Сердце, живущее в согласии - Ян-Филипп Зендкер

Соседка задумалась:

– Если будет работать с таким проворством, как сейчас, за месяц управится.

Трудно поверить, чтобы у мальчишки, которому не исполнилось и десяти, были такие мозолистые руки. Пальцы с обломанными ногтями и покрасневшими подушечками, до крови исколотыми острыми травинками. Ну Ну и Ко Гуи сидели у очага, Тхар Тхар устроился поодаль. Ну Ну допытывалась, давно ли он работает на соседей и когда точно закончились деньги, оставшиеся от заработков Маунга Сейна. Не задолжали ли они еще кому-то в деревне? Тхар Тхар молча шевелил палкой угли в очаге.

Ну Ну впервые задумалась над тем, как жить дальше. Даже если всем троим взяться за плетение циновок, много денег им не получить, а работа тяжелая. Все сбережения давным-давно потрачены. Продавать им нечего, разве что трех оставшихся кур и заржавелые инструменты Маунга Сейна. Поле лежало невспаханным, никто из них не разбирался в крестьянском труде. На помощь односельчан рассчитывать больше не приходится. Их семья пострадала из-за плохой кармы Ну Ну, накопленной многочисленными неправильными поступками. Ничего не исправишь, и бесполезно ждать от кого-то сочувствия. Ну Ну не осуждала односельчан. На их месте она повела бы себя точно так же.

– Надо возделывать наше поле, – вдруг сказал Тхар Тхар, словно прочитав мысли матери.

Ну Ну кивнула и тут же спросила:

– А как?

– Как и все, – ответил Тхар Тхар.

– Это тяжелый труд. На своем горбу испытала, уж можешь мне верить.

– Знаю. Но я всегда смотрел, как работает отец.

– Это было давно. Ты уже все забыл.

– Кое-что помню.

– Надо попробовать, – вмешался в разговор Ко Гуи.

– Ты прав, – согласился Тхар Тхар. – Поле у нас большое. Если справимся, оно нас прокормит.

Ну Ну глядела на сыновей. На серьезных мальчишек, успевших слишком многое узнать о тяготах жизни. Но понимали ли оба, за что хотят взяться и какие трудности их ожидают? Они до сих пор с трудом ладили между собой, как же собираются поднимать заброшенное поле?

Вид поля испугал Ну Ну. На его месте был луг, игравший под солнечными лучами множеством оттенков зеленого. Дождливые сезоны уничтожили даже следы оросительной системы, которую с таким усердием делал Маунг Сейн. Солнце висело в зените и нестерпимо жгло. Среди зелени едва различались сгнившие остатки шалаша. Все трое остановились на берегу реки, застывшая Ну Ну в ужасе глядела на буйство травы и спрашивала себя: как? Как им возделать одичавшее поле? В запасе всего месяц, а потом нужно сеять. Один месяц. Чтобы справиться, нужна дюжина рук, если не больше. А если затея провалится, чем кормить детей? Собирать хворост на продажу? Плести бамбуковые корзины? Пока Ну Ну раздумывала, не разумнее отдать землю внаем за скромную плату, ее сыновья принялись за работу. Потуже подвязав лоунджи, они начали выпалывать траву и голыми руками рыхлить землю. От непривычной работы пальцы Ко Гуи вмиг покрылись кровавыми волдырями.

К вечеру у обочины стоял стог травы, а очищенный участок выглядел жалким клочком, отвоеванным у зелени. Ну Ну казалось, что сыновья задумали ведерком вычерпать озеро. Они еще слишком малы, чтобы понимать всю бессмысленность затеи, надо искать другие способы выжить.

На следующее утро Тхар Тхар осторожно разбудил мать. Он успел приготовить все необходимое для работы в поле: связал в узелок еду, заварил чай, набрал воды, вычистил нехитрые орудия труда. Вчера все так устали, что тут же повалились спать. Ну Ну сидела на постели и думала, стоит ли вставать. Зачем выдерживать еще один день мучительной работы? Все равно ничего не получится. Однако альтернативы не было, и она пошла с сыновьями в поле.

К полудню руки мальчишек распухли, и каждое движение заставляло их морщиться от боли. Но бросать работу они не собирались, а перерывы делали только по материнскому настоянию. Домой оба возвращались с жуткой головной болью.

На третий день у Ну Ну болели не только руки и ноги, но и все тело. Ко Гуи было не лучше, работу он не бросил, но двигался медленнее, чем в первый день.

Родной участок они замечали издали – зеленый лоскут среди чужих полей. Через неделю, взглянув с полпути в привычном направлении, Ну Ну впервые разглядела черную полосу. Их земля, освобожденная от травы, блестела под лучами утреннего солнца.

