень, - ложь слетает с языка, прежде чем я осознаю, что несу. - Себастьян, глава Ищеек? Он на самом деле оберегает меня. - Все - правда, за исключением фразы про парня.

Эш поворачивается ко мне лицом, в его глазах пылает злость.

- Жаль, - говорит Крис.

Я возвращаюсь к своему рисунку, но моё сердце занято другим.

Крис поднимается и шагает прямо к Эшу, который быстро прикрывает свою картину. Вид у него такой, будто его поймали за руку, когда он печенье из коробки таскал. Что он там прячет? Конечно же, его картина не может быть хуже моей. Крис, кажется, даже не заметил, что они говорят очень тихо, и лица у них серьезные. Эш кивает и передаёт что-то Крису - это же игральная карта! Мои мысли возвращаются к двум червовым картам в кармане моего пиджака. Эш, должно быть, раздаёт их всем своим клиентам - наркоманам. Эти мысли меня немного разочаровывают, я не люблю, когда мне напоминают о том, что Эш - дилер. Я бы предпочла думать о нем, как о парне с рынка. Я не совсем ненавижу эту сторону Эша.

Грегори кидает в меня комочек бумаги, чтобы привлечь моё внимание.

- Чего тебе? - раздраженно говорю я.

- Я так взволнован нашей первой тренировкой, которая будет в четверг, а ты? Какой позор, что мы должны обучаться вместе с этим кровососом, - говорит он, поглядывая на Эша.

Гнев вскипает во мне, когда я слышу слово кровосос. Раньше меня это не задевало. Мои друзья из Центрума произносили его постоянно.

Я поворачиваюсь к моей картине, игнорируя Грегори. Остаток урока проходит быстро. Я скоро сдаюсь со своим рисованием, зная, что это просто потеря времени. Остаток времени я провожу в мечтах, мысленно вернувшись на рынок на Шантильи Лейн, снова переживая тот продолжительный взгляд между мной и Эшем. Наконец-то, звенит звонок, и все начинают собираться. Эш смял свой рисунок, превратив его в мяч, и бросил тот в мусорное ведро. Он задержался у моего мольберта, и моё сердце забилось в странном ритме, как всегда происходит, когда Эш рядом.

- Как поживает Марта? - спрашивает он.

- Прекрасно. Поразительно, как она быстро восстанавливается. Рука, как новая.

Он пожимает плечами.

 - Дарклинги быстро выздоравливают. Это одна из наших особенностей.

А какие еще у него есть особенности? Жар поднимается по моей шее.

Он открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но потом, похоже, передумывает и идет дальше. Дверь захлопывается за его спиной.

Дей проходит по комнате, рассматривая рисунки каждого. Ей интересно кто как нарисовал её.

- И на всех я выгляжу просто отвратительно! Неужели я и в жизни такая же?

- Нет, не говори глупостей. Просто мы, на самом деле, те еще рисовальщики, - отвечаю я.

Она находит скомканный рисунок Эша в мусорном ведре и с интересом расправляет его. У неё отвисает челюсть от удивления.

- Это, в самом деле, так ужасно?

Она трясет головой и ведет меня к выходу, вручив мне рисунок. Я ожидала увидеть портрет Дей, но её он вообще не рисовал. От его рисунка у меня перехватывает дыхание. Портрет как живой. Яркие цвета постоянно меняются, переходя друг в друга. Выглядит это так, как будто портрет находится в движении. Дарклинги - одаренные художники, способные передать свои эмоции в живописи. Я провела пальцем по контурам лица на портрете, не признавая девушку, глядящую на меня. Её глаза сияют ярко голубым, её волосы напоминают золотые нити, упавшие на плечи. Затем я понимаю, кто эта девушка на портрете.

Да это же я!

Пониже центра груди зияет мой шрам, но он не бросается в глаза, как я всегда ожидала. Каким-то образом Эш изобразил меня красивой, сильной, как могущественный воин прямо. Я присела, не в силах понять всего этого. Действительно ли Эш видит меня такой?

Я ошарашено гляжу на портрет. И чем больше я изучаю портрет, тем больше мне кажется, что он пульсирует, как дико бьющееся сердце.

ЭШ

В небе над городом висит луна, а я лежу на крыше баржи Жука, руки за головой. Когда он взбирается ко мне на крышу, лодка качается. От его сигареты летят искры. Он протягивает её мне, но никотин больше не доставляет мне того кайфа, как прежде. Ничего не радует так, как сердце, бьющееся в моей груди.

- Как мама? - спрашивает он.

Я закрываю глаза, стараясь вытеснить печаль, которая глубоко засела у меня внутри. Не хочу разбираться с этим прямо сейчас.

- Хотелось бы, чтобы она вернулась в Легион, - наконец, говорю я, открывая глаза.

- Не говори так, братан.

- Это было эгоистично с её стороны вернуться домой. Это только расстраивает папу. А что самое отстойное, что она вернулась только потому, что её любовник выставил мать, когда та заболела.