Сердце, живущее в согласии - Ян-Филипп Зендкер

Она видела Маунга Сейна, машущего с верхушки дерева. Обеими руками.

Потом приходил Тхар Тхар и молча уводил их домой.

Потеряв отца, братья вели себя по-разному. Ко Гуи еще крепче цеплялся за мать, спал рядом с ней, днем постоянно был при ней. Когда Ну Ну лежала пластом, он убеждал ее встать. Страшась ее многодневного молчания, умолял сказать хоть слово. Если Ну Ну куда-то выходила, шел рядом, – казалось, он боится, что вслед за отцом может лишиться и матери. Бóльшую часть времени Ко Гуи сидел возле нее на корточках и ждал.

Сидел и ждал.

Тхар Тхар гасил душевные терзания неустанной работой, с утра до вечера находя себе занятия.

Он ходил к колодцу за водой и следил за тем, чтобы мать и брат ели хотя бы раз в день. С тех пор как Ну Ну забросила стирку, ею занимался Тхар Тхар. Наполнив таз, он шел на реку и наравне с деревенскими женщинами стирал семейное белье, мокрое, оно становилось еще тяжелее. Кряхтя, Тхар Тхар тащил таз обратно и развешивал белье на крыльце. Он ходил на рынок за рисом, а когда в доме не осталось ни кьята, пролез через живую изгородь к соседям и попросил помощи. Он умело растил помидоры, кроме которых посеял и другие овощи. Каждый день он стряпал для семьи. Ну Ну не знала, где сын научился готовить карри, но у него это блюдо получалось вкуснее, чем у нее.

Ну Ну не представляла, откуда восьмилетний мальчишка брал силы. Наверное, после гибели Маунга Сейна часть отцовской энергии, заботы и любви передалась младшему сыну.

Шел третий год ее вдовства. Ну Ну лежала и смотрела, как Тхар Тхар готовит еду. Он аккуратно резал овощи, не забывая поддерживать огонь под котлом, в котором собирался варить рис. Наверное, сын о чем-то задумался и, шевеля дрова, задел котел. Тот опрокинулся и залил огонь, послышалось недовольное шипение гаснущего пламени. Тхара Тхара заволокло облаком пара. А сын окинул взглядом плоды своей невнимательности, вздохнул и стал вытаскивать из очага дрова, отделяя сухие поленья от мокрых. Потом сходил во двор, набрал лучинок и прутиков и снова разжег огонь. Бочка во дворе оказалось пустой, и Тхар Тхар молча отправился к колодцу.

Ну Ну восхищалась его невозмутимостью. Случись с ней подобное, она бы разозлилась и расплакалась. Особенно в возрасте Тхара Тхара. Что за резкая перемена в характере? Где тот порывистый, нетерпеливый мальчишка, не вылезающий из курятника? Что гибель отца сделала с сыновней душой? Чему научила?

Ну Ну подумала о Маунге Сейне. Третий год, как его нет в живых, и тут уже ничего не поделаешь. Но ее жизнь продолжается, и только от нее зависит, проведет ли она остаток дней в отчаянии, живя прошлым, или вернется в настоящее.

Ну Ну села на постели. Затем встала – это оказалось легче, чем она думала. Надела чистую лоунджи и подбросила в огонь новое полено. То моментально запылало. Ну Ну опустилась на корточки, взяла ножик, потрогала лезвие. Острое. Достала разделочную доску и принялась резать овощи, движения были неуклюжими, будто она впервые готовила. Ну Ну крошила помидоры, морковку, цуккини и лук, потом взялась за имбирный корень. С каждым взмахом ножа к ней возвращались силы и ловкость. В нос ударил запах свежего имбиря. Когда она последний раз наслаждалась этим ароматом?

Ко Гуи сидел рядом и молча смотрел.

Ни мать, ни сын не услышали, как вернулся Тхар Тхар с водой.

– Ты что делаешь? – удивленно спросил он.

– Тебе помогаю, – ответила Ну Ну.

Тхар Тхар поблагодарил ее улыбкой.

Потом они сложили овощи и рис в котел и спустились во двор, чтобы вымыть посуду и набрать воды для чая.

Впервые за все это время Ну Ну заметила, как обветшало их жилище. В одном месте просела крыша, ветром сдуло листья, а доски от дождей начали гнить. Когда начнется сезон дождей, жди протечек. Ну Ну оглядела двор. Он был чисто выметен, на грядках краснели пузатые помидоры, рядом Тхар Тхар посадил морковь и баклажаны. Сорняков на грядках не видно. В этом году их ждал обильный урожай бананов, папайи и авокадо. Бугенвиллеи так разрослись, что полностью скрывали калитку, которой, судя по дыре в живой изгороди, младший сын не пользовался.

Среди привычных звуков чего-то недоставало. Не слышалось куриного квохтанья. Странно.

– А где куры? – спросила она.

– В курятнике, – ответил Тхар Тхар и опустил глаза.

– Ты не ошибаешься? Заснули они, что ли?

Не поднимая взгляда, Тхар Тхар кивнул.

