Ловцы снов - Елизавета Александровна Рыкова

хотелось не сдохнуть в этот момент.

– Вот именно.

Я убью тебя, крючконосый. Дать надежду, а потом так разочаровать.

– Постой, – сказал Марсен. – Погоди расстраиваться. Ты не понял. Я же только имел в виду, что тебе вовсе не нужно задействовать свою энергию для звукомагии. Усилия тратятся на технику. Конечно, абсолютного замещения не происходит. Но если ты умеешь творить звукомагию – значит, этого никто у тебя не отнимет. Если в какой-то момент ты стал возможностью звучания, то ты ею и был, и навсегда останешься. Ты сделал чудо в тот момент, когда физически не мог ничего контролировать. Понимаешь?

В любом случае убью. Но важнее сейчас…

Сейчас. Сейчас или никогда.

Я медленно стянул с головы обруч с наушниками домашнего чиави. Положил его на колени, прикрыл динамики ладонями. Не выдержал, снова зажмурился.

– Значит, навсегда? – Вполголоса повторил я.

– Ты задаёшь слишком много вопросов, мальчик в пижаме, – проворчал в моей голове голос Марсена.

Я чуть в окно не вывалился. Но не вывалился. Когда снимал наушники, был готов к обоим исходам – либо вывалиться в окно от радости, либо выпрыгнуть туда же от разочарования.

– Срочно пой мне колыбельную. – Я прислонился к застеклённой части окна. – А то у меня будет нервный срыв.

Кажется, Марсен каким-то образом понял, что я сейчас сделал.

– Может, включишь плеер и будешь слушать его через руки, а чиави – через уши? – С нескрываемым ехидством предложил он.

– Почему бы и нет?

Я был так рад, что даже не огрызнулся. Залез на подоконник с ногами. Надел наушники обратно.

– Наверное, немного поздно об этом спрашивать, – сказал я. – Но я же тебя не разбудил?

– Нет, – отозвался Марсен. – Это, разумеется, не значит, что ты можешь так сделать в любую другую ночь. Но сегодня тебе повезло.

– А что ты делаешь, если не секрет?

– В данный момент – смотрю сквозь сонотиций на прибрежный фонарь. Очень красиво. Как будто в руке звезда.

– Так вот почему ты ходишь с этой доисторической фигнёй, – пробормотал я. – Ну да, с чиави так не поиграешься.

– Я тебе как-нибудь потом расскажу, в чём заключается весь пафос сонотиция. – Он прервался, видимо, чтобы зевнуть. – Ты узнал всё, что хотел?

Наверное, да.

– Наверное, да, – сказал я вслух. И перед тем, как повесить трубку, язвительно произнёс: – Кейн всё равно тебе не поверит. Спокойной ночи.

***

Следующий день у меня прошёл тоже как будто в полусне. Я больше не пытался пить сахар и проходить сквозь стены. Но общее состояние было довольно туманное. Наверное, я не сразу смог бы ответить, был ли наш с Марсеном разговор на самом деле. С тем же успехом я мог бы убедить себя в том, что мне всё приснилось. Конечно, я мог снова ему позвонить и спросить. Но это было бы очень глупо. В любом случае. Ну, или мне так казалось.

Опять же, я немного боялся. Сегодня ночью мы как раз хотели пойти зажигать фонарики на флюгерах. Мне это казалось слишком нереальным. Я не верил, что кто-то вроде нас с Эгле будет проводить ночь таким образом. Наверное, меня слишком напугали последствия той нашей неудачной вылазки. И ещё я не очень верил в Марсена. Я не очень-то верил, что он считает возню с фонариками более важным делом, чем выполнение предписаний Кейна. Это всё слишком напоминало ловушку. Взрослые часто соглашаются что-то сделать, когда на самом деле не собираются этого делать.

Кажется, тут была ещё одна проблема. Мне уже не так хотелось считать его поcледней сволочью. Забавно. Если верить его словам, ему было бы обидно считать, что его песни поддерживают жизнь в какой-то свинье. Мне, в свою очередь, теперь было обидно считать, что жизнь во мне поддерживают песни какой-то свиньи. Поэтому я отчаянно боялся, что Марсен этой самой свиньёй окажется. И если он собирался обдурить нас вот таким ужасным образом, то он был даже хуже.

Тогда всё пропало.

Я всё ждал, что мне позвонят. Марсен или Эгле. Я помнил, где мы договорились встретиться, но ждал, что они позвонят и скажут, что всё в силе.

Но звонка всё не было.

Что, если Марсен позвонил Эгле, сказал ей, что всё отменяется? А мне звонить не стал, потому что представлял себе, как я отреагирую? А Эгле так расстроилась, что потом не перезвонила мне?

Поход к Кейну, обычно сжиравший по полдня, на сей раз отнял возмутительно мало времени. К шести часам вечера я изгрыз все ногти. И почти уже принялся за пальцы. Но часам к восьми una corda мягко это всё пресекла. Я слишком уж изводился весь день, да и накануне было не лучше, так что около восьми просто заснул. Можно сказать, с горя заснул. И думал, засыпая, – эх, ну вот, никаких чудес, а я же правда надеялся…

Проснулся я, когда уже стемнело. На стенах комнаты покачивались тёмные тени деревьев, пересекающие полосы бледного света. В открытую форточку тянуло сырой свежестью. Спросонок не сразу понял, что же меня разбудило.

А потом звук, который потревожил меня во сне, повторился.

Окаменев и вжавшись спиной в стену, я смотрел, как по оконному стеклу ползает тёмный комок. Он был слишком большим для любого насекомого. Но для птицы маловат. Летучая мышь? А часто ли за последние годы летучие мыши ползали по оконным стёклам, при этом отчаянно шурша?

Чистые квинты.

Пока я пытался понять, что происходит, тёмный комок нашёл форточку. Залез в неё и… да, полетел прямиком ко мне. Признаться, я порядком струхнул. Но когда он завис передо мной, а потом тут же упал на мою кровать, я понял, что это всего-навсего бумажный журавлик.

Всего. Навсего.

Ну да, летучая мышь – это что-то более удивительное. Ко мне же пачками залетают живые бумажные журавлики. Просто каждую ночь. Однако меня это странным образом успокоило. Я перестал разрываться между двумя очевидными вариантами – спрятаться под кровать или начать звать маму? Осторожно взял журавлика. Ещё когда он падал, я заметил что-то яркое на крыльях. Теперь я понял, что это надписи, сделанные светящейся пастой.

«ВЫЛАЗЬ», – гласила надпись на правом крыле. На левом было написано:«Мы пришли за тобой. Если спишь – прекращай немедленно».

Я узнал аккуратный почерк Эгле. Кривые печатные буквы, требовавшие ВЫЛАЗИТЬ, очевидно, начертал Марсен.

– Я думал, вы позвоните, – сказал я, высунув голову в форточку.

Эти злодеи действительно стояли внизу.

– А мы думали, ты умер, – отозвался Марсен. – Ты хоть представляешь себе, как сложно было расспросить Альбина насчёт тебя и не