Сильнее времени (СИ) - Добрынина Елена

Порфирий Георгиевич ещё постоял у раскрытого окошка и, почувствовав себя значительно лучше, решил вернуться в купе. Видимо, подействовала таблетка. Страх, сковавший Асю, отпустил. Проводив дядю на место, девушка попросила Гнездилова постоять в тамбуре. Впервые ей страстно захотелось выкурить сигарету. Никогда она не курила, пробовала, как и все девушки, чтобы понять, что ж в этом привлекательного, но не оценила, как сие занятие могло вообще кому-то нравиться. Сейчас же остро захотелось затянуться. Сказывались нервы. Гнездилов неожиданно легко согласился и сопроводил ее в тамбур вагона.

Ася затянулась, выпуская дым. Закашлялась. Папиросы оказались слишком крепкими. Девушке хватило одной затяжки. Затушила только раскуренную папиросу о деревянную раму и выбросила в приоткрытое окно.

- Я предупреждал, что они крепки. – Усмехнулся сыщик в усы.

- Это было слишком самонадеянно с моей стороны. - Слабо улыбнулась розоволосая.

Александр Сергеевич решил воспользоваться моментом:

- А вот сестрица ваша, Анна Алексеевна, покрепче, смогла докурить.

Ася удивлённо уставилась на сыщика. Это когда это Анька успела с Гнездиловым на перекуре побывать? Не упоминала она рассказа, что такое случалось.

- Я - одна в семье, господин надворный советник. Нет у меня ни сестёр, ни братьев.

- Странно, - Гнездилов испытующе посмотрел ей прямо в глаза, а потом как ни в чем не бывало перевёл взгляд на заснеженной пейзаж за окном. Выбросил свой окурок и закрыл фрамугу. - А я думал, Анна Алексеевна вам сестрицей приходится. Да и вензель фамильный на её крестике нательном говорил о том, что к одному вы роду принадлежите. К тому же, перед своим внезапным отъездом, о котором вы наверняка знаете, Анна Алексеевна оставила для меня письмо. Признаться, то, о чем в нем говорится, несколько шокирует, но знаете ли, Ася Алексеевна, я много лет на службе и повидал достаточно. И все же, это слишком даже для меня. Хотя, не могу спорить, некоторые факты очень хорошо объясняют все нестыковки вашего рассказа и повествования вашего дядюшки.

С этими словами Александр Сергеевич достал из внутреннего кармана своего шерстяного пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, на котором, Ася узнала почерк Аньки, было написано целое послание для сыщика. Бегло пробежавшись по письму, племянница графа почувствовала сомнение. С одной стороны, рассказав все как есть, есть надежда на помощь Гнездилова в поиске настоящего преступника – Цыгана. С другой же, узнай дядя, что она рассказала сыщику всю правду, гнева его не избежать.

Ася дрогнула, не смогла выдержать взгляда сыщика, опустила глаза. Отпираться более не имело смысла…

- Хорошо, я вам всё расскажу, но при одном условии. - Решилась, наконец, розоволосая. И кажется, Гнездилов даже знал, какое условие она назовет.

Глава 30. Версия невероятная и неожиданная корреспонденция

Россійская Имперія, 1912г. отъ Р.Х.,гдѣ-то въ Тверской губерніи

Александр Сергеевич никак не мог воспринять то, что услышал буквально час назад от племянницы графа Терепова. С одной стороны, её рассказ очень хорошо сочетался с тем, что повествовала в своём письме Анна Алексеевна, с другой же, поверить в то, что кто-то, да ещё и при помощи сушей безделицы – кольца, может перемещаться во времени, в такое Гнездилов, как человек передовой и рациональный, поверить никак не мог. А потому, как только поезд остановился на более-менее крупной станции, он принял решение ехать дальше вместе с парочкой авантюристов. Было это своеволием, даже Филиппов был не в курсе о том, куда отбыл Гнездилов, но любопытство и желание узнать что-либо о Анне Алексеевне, найти ключики к поимке Цыгана, овладело надворным советником. А начальству можно и объяснить, почему он поступил так или иначе. В конце концов, Гнездилову доверяли и некоторые свои шаги он мог предпринимать самостоятельно.

