Оставить на память (СИ) - Ласс Лина

Он развернулся и прошёл обратно в холл. За колонной, в углу потемнее, он уселся в мягкое кресло и стал наблюдать за выходом из ресторана. Элегантно одетые люди входили и выходили из его дверей. Дамы были в коктейльных платьях, а мужчины, как и положено, в пиджаках. Будь неладен этот дресс-код!

Генри оглядел себя — рубашка из лёгкого денима, брюки чиносы и кеды. Куда ему сейчас до этих вышколенных яппи, ужинающих в стенах этого отеля? В ожидании он заказал в баре виски. Крепкий напиток обжёг горло и помог немного привести мысли в порядок. Что было бы, попади он сейчас в зал и представ перед Никой. Как бы она повела себя? Удивилась бы? Наверняка. Но была бы рада? Генри был не уверен. И перед своим спутником пришлось бы объяснять, откуда они знают друг друга. Всё же хорошо, что его не пустили к ней. Лучше застать её одну и с глазу на глаз получить все ответы. Он только надеялся, что она не поведёт этого мужчину в свой номер.

Минут через двадцать мучительного ожидания он увидел их обоих, выходящими из ресторана. Ника опиралась на руку своего спутника и улыбалась, слушая его россказни. Генри хотелось слиться со своим креслом, чтобы не быть замеченным, но эти двое даже не смотрели в его сторону. Они остановились посреди холла, мужчина взял Нику за руки и дважды поцеловал её в щеки. До Генри донеслась фраза "Au revoir", и кавалер Ники прошёл на выход. Она наблюдала через стеклянные двери, как тот садится в подъехавший дорогой автомобиль, и с улыбкой помахала на прощание.

Вот он, его шанс!

Он двинулся вслед за Никой, когда она прошла к лифтам. Ковры, устилавшие пол, скрадывали звук его шагов, но она будто не замечала, что кто-то за ней идёт. Шлейф дорогих духов стелился за ней, а Генри почувствовал себя завороженным, наблюдая за её гордой осанкой и за тем как легко покачиваются её бёдра. Со спины в этой уверенной роскошной женщине он никогда бы не узнал ту затравленную и несчастную девушку, утопающую в его свитере и плачущую над своей ужасной судьбой.

Двери лифта открылись, выпустив других постояльцев, и она зашла в кабину, так и не повернувшись лицом к тому, кто шёл за ней шаг в шаг. Она была так близко! Можно было протянуть руку и коснуться плеча, но Генри не посмел. Его голова кружилась от такой близости.

— Ника, — его охрипший от волнения голос глухо прозвучал в тесном помещении лифта. Её спина вдруг выпрямилась как струна, а плечи напряглись. Как во сне она неуверенно обернулась. Зелёные глаза были широко распахнуты, а дыхание стало частым, будто ей не хватало воздуха. Она побледнела и покачнулась, уцепившись рукой за его рубашку. Генри почувствовал, как она медленно сползает на пол и обнял её, пытаясь удержать на ногах. Но Ника уже потеряла сознание. Глаза были закрыты, а тело обмякло.

Какую угодно реакцию он мог ожидать, но только не эту. Генри придерживал её тело, такое хрупкое, и вновь ощутил те же чувства, когда только прикоснулся к ней пять лет назад. Трепет перемешался с испугом. Когда лифт остановился на четвертом этаже, он подхватил её на руки и, выйдя из кабины, уложил её на стоящую в коридоре софу. Коридор был пуст, просить о помощи было некого, и Войт слегка похлопал её по щеке.

Ресницы на её лице задрожали, Ника испустила слабый стон и открыла глаза. Увидев Генри, склонившегося над ней, он резко вскочила на ноги и отвернулась от него, закрыв лицо руками. Она что-то бормотала на русском, но слов было не разобрать.

— Я знал, что ты будешь удивлена, но падать в обморок… — Генри встал за её спиной, пытаясь понять, что она чувствует. Ника убрала с лица руки и медленно повернулась к нему. Её глаза покраснели, будто она сдерживала слёзы.

— Генри, — прошептала она слабо, и Войт услышал дрожь в её голосе. — Что ты здесь делаешь?

