Перекрёсток параллельных миров - Ирина Васильевна Швед

пару часов мне очень сильно захотелось встать и уйти, но приходилось сидеть, и я сидела, гадая, как же всё это выдерживает Валевски? Кстати, может, потому он такой прушный, что думает совсем о другом?

Впрочем, в этом мире бесконечна только Вселенная. Игроки кончились, вернее, кончились желающие подарить деньги Валевски, и мы снова остались втроём. Решив ускорить процесс, я сблефовала, но ариец на блеф не повёлся, и большая часть моих денег перешла к нему. Оставался последний рывок, и тут Ядвига сделала мне подарок. Спросила:

– Продолжим?

Я не выдержала, выпалила:

– О, нет, я – пас.

Валевски, кажется, понял, чем вызвано такое нетерпение и улыбнулся. Наклонившись к Ядвиге, тихо сказал, что можно и отпустить ребёнка. Королева как-то неожиданно легко согласилась с мнением Валевски, разрешила мне встать из-за стола, но из зала уходить запретила. Да я недалеко, носик попудрю и вернусь.

Уже понимая, что сегодня удрать действительно не получится, я успокоилась. Сделав все свои дела, вернулась в зал, прошлась вдоль столов. Почти везде игра завершилась, оставались лишь пара островков, где ещё водились деньги. У одного из таких островков я и задержалась. Там играли в «очко», которое тут называли «двадцать одно». За столом сидели старший меховщик, граф Лисницки, первый министр Ядвиги граф Эгер и барон Росси, который как раз банковал. Я подошла к столу в тот момент, когда барон играл с первым министром, сдал тому карты, а когда министр сказал: «Ещё», Росси вытащил карту из рукава! Он мухлевал! Такого я пропустить не смогла. Подошла поближе, встала рядом с креслом Росси, решив устроить ему каку с маком.

Благодаря действиям Росси, первый министр вылетел из игры с перебором. Встав, он поблагодарил за игру, отошёл в сторону. Лисницки-старший заметил, что барону Росси везёт. Тот хмыкнул:

– Мадам Маргарите повезло не меньше, – посмотрел на меня, предложил, – присоединитесь к нам?

Я отрицательно покачала головой:

– Я уже наигралась. Я тут постою, посмотрю.

Росси улыбнулся, вернулся к игре. С Лисницки барон разделался очень быстро – тот проигрался до последней ставки, денег больше не имел или не хотел вкладываться. За столом остались только меховщик и Росси. Росси, как выигравший, банковал. Тасуя карты, он покосился на меня, предложил:

– Пожелаете мне удачи, мадам?

– Запросто, – я наклонилась, прошептала ему на ухо, – чтобы тебе к одиннадцати туз.

Росси такое пожелание не понравилось. Он прикусил губу, посмотрел недобро. Кажется, я снова нарываюсь на неприятности.

Барон перетасовал карты, дал меховщику снять, потом переложил карты, снял одну себе, вторую и третью лихо метнул в сторону игрока. Зачем я подумала, что он ему сдал? Но я подумала, и тут же поняла, что знаю ответ – у меховщика было шестнадцать, и, если он попросит ещё одну карту, получит перебор.

Я посмотрела на меховщика, еле заметно мотнула головой. Ну, откажись! Меховщик и ухом не повёл. Спокойно сказал:

– Себе.

Росси положил на стол отложенную карту – король, к ней из колоды добавилась семёрка, у Росси получилось одиннадцать, и третьей картой пришёл тот самый туз, который я ему напророчила. Барон метнул в меня недобрый взгляд, достал новую карту и получил десятку. Двадцать два.

Право сдачи перешло к меховщику. Тот пару раз выиграл, потом выиграл Росси, вернул себе право банковать и, видимо, осмелев, предложил пойти ва-банк. Уже окончательно перейдя на сторону сибиряка, я еле заметно прикрыла глаза. Да, я знала, что стоит ввязаться в это дело. Чем думал меховщик, не знаю, но он согласился, двинул широкой ладонью в центр стола гору золота. Росси сгрёб в центр стола свои деньги. Публика забухтела, обсуждая, и понятно – гора золота в центре стола выглядела внушительно.

Барон быстро перетасовал колоду. Меховщик снял, сидел невозмутимый-невозмутимый, как будто не гора золота на кону, а стопка фантиков. Росси протянул колоду, меховщик сдвинул карты. Росси снял одну нижнюю для себя, метнул одну за другой карты меховщику. Блин! У него будет пятнадцать, а с третьей картой будет перебор! И как ему объяснить, что надо остановиться?

Я расставила указательный и средний палец «козой», поставила их на стол. Ну, посмотри, посмотри и не бери больше. Но меховщик даже не посмотрел на меня. Блин! Проиграет.

Меховщик осторожно раздвинул карты и, с трудом скрыв радость, сказал как можно небрежнее:

– Себе.

Класс! Сто пудов, все подумали, что у мужика «двадцать одно»! Я покосилась на Росси. Тот как-то нервно дёрнулся, но ничего не сказал, открыл и положил на стол отложенную карту. Десятка. Ну, кто бы сомневался. Что дальше? И тут я увидела, как палец барона тянется к манжете, и поняла, почему он предложил ва-банк! У него туз в рукаве! Ну, гад! я тебе сейчас дам. Росси протянул палец, почти коснулся туза, спрятанного в рукаве, но достать не успел. Я наклонилась, произнесла медовым голосом:

– Я всё вижу.

Росси, явно не ожидая такой гадости с моей стороны, дёрнул пальцем, нижняя карта упала на стол. Семёрка пик. Барон обречённо подвинул семёрку к десятке и бросил взгляд на меховщика; тот смотрел насмешливо, явно давая понять, кто сейчас выиграет. Росси не выдержал, достал третью карту. Шестёрка. Ай, молодец какой! Росси бросил карты на стол; разлетелась в разные стороны колода.

Барон сказал меховщику:

– Вскрывайтесь.

Меховщик выложил на стол карты. Зал ахнул. Росси пошёл пятнами. Да, карты – это такая игра, где надо уметь вовремя остановиться.

Я отошла от стола, направилась к выходу и наткнулась на Линца; тот быстро шепнул:

– Завтра в четыре, – и испарился, как не было.

Холера! И что делать? Ждать или удирать самой? Пребывая в раздумьях, я на автопилоте вышла из зала, пошла к себе на дальние антресоли. У входа в комнаты встретила Гизелу, которая, кажется, тоже возвращалась к себе далеко за полночь. Мне было интересно, где она была, но не спрашивать же! Да и не думаю, что Гизела ответила бы. Когда я проходила мимо, эта красавица принюхалась, фыркнула:

– А её величество знает, что вы курите табак?

И я ответила, так ответила:

– Конечно, знает, мы с ней вместе курили.

– Когда? – ахнула Гизела.

– Когда в карты играли.

Гизела позеленела от злости. Огромные глаза уставились на меня, нагоняя жуть своими наркоманскими зрачками, и я быстро ушла к себе.

Закрыв дверь на ключ, прошла в спальню, начала переодеваться в пижаму. Я ещё подумала, что бонна придёт проверить, но посмотрела на часы и поняла, что бонна уже давным-давно приходила, если приходила. Шёл четвёртый час ночи. И только тут до меня дошло, что