Три пятнадцать - Джослин Джексон

– Хочешь вернуться и по шее получить?

– Роджер, не валяй дурака и, пожалуйста, останови свою хренову машину!

Роджер пожал плечами и затормозил у обочины. Трейлер мы уже проскочили и остановились неподалеку от леса. Я отстегнула ремень и подняла с пола те здоровенные кусачки. Едва распахнула дверцу, послышалось бибиканье несчастного пса. Роджер собрался заглушить мотор.

– Останься в машине.

– Черта с два!

– Я серьезно, мне нужно, чтобы мотор работал.

– Эта затея хуже некуда, – покачал головой Роджер, но мотор не заглушил.

– Дай мне пять минут! – попросила я и выскользнула из машины.

К трейлеру я подобралась с тыла – через лесок, тянувшийся до забора из рабицы. Сердце колотилось где-то в горле так бешено, будто хотело проверить мой рвотный рефлекс, только безутешное бип! бип! бип! тянуло меня вперед. Скрытая деревьями, я вытащила кусачки и принялась кромсать рабицу, точно это она называла мою мать шлюхой. Раздирать сетку было трудно, но чертовски приятно. Едва я приспособилась к тяжелым кусачкам, стало легче. Пока прорезала дыру, сквозь которую смогла бы пролезть, я успела пропотеть в сырой одежде и запыхаться.

Я рванула к задней стене трейлера, чтобы меня не увидели из окон: у Утингов ни штор, ни даже дешевых жалюзи. Я нагнулась и заглянула под трейлер. Пес отполз от крыльца и сидел где-то посредине. Он бы, конечно, вылез узнать, что я делаю, если бы не был привязан к лестнице. Пес затих и, наклонив голову, смотрел на меня с любопытством.

– Привет, дружок! – ласково позвала я, и бедняга завилял хвостом. Очень похоже, что люди относились к нему исключительно по-скотски, а он все равно вилял хвостом.

Я легла на живот и полезла за псом. Он мог бы мне пол-лица откусить, но вместо этого просто смотрел, метя хвостом по земле. Я перерезала кусачками веревку, привязанную к ошейнику, и завернула пса в плед. Он не сопротивлялся. С таким ростом он должен был весить фунтов тридцать, только кормить его явно забывали. Я поползла обратно. Пса, обернутого пледом, пришлось волочь, и, когда я силой заставила его лечь на землю, он испуганно гавкнул.

– Пого, заткнись, мать твою! – заорала из дома женщина Утинг.

Пес снова гавкнул – будто в ответ.

В панике я накинула плед на голову Пого, как в мешок бедного пса сунула, но он залаял во все горло: испугался, или разозлился, или и то и другое.

Я вскочила на ноги, закинула плед с извивающимся псом на плечо – без пяти минут Санта-Клаус, только в мешке не игрушки, а несчастный Пого – и побежала к забору. «Замолчи, я же тебя спасаю!» – шепнула я, но Пого явно не знал английский – продолжал лаять, толкать и пинать меня в спину. Вот и забор! Пролезая сквозь дыру в сетке-рабице с кусачками и перепуганным псом в мешке, я как следует исцарапала себе руку.

Заскрипела передняя дверь трейлера, и женщина Утинг позвала:

– Пого! Где ты, мать твою? – Я понеслась через лес под аккомпанемент ее криков: – Пого! Эй, Пого! – женщина Утинг наверняка услышала его затихающий вдали лай.

– Молчи! Молчи! Молчи! – повторяла я и, добежав до «вольво», юркнула в салон. – Езжай, скорее, скорее! – крикнула я Роджеру.

– Только не это! – простонал Роджер, но переключился с нейтралки на первую скорость и дал газу.

Я опустила извивающийся сверток на пол и рылась в его складках, пока Пого не высунул голову.

– Я не могла его бросить. Лиза бы ни за что не бросила.

Едва высвободив голову, Пого замолчал, он дважды чихнул и неопрятной кучкой улегся на пол, даже из пледа до конца не выполз. Похоже, его не интересовало, что случится дальше. Я погладила его тонкую шерсть. Блох у него было немерено, целые стада, почти как живое покрывало!

– Ой, фу!

– Зашибись, – процедил Роджер, перехватив мой взгляд. – Секунд через тридцать эта гадость расползется по моей машине. Куда ехать, в собачий приют?

– Нет, давай лучше к ветеринару. Кстати, его зовут Пого. Я беру его себе.

– Да ну? – фыркнул Роджер. – Открой окно пошире. Твой Пого воняет так, словно его съели, а потом высрали.

– Или выблевали, – добавила я, крутя ручку.

Мы приближались к Иммите, и Роджер сбавил скорость.

– Босс тебя убьет.

– Она мне не указ. Мы с ней, как выяснилось, даже не родственники.

Роджер покачал головой. Он следил за дорогой, но то и дело искоса поглядывал на меня.

– Блин, Мози, кто же ты?

Я засмеялась, высунула руку из окна, толкнула ладонью ветер и почувствовала, как ветер толкает ладонь.

– Не Утинг!