— Я хотел задать тебе тот же вопрос, — он приблизился к ней вплотную, так что почувствовал исходящее от неё тепло. — Мне казалось, что ты сбежала обратно в Россию. Или в Австралию. Или в Китай. Ах, да, я забыл. Я понятия не имею, куда ты пропала. Ведь ты не оставила никакой записки. — Он не заметил как повысил голос, почти перейдя на крик. Теперь он чувствовал внутри гнев и обиду. Они клокотали в нём, путая мысли, и даже её виноватое лицо с застывшими слезами только подстёгивали эти чувства. Ника сжала губы, её плечи поникли. Она стояла перед ним будто перед палачом и молча выслушивала брошенные ей обвинения, даже не пытаясь вставить слово. — Знаешь, что я испытал, когда узнал, что ты без следа исчезла даже не попрощавшись? Это было похоже на предательство. Мы вроде как стали друзьями? Или тебе было наплевать? Да, вспомнил. Я не входил в твои планы. Но тебе что, чужда простая человеческая вежливость? За пять лет, раз ты жива и здорова, ты не могла бы просто прислать весточку? Хоть слово?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Генри навис над ней, тяжело дыша. Как долго он ждал, чтобы получить объяснение! А она лишь молчала, опустив глаза. Ему даже захотелось ударить её по щеке, чтобы получить хоть какую-то реакцию.

— Как ты нашёл меня? — проговорила Ника.

— Случайно увидел. Но, как погляжу, ты хорошо проводишь время в приятной компании, — уже спокойней произнёс он и тряхнул головой. Что с ним такое? Его бесило её отрешённость, её молчание и то, что она даже не пыталась никак оправдаться или извиниться. Она не была рада их встрече, это ясно. Вот и всё, что он получил. Она не испытывала сожаления, но напугать и шокировать ему её удалось. Ника продолжала стоять молча как на плахе, слегка пошатываясь, пытаясь удержать равновесие на высоких каблуках.

— Твоё молчание о многом говорит… Глупая была затея пойти за тобой, — он порывисто провёл рукой по взъерошенным волосам и тряхнул головой. Нике, похоже, были совершенно безразличны его переживания. Он как последний дурак искал эту женщину, надеясь все эти годы узнать о её судьбе. И, надо было давно уже признаться себе, это не давало ему спокойно жить.

Генри повернулся к ней спиной и зашагал прочь. Зря он сюда явился. Вместо объяснений он получил только ноющую боль в груди и её молчание. Хотелось забыть эти два дня, как страшный сон. Он испытал острую потребность напиться до потери сознания. И тогда из головы уйдёт и Ника и воспоминания о ней. И может быть за ними последует тяжесть, которая сейчас легла на его плечи. Он пересёк коридор и не дождавшись лифта, открыл дверь, ведущую на пожарную лестницу. Вот так, он оставит её позади, а, вернувшись домой, избавиться окончательно от того, что до сих пор напоминает ему о ней. Когда Генри вышел на улицу, его взгляд упал на бар, из окна которого он вчера наблюдал за отелем. Зайдя внутрь, он попросил две бутылки скотча.

К чёрту эту русскую! К чёрту его жену! К чёрту студийных боссов! Беда не приходит одна. Разочарование сменяется разочарованием. Напиться — это было его спасение, хотя бы на сегодняшнюю ночь. А дальше будь что будет — Генри придержится первоначального плана. Когда Марта вернётся домой, он объяснится с ней, соберёт вещи и съедет из своего дома. Оставит ей всё, что она пожелает. Откупится, если понадобится.

Но выйдя за порог бара застыл как вкопанный. Перед ним стояла Ника. Босая, она держала в руках туфли, раскраснелась и часто дышала. Неужели бежала за ним? Но почему? Ника посмотрела на бутылки, которые он взял в баре, и во взгляде её промелькнуло что-то похожее на жалость.

— Не уходи! — она двинулась к нему, но Генри отступил. — Прошу тебя. Дай мне несколько минут, — в её глазах уже была настоящая мольба, и Генри дрогнул. — Ты хочешь объяснений? Я отвечу на все вопросы. Но пожалуйста, не уходи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она ждала его решения, жадно вглядываясь в его лицо, и Войт уступил.

— У тебя пять минут.

Она тут же рванула к отелю и через мгновение скрылась за его дверьми. Пока её не было он подогнал свою машину к входу. Он не будет разговаривать с ней в публичном месте. Чего доброго опять сорвётся, а если он захочет прикрикнуть на неё, то пусть рядом не будет свидетелей. Генри отсчитывал минуты на своем Hublot, напряжённо сжимая руль, и через семь минут Ника, озираясь, вышла из отеля. Он просигналил ей и она запрыгнула в его машину. Маленькое черное платье и шпильки сменились худи и кроссовками, украшения были сняты, а волосы убраны в хвост. Но пудровый аромат духов она снять не могла, и салон заполнился головокружительным запахом.