Оставить на память (СИ) - Ласс Лина

— Она не хочет меня видеть. Не буду идти поперёк её желаний.

— С таким успехом ты когда-нибудь поселишься здесь окончательно, — грустно ответил Пол. — Попроси отель придерживать для тебя этот номер.

Это значило — снова ссора. В последнее время это стало отлаженной традицией. А систематический разлад мог предзнаменовать собой только одно, в чём Генри не хотел сам себе признаваться. Это сказывалось как на его настроении, так и на всём облике — потрёпанный уставший вид, щетина и мятые рубашки. Хоть сегодня он и постарался выглядеть достойно для боссов из Голливуда, но вид у него всё равно был утомлённый.

***

Было уже поздно. Лондон погрузился в темноту. Это лето выдалось довольно жарким и сейчас закат не принёс ожидаемой прохлады. Духота тяжёлым покрывалом опустилась на землю. В номере работал кондиционер, но Генри открыл окно, чтобы ощутить тепло ночи.

Они с Полом уже приговорили бутылку виски, как это обычно бывало, когда они ночевали в одном месте, что стало случаться чаще, чем хотелось бы Гитису. Каждый раз, когда он оказывался в Лондоне по делам, Войт не спешил уходить из его компании. Сначала он говорил, что соскучился и хотел бы побольше времени провести со старым другом, потом ссылался на то, что устал и не хотел бы появляться дома выпивший. Но со временем Пол сам понял, что в семье Генри наступил разлад.

— Я ведь чувствовал, что ничем хорошим это не кончится, — вздохнул Пол.

— Прости, — не поворачиваясь к другу прошептал Генри. — Я хотел, чтобы у нас всё получилось. Но, кажется, мы смотрим не друг на друга, а в разные стороны.

— Не так. Двое должны смотреть не друг на друга, а в одну сторону, чтобы у них получилось построить крепкие отношения, — поправил его Пол.

Войт грустно усмехнулся. И правда, как оказалось они с Мартой хотели разного. Она — тихой, почти затворнической жизни в Лондоне, а его так и не отпускало кино.

— У тебя есть любовница? — вопрос Пола был такой неожиданностью, что Генри поперхнулся, испачкав виски рубашку.

— Что? Нет! Ну и вопросы у тебя? — он взял со стола салфетку и стал оттирать пятно. — Ты думаешь, только это может быть причиной размолвки в семье?

— Первой, что приходит на ум, — Пол пожал плечами. — Прости, должен был убедиться, чтобы быть спокойным за честь сестры. И что теперь? Развод?

— Никто из нас ещё не произносил этого слова. Хотя у нас не то, что близости давно не было, но и душевного разговора. Живём как соседи. "Привет", "пока", "как дела", "хорошо". Она вечно занята магазином, сейчас заключает сделки с двумя итальянскими винодельнями. Летала в Тоскану, даже не позвав меня с собой. А я всё реже появляюсь дома, потому что даже в спальне чувствую себя одиноким.

Генри взглянул на Пола и почувствовал укол зависти. Семья Гитисов всегда была для него примером. Пол и его супруга Джоанна были дружны, всегда советовались друг с другом и поддерживали, как в свадебной клятве "в горе и в радости, в болезни и здравии". Что бы ни происходило в их жизнях они были опорой один другому, воспитали трёх чудесных детей. Он даже не помнил, чтобы они когда-либо серьёзно ссорились, разве что ворчали по мелочам. И когда Генри делал предложение Марте, он надеялся на такие же отношения, но довольно скоро понял, что так не выйдет. Он порой бесился и ругал себя за то, что обнадёжил жену, обрекая её на отношения, заведомо неудачные. Но четыре года назад он, как и она, был полон надежд.

— Сколько лет вы с Джоанной женаты? — спросил Генри.

Пол задумался.

— Кажется, девятнадцать. Да, в этом году девятнадцать. — улыбнулся он.

Генри сел рядом с ним на диван и заглянул Полу в глаза.

— Как так получилось, что вы всё ещё вместе? Я не знаю ни одной такой крепкой пары.

Пол усмехнулся, и его взгляд размылся, будто окунувшись в воспоминании.