Спустя две недели сыновья наспех починили шалаш, чтобы ночевать в нем и не тратить время на дорогу туда и обратно. Ну Ну до сих пор сомневалась, хватит ли у мальчишек терпения, однако оба были полны решимости, и их настроение передалось и ей. Глядя на сыновей, работавших рука об руку, мать верила, что они справятся. Главное – не терять мужества.

На успех задуманного указывали и знаки, которые Ну Ну не могла оставить без внимания. В день, когда они впервые отправились на поле, самая тощая и слабая курица высидела цыпленка, совсем слабенького. Ну Ну думала, что и до вечера не доживет. Но птенец выжил и теперь быстро рос.

Банановые деревья радовали изобилием новых ветвей.

Но самым примечательным знаком стала змея. Она лежала посреди дороги, что не свойственно этим осторожным тварям. Змея подпустила Тхара Тхара на несколько ярдов и не попыталась уползти. Дальше повела себя еще необычнее: подняла голову, поглядела на Ну Ну и мальчишек, но не скрылась в кустарнике, а поползла по траве, словно зовя за собой. Все трое пошли за змеей. Неподалеку от их поля «проводница» снова обернулась, замерла и быстро скрылась в высокой траве.

Знаки предвещали успех. Месяц спустя от травы не осталось и следа. Земля была готова к посеву. Все трое стояли и смотрели на это чудо. Их руки были черными по локоть, грязные лоунджи – мокрыми от пота. Никто не произносил ни слова, до конца не верилось, что они вернули поле к жизни. Воздух пах влажной, свежей, плодородной землей. Ну Ну присела на корточки, слепила большой ком и подала Тхару Тхару. Он понюхал его, улыбнулся и медленно растер между пальцами. Ну Ну показалось, что ее сын ласкал землю.

Что тогда говорила повитуха? Детская душа все знает. Она лишь не сказала, все ли прощает детская душа.

Настала горячая пора. Ну Ну заняла денег и купила семена цветной капусты, сои и клубни картофеля. Все это нужно было сеять немедленно. Семена и клубни оставили в шалаше, чтобы с утра взяться за работу, но за ночь птицы склевали половину запасов. Тогда Ну Ну с сыновьями вновь решили остаться на ночь в поле. Спали попеременно, охраняя свое богатство, а с рассветом начали сеять и работали, пока не стемнело. Рыли лунки, бросали в них семена и сажали клубни, закапывали, поливали и шли рыть следующие. Чтобы задобрить дух поля, построили ему маленький алтарь и каждый день делали приношения – банан и щепотку чая.

Природа и духи смилостивились над семьей Ну Ну. В нужное время начались дожди; не ливни, смывающие все на своем пути, а спокойные, обильно поливающие землю. Местные крестьяне не помнили, когда в последний раз был такой плодородный год. Чтобы перевезти урожай с поля в деревню, Ну Ну одолжила водяного буйвола с повозкой. Ко Гуи горделиво восседал на спине у животного, погоняя его хлыстом. Казалось, старший сын всю жизнь был погонщиком буйволов.

Увидев его и доверху нагруженную повозку, Ну Ну вспомнила слова покойного мужа. Время подтвердило их правоту, хоть тогда она и не верила, что человеку по силам измениться. Маунг Сейн говорил, что люди не обречены до конца дней оставаться такими, какими родились. Но перемены случаются, когда человек начинает над собой работать.

Судьба трижды задавала им вопрос. Возделанное поле и обильный урожай были их ответом.

Запасов хватило, чтобы спокойно пережить сухой сезон. В жаркие месяцы, отменявшие работы на полях, они сидели во дворе, плели циновки для крыш и стен, корзины и мешки. Деньги от продажи овощей позволили им починить крышу и заменить несколько сгнивших балок.

Не голодала семья Ну Ну и на второй год. Хотя он и выдался более засушливым, но то, что недодала природа, мать с детьми восполнили умением и усердным трудом.

На третий год они почувствовали в себе силы посеять рис. Ну Ну видела, что Тхар Тхар унаследовал не только отцовские силу и ловкость, но и крестьянский опыт ее дяди. Соседи жаловались на плохой урожай, а семья Ну Ну не знала, куда складывать мешки с рисом.

Но Тхар Тхар по-прежнему нуждался в уединении. Иногда он уходил от матери и брата на другой конец поля и работал там, не откликаясь на зов. Или садился на берегу реки и забавлялся с рогаткой. Стрелял Тхар Тхар очень хорошо, сшибал плоды манго, пробивал дырочки в листьях и прогонял птиц с поля, не покалечив ни одну.

Его мрачное отчуждение длилось недолго и кончалось столь же внезапно, как и начиналось. Через несколько часов Тхар Тхар словно пробуждался ото сна и вновь становился отзывчивым и дружелюбным. Как дивно в его характере перемешались отцовские и материнские черты. Тхар Тхар мог быть молчаливым, собранным и заботливым, как Маунг Сейн, или вдруг становился взрывным и меланхоличным, какой когда-то была она.