Роджер улыбнулся, и я еще шире улыбнулась в ответ. Кто я такая, знала только Лиза, и, наверное, так будет всегда.

Глава одиннадцатая

Босс

Через год после возвращения Лизы и Мози я увидела Лоренса в супермаркете «Сэмс клаб» в Галф-порте. Он катил тележку, полную коробок с соком и больших пачек замороженной лазаньи. Я буквально приросла к месту, но при этом всем существом рванула вперед, полетела к нему, словно вольный ветер. И тут заметила Сэнди. Она шла впереди, а их мальчики пробовали шербет, выставленный для дегустации в конце отдела замороженных продуктов. Сэнди казалась усталой, но я возненавидела ее потому, что, даже усталая, она была очень миловидной.

Я попятилась к Лизе и чуть не вывихнула шею бедной крошке Мози, рванув с тележкой обратно в бакалейный отдел – там меня Лоренс не увидит.

– Босс, какого хрена?! – возмутилась Лиза, когда я пронеслась мимо нее с тележкой.

Я даже не упрекнула ее за то, что ругается при ребенке, затаилась между полками и стала загружать тележку пачками «Чириос» с медом и миндалем.

– Хочу! – пролепетала Мози, потянувшись к коробке. Хоть и слышно было в этом Лизу, когда та затребовала когда-то Мексиканский залив, но тут Мози улыбнулась своей лучезарной улыбкой и добавила: – Пожа-а-алуйста! – Маленькие ладошки сжимались и разжимались, как морские звезды. На задней стороне пачки был лабиринт с заданием «Помоги пчелке добраться до медовых колечек». Я протянула пачку Мози.

Лиза стояла у входа в отдел, оглядываясь по сторонам, на губах играла тень хулиганской улыбки, как в старые школьные времена. Сколько я заплатила стоматологу, даже вспоминать не хотелось, но Лизина улыбка того стоила. Дочь вот-вот должна была получить первый наркононовский значок и в целом почти оправилась от двухлетнего бродяжничества. Кожа снова сияла бледным золотом, погустевшие волосы отливали медью. Покачивая бедрами, Лиза подошла ко мне.

Мози водила пальчиком по лабиринту, прокладывая маршрут для пчелки, и Лиза, подавшись ко мне, шепнула:

– М-м-м, то, что надо, одобряю! Кто он?

– Видела, сколько стоят «Чириос»? – чересчур громко спросила я.

– Ну-у, – ухмыльнувшись, загундосила Лиза, – разговоры о мальчиках помогают не думать о мете.

Мои щеки пылали так, что цветом наверняка напоминали клюквенный морс. Я смерила Лизу строгим материнским взглядом и положила в тележку еще две пачки «Чириос».

– Тебе многое помогает – мои выходные туфли, пульт от телевизора, разрешение не мыть посуду.

– Ага, – смеясь, кивнула Лиза. – Это его жена, а тебе правда нужно столько хлопьев с пчелкой?

– Да, – буркнула я и покатила тележку прочь.

– «Да» про жену или про пчелку?

– «Да» про пчелку! – закричала Мози, с торжествующим видом воздев пачку.

Лиза угомонилась, – по крайней мере, до тех пор, пока мы не вернулись домой. Мози играла в куклы на полу гостиной, я стояла на кухне, гадая, куда положить четырнадцать коробок «Чириос», когда вошла Лиза, прислонилась к столу и скрестила ноги.

Начала она с места в карьер, словно вспомнив нашу прошлую задушевную беседу. Только мы с ней в жизни по душам не беседовали.

– Недели две назад я кое-чем занималась с Дэнни Уилкерсоном.

Я бросила коробки и повернулась к ней. Дэнни Уилкелсону хорошо за тридцать, к тому же он женат.

– Что значит – кое-чем занимались? Чем именно?

– Ну, не всем, но многим. Я сама захотела, понимаешь? Мне и так столько всего не дозволено.

– В том числе и Дэнни Уилкерсон! – сурово уточнила я.

– Вот именно, он из запретного списка, но не его лидер.

Лиза смотрела мне прямо в глаза и говорила откровенно, но без тени раскаяния. Она казалась совсем юной, и меня так и подмывало схватить ее за плечи, еще довольно хрупкие, и трясти, пока не уяснит, что к чему. Лизина честность – ловушка на мать: хотелось, чтобы она мне доверяла, но, ей-богу, не настолько, чтоб слушать, как она забирается на Дэнни Уилкерсона и там ищет, чем бы заткнуть брешь внутри себя. Я сосчитала до десяти, напоминая себе, что та брешь образовалась моими стараниями. Лиза выросла без отца, бабушек, дедушек, тетушек, двоюродных братьев и сестер; без верных, придурковатых друзей семьи, которых главные герои фильмов и телепередач заводят чуть ли не моментально. В церковь я ее не водила, а какой круг общения может быть в крохотном городке штата Миссисипи? У Лизы была лишь я, молодая, глупая, не способная на строгость. Где искать поддержку, я не знала и не пыталась выяснить. Я так хотела доказать родителям свою самостоятельность, что не заметила: им совершенно все равно.