В голове Александра Сергеевича выстроилась теперь уже понятная ему версия. Всё больше он склонялся к тому, что граф и племянница его говорят правду, и если кружок революционный и был, то лишь как декорации к замыслу Цыгана. Но это не помешало Ивану Плутову искренне верить в идейную борьбу и собирать для взрыва высокопоставленного лица самую, что ни на есть, настоящую бомбу. Ася уверяла сыщика, что предполагаемый взрыв состояться никак не может, поскольку все материалы были обнаружены в схроне на Апрашке, но Александр Сергеевич чувствовал: не так и прост этот Плут, и если решил участвовать в подобном деянии, так пойдёт до конца, как бы сложно не было в то поверить его возлюбленной Асе. Гнездилов решительно не понимал, что привлекло в Плуте розоволосую девицу. Он видел разительные отличия в их воспитании, мировоззрении, поступках и никак не мог найти тому объяснение. Остановившись на мнении "любовь зла", Гнездилов решил больше и не забивать себе голову. В конце концов, какое ему до того дело?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гораздо больше его интересовало будущее, в котором могли, по рассказу Аси, бывать Порфирий Георгиевич и сама его племянница. Каково оно, это будущее? Помнится, Аннет писала о том, что Россию ожидают страшные события. Представить даже было сложно, о чем именно знала Анна Алексеевна. Кроме того, ещё одна мысль не давала теперь покоя сыщику. Ежели гувернантка и вправду из будущего, то с Николаем им никогда не быть счастливыми. Она покинула их время по договорённости с разбойником ради спасения жизни Николая. Что уж там был за договор, он не ведал, а граф и розоволосая девица о том не сказывали: может, не знали, а может, не хотели говорить.

В любом случае, теперь Гнездилову был ясен мотив исчезновения Анны. Да только уход её хоть и стал объяснимее, не давал понимания, что теперь с этим делать Николаю. Гнездилову было жаль приятеля, который по уши втрескался в прекрасную незнакомку, и теперь пожирал себя от невозможности её вернуть. Знание о том, куда могла пропасть девушка, легли на душу Александра Сергеевича тяжким бременем. Он мало верил в перемещения во времени, но сопоставив все факты, всё больше склонялся к тому, что это возможно. Безумно, удивительно и невероятно! И все-таки возможно. Ведь, он же видел собственными глазами, как Цыган испарился из комнаты, когда они с Николаем устроили ему засаду на квартире. Кто знает, каков на самом деле мир вокруг нас? Насколько он бывает чудесен и необъясним? Возможно, перстень действительно умеет что-то такое.

В Бологом Гнездилов отправился прямиком в кабинет начальника станции и испросил у того разрешения отправить телеграмму. В ней он известил Николая об отъезде и просил передать извинения Натали и её родителям. Знал же, что в «щедрый» вечер его будут ждать в особняке на Галерной, но события, которые прямо сейчас разворачивались вокруг сыщика, не давали ему возможности вернуться в Петербург. Он должен был узнать все и самое главное, поймать, наконец, Цыгана. Сыщик и правда очень сожалел, что проводит канун Нового года не рядом со своей избранницей в уютной гостиной Ильинских, а в поезде с семейкой слегка чокнутого концертмейстера и его взбалмошной племянницы. Но ничего поделать не мог с собой. Очень уж ему хотелось поговорить с батюшкой Аси Алексеевны. Почему-то Гнездилову казалось, что именно в их имении прольется, наконец, свет на эту тёмную и запутанную историю.

***

Санктъ-Петербургъ, Россійская Имперія, 1912г. отъ Р.Х.

Когда Николя вернулся на квартиру сыщика Гнездилова, его уже ждала телеграмма от Александра Сергеевича. Ильинский поначалу удивился, что за обстоятельства вынудили его вдруг оказаться в поезде, спешащем в Москву, но в телеграмме о том сказано не было, а гадать, посчитал Николай, дело – глупое: все равно никогда не узнаешь наверняка. Вот вернется Саша со своего предприятия, сам и расскажет.

А пока Николя думал, что ж ему делать с просьбой Гнездилова известить семейство Ильинских об его отсутствии на предновогоднем ужине. Молодой граф решил, что это отличный шанс повидаться с родными и поздравить их с праздником. Возможно, отец смягчится и даст ему свое благословение и тогда не придется обивать пороги кабинетов высоких генералов после Крещения.