Другая Золушка, или Четыре часа до полуночи - Елена Владимировна Вахненко

взгляд с Катрин на Энрикеса и обратно. – Вы что же, думаете, я не помню, с кем целовался в саду?!

Впервые он произнес вслух, что именно произошло между ним и таинственной Златой, и это фривольное признание прогремело, словно взрыв. Все присутствующие на мгновение замерли, немало пораженные: Линда густо покраснела, ее мать грозно нахмурилась, а Генрих спрятал понимающую улыбку и насмешливо покачал головой. Да и сам принц притих, сообразив, что сказал лишнее.

Первым отреагировал Энрикес. Негромко откашлявшись, он сдержанно проговорил, осторожно подбирая слова:

–Конечно же, я не думаю, что вы… что не помните, с кем были в саду. Но ведь в этом доме может жить еще и другая молодая леди, разве нет?

–На балу побывала только моя дочь! – поспешно вмешалась Катрин.

–Какая-нибудь служанка могла прокрасться тайно… одолжить где-нибудь платье… – предположил детектив, пристально глядя на принца.

–Служанка? – нахмурился тот, однако мрачность его длилась лишь долю мгновения. – Судя по манерам, по осанке – нет. Она похожа на истинную леди… Хотя пусть даже служанка… можно пожаловать титул…

Он просто размышлял вслух, но даже эта мимолетно брошенная фраза заставила Катрин возмущенно поджать губы. Пожаловать титул, каково?! Кажется, Луи настроен серьезно… нужно сбить с него спесь, объяснить, что представляет собой его потенциальная избранница!

–Возможно, вы говорите о мелкой воровке, моей так называемой падчерице, особе неблагодарной… – гневно начала она, однако завершить свою разоблачительную тираду не смогла – принц прервал женщину нетерпеливым жестом и властно спросил:

–О ком вы говорите? О какой еще падчерице?

Катрин хмуро взглянула на него и неохотно пояснила:

–О дочери моего ныне покойного мужа. Но она оказалась…

–Мне не интересно, кем она оказалась! – опять перебил ее Луи. – Как зовут вашу падчерицу?

Женщина помедлила, прежде чем бесцветно ответить:

–Злата. Ее имя Злата.

–Злата? – вмешался детектив. – Кажется, вы говорили, это прозвище вашей дочки.

Теперь все взгляды обратились на Линду, и та покраснела, смущенная столь недоброжелательным вниманием к своей особе.

–Я говорила, что я часто зову мою дочку “золотце”… а это почти одно и то же…

–Нет, вы говорили иное, – обманчиво мягким тоном возразил Энрикес и, уже обращаясь к принцу, настойчивее продолжил: – Уверяю вас, Ваше Высочество, я специально уточнял у мадам Катрин…

И снова Луи не счел нужным дослушать до конца своего собеседника. Пренебрежительно махнув рукой, он сказал:

–Неважно! Я и так вижу, что это не моя… что это не леди Злата. Мадам Катрин, почему вы назвали свою падчерицу воровкой да еще и неблагодарной?

–Потому что она такая и есть… она украла у меня одну ценную вещь. А потом ударила охранника и сбежала…

Генрих не сдержал смешок, вообразив себе эту картину.

–Вы увлеклись весьма темпераментной леди, милорд! – заметил он, усмехаясь. – Мне не терпится с нею познакомиться!

Луи выглядел сбитым с толку.

–Мне слабо верится, что она вас обокрала, – сказал он после паузы. – Что касается охранника… я хочу сам с ним поговорить. Узнать обо всем из первых уст.

–Но…

–Это не обсуждается! – окончательно вышел из терпения принц. – Я хочу его видеть. И не дай вам бог обмануть меня еще раз…

10. Игра в прятки

Злату разбудил голод – сосущий, ноющий, неотвязный. Вот уже несколько дней она толком не ела… свои последние, чудом раздобытые монеты девушка потратила, чтобы оплатить неделю проживания в трактире, в одной из комнатушек для гостей на втором этаже, – но завтраки и обеды в оплату не входили! И поскольку она играла роль некоего безвестного молоденького художника, попросить хозяина трактира дать ей немного хлеба в обмен на помощь по хозяйству не могла. Приходилось выкручиваться по-другому… вчера, например, беглянка стащила на рынке пару яблок и помогла одному фермеру прополоть огород, за что получила от него немного овощей. Но этого было мало, чертовски мало!

Проснувшись, Злата некоторое время лежала зажмурившись, прислушиваясь к собственному голоду. Ей не хотелось открывать глаза и признавать, что наступил новый день. Она знала, что увидит все ту же мрачную комнатку с грязными стенами и единственным узким решетчатым окошком, со скудной обшарпанной мебелью и паутиной по углам… По сравнению с этой клетушкой даже спаленка в доме мачехи казалась роскошной… по крайней мере, – чистой!

“Как действовать дальше?” – вот основной вопрос, который терзал Злату.

Вариантов, собственно, было не очень много.

Первое, что приходило в голову, – это найти крестную мать и попытаться наладить с ней отношения.

Во-вторых, оставалась надежда как-то заинтересовать принца… будто случайно показаться ему на глаза и использовать свой последний шанс – пока Луи не попал в сети более расторопной Барбары…

В-третьих, можно было объявить войну мачехе и попытаться выкурить ее с дочерью из отцовского дома.

Ну, и наконец, последний вариант – это просто забыть обо всех, разорвать связь с прошлым и попробовать начать жизнь заново. Найти работу, например…

Злата склонялась к первому варианту: затея с принцем представлялась ей слишком нереальной, от ссор с Катрин она изрядно устала, а перспектива до конца дней своих мыть посуду в какой-нибудь таверне или работать служанкой нагоняла тоску. Оставалось разыскать Маргарет и окончательно выяснить с ней отношения…

Придя к такому заключению, Злата глубоко вздохнула и наконец-то решилась открыть глаза. Начинался новый день…

10а

Вытянувшись по стойке “смирно”, жандарм взирал на восседавшего за столом Луи с должным почтением. Во взгляде принца, однако, никакого уважения не наблюдалось – только презрительное равнодушие. Зато стоявший за креслом наследника престола Генрих смотрел на посетителя куда добродушнее и даже слегка улыбался, словно все происходящее его изрядно забавляло.

–Вас зовут Жан, не так ли? – холодно заговорил принц, наконец.

–Да, милорд, – последовал учтивый и лаконичный ответ.

–Насколько я понимаю, именно к вашей помощи прибегла некая леди Катрин, чтобы обвинить в воровстве свою падчерицу… я прав?

Возможно, Жан не блистал излишним умом, однако ему хватило сообразительности и простой наблюдательности, чтобы отметить пренебрежительный тон, которым была сказана эта фраза, и сделать правильные выводы. Его Высочество явно испытывал симпатию к падчерице леди Катрин…

–Все достаточно сложно, милорд… – осторожно подбирая слова, протянул Жан. – У меня создалось впечатление, что это просто семейная ссора… какие-то их личные внутрисемейные дела…

–Что не помешало вам в них вмешаться, – насмешливо вставил Генрих.

Луи бросил на него мрачный взгляд через плечо, однако скрепя сердце поддержал:

–Да, зачем нужно было вмешиваться в эти, как вы сами признали, внутрисемейные дела? Следовало остаться в стороне.

–Возможно, я принял неправильное решение, Ваше Высочество, – покорно признал жандарм, склонив голову