Перекрёсток параллельных миров - Ирина Васильевна Швед

Но я сдержалась. Вышла в бальный зал, где уже выстраивалась очередная шеренга танцоров. Вот бы ещё понять, что танцуем.

Во время танца я старалась повторять фигуры вслед за остальными танцорами, но всё равно путалась. Линц понял мои попытки подглядеть фигуры танца на свой лад, заметил, не скрывая ехидства:

– Её светлость герцогиня Бартош не танцует.

Да, ладно! Что так?

– Как она может это сделать после ваших слов?

А что я такого сказала? Я порылась в голове, ахнула. Бли-и-ин! Она так рвалась на бал, но теперь, чтобы не выглядеть дурой, ей придётся весь вечер простоять у стенки! Что можно сказать, дамы и господа, я крупно нарвалась. Гизела никогда не простит мне напрочь испорченные праздники.

Закончился танец. Линц привёл меня в буфетную. Я туда возвращаться не хотела, но ничего нельзя было поделать. Гизела всё так же стояла в окружении поклонников, что-то вещала, а когда я появилась, сделала вид, что меня в комнате нет. Линц подал мне бокал с вином, я отказалась; мне был предложен лимонад. О, а вот это я выпью. Ещё бы пирожное, и совсем неплохо было бы, но поесть не удалось.

В зале снова заиграла музыка, весёлая такая, для местных танцев очень даже заводная. Охотники, кажется, ничего другого кроме охоты знать не желавшие, встрепенулись, двинули в зал. Линц подхватил меня под руку и, не спрашивая согласия, потащил в зал, где творилось нечто невообразимое, называемое: «Танцуют все». В длиннющей шеренге стояли уже не только охотники, но даже дамы, имевшие в анамнезе внуков. Причину такого повального желания танцевать узнала значительно позже, но расскажу сейчас.

Нравы, царившие в сказочном мире, были вполне пуританскими. Да, бальные платья были с такими декольте, что ой-ёй-ёй, но показать лодыжку, значило, вызвать скандал и стать героиней сплетен на ближайший год. И мужчинам, чужим, имеется в виду, на декольте смотреть позволялось, но прикоснуться можно было только к руке в диапазоне от кончиков пальцев руки до локтя. Исключение делалось только для танца под названием «Карусель» – весёлого такого танца, похожего на хит Сердючки «Всё будет хорошо». Так вот, в «Карусели» мужчинам дозволялось подойти к женщинам ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, и кружить партнёрш, придерживая их за талию. Именно поэтому «Карусель» пользовалась большим успехом в местном обществе, и танцевать её выползали все, кто худо-бедно мог держаться на ногах. Девушки, расписывая танцы, оставляли «Карусель» для предмета воздыханий, а если одна и та же пара танцевала в «Карусели» два-три раза подряд, сплетницы начинали говорить о том, что свадьба не за горами.

Позднее я жалела, что не узнала об этом раньше. Если бы знала, никогда бы не стала танцевать «Карусель» с Линцем. Да вообще не пошла бы танцевать, а сбежала в свои комнаты. А ещё позже я поняла, что меня, сам того не ведая, спас аристократ Валевски, пригласивший в «Карусель» Гизелу. Если бы она и этот танец простояла в буфетной, рассуждая о строении мира, я бы не дожила до окончания праздников, и это не преувеличение и не шутка, как могло бы показаться.

Когда закончился танец, Линц заявил, что после таких скачек надо освежиться и, не успела я возразить, как он повёл меня к столам с напитками, причём не туда, куда уже устремилась Гизела в окружении поклонников, а в другую сторону. Вот что тебе от меня надо, плейбой средневековый? А Линц начал конкретно клеиться! Нет, делалось это прилично, как и положено в эти времена, но он клеился, чтоб мне мхом порасти. Он улыбался белоснежной улыбкой, говорил комплименты, спрашивал, как долго я собираюсь пробыть в гостях в Кастелро, как будто я сюда прикатила по собственному почину! Вот же зараза! Я и не думала, что он такой лапочка. К сожалению, наш тет-а-тет вскоре разогнал Валевски. Извинившись, он увёл плейбоя, но я особо не расстроилась. Положенное время я на балу провела, даже с лихвой, пора и честь знать.

Я прошла в комнату, смежную с буфетной, чуть замешкалась, пропуская длинную вереницу дам, выходивших из мест, где пудрят носики, тут меня и подловили неприятности. Передо мной, как из-под земли появилась Гизела, прижала к стене и прошипела, брызгая слюной в лицо:

– Ещё раз увижу рядом с Максимилианом, все патлы повыдираю, глаза выцарапаю, руки и ноги переломаю.

Ой, мама! А полиция тут есть? Гизела, глянув куда-то в сторону, неожиданно взвизгнула и плюхнулась на пол, задрав платье до колен. Что это с ней? И тут за спиной раздался голос:

– Что вы вытворяете?

Я обернулась, встретилась взглядом со строгой бонной, а Гизела сказала плаксивым голосом:

– Она меня толкнула, а когда я упала, задрала мне платье.

У-у-у! Я попала. Гизела снова взвизгнула, начала панически прикрывать открытые до колен ноги. Что ещё? Ахты, холера! В проёме двери, ведущей в смежную комнату, стояли Линц с арийцем, разглядывали ноги Гизелы, стройные, надо сказать, но меня это не спасёт. Я опозорила приличную девицу на всю оставшуюся жизнь. Бонна приказала мне вернуться к себе, и, думаю, она бы сильно удивилась, если бы узнала, что не огорчила, а осчастливила.

Дитрих Гейнц легко сбежал по ступеням главной лестницы, свернул направо, прошёл по коридору. Лакеи угодливо отворили высокие двустворчатые двери, пропуская в игровой зал главного мага королевства. Дитрих прищурился, привыкая к полутьме; оглядевшись, пошёл вдоль столов, покрытых зелёным сукном. Игроки, занятые своими делами, не обращали на мага никакого внимания. В полумраке плавали плотные слои табачного дыма, в котором тонули короткие замечания: «Дальше», «Себе», «Вскрываемся».

В центре зала за столом, покрытым красным сукном, сидела Ядвига. Компанию королеве составляли: старший меховщик, Валевски и гость из Англетерры. Королева проигрывала, но, кажется, её это не расстраивало.

Гейнц подошёл, встал за креслом Ядвиги, наклонился над ухом королевы и начал что-то нашёптывать. Королева выслушала мага, усмехнулась:

– Сами разберутся.

Дитрих сказал ещё что-то, но королева ответила весьма резко:

– Ваше магиятельство, научитесь, в конце концов, правильно оценивать уровень проблемы, – и небрежно отмахнулась, давая понять, что разговор закончен.

Гейнц поклонился королеве, отошёл. Ядвига посмотрела на стол, спросила:

– Что тут у нас?

– Вы должны показать карты, ваше величество, – напомнил Валевски.

– Ах, да! Мы же хотели вскрываться!

Ядвига улыбнулась загадочно, выложила на стол карты, гордо сказала:

– Три короля.

Валевски развёл руками:

– Простите, ваше величество, ваши короли биты,– и выложил на стол пять карт одной масти.

Ядвига посмотрела на карты, сказала задумчиво:

– Они, наверное, из вашей династии,