— Я тебе ещё несколько лет назад говорил, что основа для счастливого брака — это любовь. Но одной её будет мало. Брак — это такая же работа как и всякая другая. И над ней должны трудиться оба. Мои родители учили меня, что, если что-то в доме ломалось, не спиши выкидывать на помойку. Если вещь можно починить, лучше так и сделать, и она прослужит тебе ещё много лет. А выбросишь — будешь делать так всегда, постоянно. Смекаешь, о чем я? — он с прищуром посмотрел на Генри, надеясь увидеть в его взгляде понимание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, — кивнув, ответил Генри. — Думаешь, нас можно починить?

— А та самая основа… она есть?

В этот раз Генри промолчал. Нет, он так и не полюбил Марту, и думал, что с её стороны чувства также остыли. Это было видно по её взгляду — он стал равнодушным. Она больше не льнула к нему, и вообще старалась лишний раз не прикасаться. Ему даже стало казаться, что жена завела роман на стороне. Домой она часто приходила в приподнятом настроении, а дома становилась холодной и серьёзной. Телефон, который она раньше бросала где попало, теперь не покидал её рук. И каждый раз, когда раздавался звук сообщения, она с такой надеждой смотрела на экран и порой улыбалась… совсем как ему когда-то.

Но Полу он не хотел говорить о своих подозрениях, чтобы не очернять понапрасну жену без каких-либо доказательств.

— Кажется, то, чего я так боюсь, рано или поздно, но станет неизбежным. По правде говоря, я хочу поговорить с Мартой уже давно, но что-то всегда останавливало, будто я надеялся, что всё само собой рассосётся. И перед тобой неплохо бы извиниться. Я ведь тебя разочаровал? — Генри посмотрел на Пола.

Гитис только хмыкнул. Войт не сомневался, что из-за того, что он обрёк Марту на несчастливый брак, друг его не жалует. Он поставил пустой стакан на журнальный столик и поднялся с кресла.

— Уходишь? — спросил Пол, удивлённо подняв бровь.

— Не хочу откладывать ни на миг. Надеюсь, ты меня не осуждаешь.

Пол привстал, чтобы попрощаться.

— Разве что самую малость, — проворчал он. — Но я надеюсь, что, как взрослые люди, вы разойдётесь мирно.

Он пожал руку Генри, прощаясь. Они уже не увидятся — утром Гитис улетал обратно в Штаты. Войт вышел из его номера в удрученном состоянии. Ноги еле несли его по коридору к лифтам. Он волновался, ведь, придя домой, если застанет Марту ещё не в постели, им предстоит важный разговор.

В просторном холле отеля было пустынно. Его шаги гулким эхом отдавались от мраморных стен. Он вышел к стойке регистрации, когда услышал, что его окликнули.

— Мистер Войт? — это была молоденькая миниатюрная брюнетка, одетая в форму отеля. На блестящем бейдже сверкнуло имя Лора. Она смущенно улыбалась, держа в руке телефон. — Простите, мистер Войт. Я ваша большая поклонница.

Она неуверенно подошла ближе, так что Генри увидел румянец на её щеках.

— Вы не против сделать со мной селфи? Нам вообще-то запрещено просить о таком наших постояльцев, но сейчас поздно, руководства нет на месте, и, уверяю вас, я не буду размещать фото где-то. Хотела бы оставить себе на память.

Генри никогда не отказывал своим поклонникам, но сейчас был не в том настроении, чтобы улыбаться на камеру. Но Лора смотрела на него с таким искренним восхищением, что он согласился.

— Я не ваш постоялец, так что можете выкладывать фото, где пожелаете, — улыбнулся он.

Глаза девушки радостно распахнулись. Она подбежала к нему, встав поближе. Войт приобнял её за плечи, а Лора направила на них камеру. И в тот миг на экране телефона Генри заметил высокую женскую фигуру, прошедшую за ними в сторону лифтов. Её каблучки звонко чеканили каждый шаг. Лица он не заметил, оно было склонено к телефону, и рыжие волосы, которые его прикрывали, блеснули в мягком свете люстры, привлекая его внимание. Что-то в этой фигуре показалось Генри знакомым. Походка, осанка или широкий шаг? Сердце пропустило удар.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лора щебетала благодарности, но он уже не слышал её, в ушах стоял шум сердцебиения. Он обернулся, заметив как женщина завернула за угол в коридор. Не раздумывая он ринулся за ней.