Ну Ну прошла к курятнику и прислушалась. Не услышав ни звука, она присела на корточки и заглянула внутрь. В углу молчаливо хохлились три куры.

– А где остальные? – поднимаясь, спросила Ну Ну.

– Исчезли, – шепотом ответил Тхар Тхар и отвернулся.

– Что это значит? Убежали? Или собаки загрызли?

Тхару Тхару нравилось возиться с курами, он считал их своими друзьями. Что-то здесь не так.

Ну Ну недоверчиво смотрела на сыновей.

– Он их продал, – глухим голосом произнес Ко Гуи. – Одну за другой.

– Что?

Тхар Тхар молчал, вперившись в землю. Ну Ну осторожно приподняла его подбородок, по щекам мальчишки катились две слезинки, дрожала нижняя губа. Он закрыл глаза, а слезы продолжали течь.

– Зачем ты их продал?

Молчание.

– Тхар Тхар, я тебя спрашиваю.

Ответом ей была глубокая, почти невыносимая тишина.

– Потому что соседи больше не давали нам взаймы ни денег, ни риса, – шепотом объяснил Ко Гуи.

– Иначе мы бы голодали! – Выкрикнув это, Тхар Тхар бросился в дом.

Ну Ну задумалась над услышанным, в голову пришла грустная мысль, которую она постаралась тут же забыть.

– Но у соседей есть свои куры. – Она повернулась к Ко Гуи. – С какой стати им покупать чужих? Ты можешь объяснить?

Старший сын кивнул:

– Они не хотели покупать или предлагали гроши. – Ко Гуи замолчал и потом совсем тихо продолжил: – Тхар Тхар сворачивал курам шею, ощипывал, потрошил и продавал на рынке.

Глава 16

Ну Ну проснулась, когда только начинало светать. В очаге уже горел огонь, и кто-то хлопотал над котлом. Во дворе щебетали ранние птицы. Ну Ну повернулась на другой бок, рядом спал Ко Гуи. Вскоре она услышала голоса послушников у калитки. Зачем они до сих пор приходят сюда? Она не помнила, когда в последний раз выходила к ним с подаянием. Ответ Ну Ну получила сразу же – увидела Тхара Тхара, спешившего во двор с большой миской риса. Значит, младший сын все эти месяцы готовил монахам еду? Где он ухитрялся доставать рис, если им самим едва хватало? Загадка без разгадки. Ну Ну снова заснула.

Второй раз она проснулась, когда на дворе ярко светило солнце, а птицы, забыв про песни, прятались от жары. Ну Ну встала. Ко Гуи еще спал, возле очага стояла кастрюля с рисом и еще теплым карри.

Тхара Тхара в хижине не было. Встревоженная Ну Ну спустилась во двор, заглянула в курятник, птицы посмотрели на нее вопросительно.

Младшего сына она нашла в соседнем дворе. Услышав его звонкий голос, Ну Ну пролезла через дыру в живой изгороди. Тхар Тхар сидел в тени старого фигового дерева, рядом громоздилась высокая, в человеческий рост, кипа сухих бамбуковых листьев и травы. Ее сын плел циновку.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась Ну Ну.

– Помогаю У Зхау, – негромко ответил Тхар Тхар.

Внезапное появление матери не обрадовало мальчишку.

– Твой сын – очень умелый плетельщик. Я взрослых таких не видела, – сказала вышедшая из дома соседка. – И сделать много успевает, – добавила она, многозначительно поглядев на мать.

Взгляд этот означал, что сноровистостью Тхар Тхар пошел не в нее.

Тхар Тхар вернулся к работе. Его пальцы так и летали над циновкой, переплетая листья с пучками травы. Только сейчас Ну Ну заметила, что крыша соседского дома заново покрыта, а к дереву прислонена половина другой крыши.

– Приятно посмотреть на ваш дом. А зачем вторая? Решили сделать двойное покрытие? – спросила Ну Ну.

– Нам и одного хватит. Эту мы продадим.

– Кому?

– Кто купит.

– И за сколько?

– За двести кьят.

– А сколько мой сын получит за работу?

– Двадцать кьят. Но он их не получит. Он отрабатывает деньги, что брал у нас взаймы.

– Двадцать кьят? – Ну Ну с трудом сдерживала гнев. Она хотела заглянуть сыну в глаза, но тот сидел не поднимая головы. – И долго ему еще отрабатывать?

Соседка задумалась:

– Если будет работать с таким проворством, как сейчас, за месяц управится.

Трудно поверить, чтобы у мальчишки, которому не исполнилось и десяти, были такие мозолистые руки. Пальцы с обломанными ногтями и покрасневшими подушечками, до крови исколотыми острыми травинками. Ну Ну и Ко Гуи сидели у очага, Тхар Тхар устроился поодаль. Ну Ну допытывалась, давно ли он работает на соседей и когда точно закончились деньги, оставшиеся от заработков Маунга Сейна. Не задолжали ли они еще кому-то в деревне? Тхар Тхар молча шевелил палкой угли в очаге.