Шепот мертвецов - Дарси Коутс

жизнь царил такой же бардак, неудивительно, что мозг отказывается о ней вспоминать».

Глава 18

Кира стояла на краю кладбища. Из окон пасторского домика на ближайшие надгробия падали длинные прямоугольники света. Кира выдохнула, и с ее губ сорвался пар.

«Идти недалеко. Просто начинай переставлять ноги. Не успеешь оглянуться, как окажешься дома».

Ужин с Эдиджем затянулся допоздна. Луна, окруженная свитой звезд, торжественно сияла высоко в небе. Пастор дал Кире фонарик, но, хотя было довольно облачно, лунного света хватало, чтобы разглядеть тропу.

«Давай! Одна нога, потом другая. Голову опусти. Чувства включи на максимум. Могила Эммы с другой стороны домика, ты и близко к ней не подойдешь».

Кира старалась не отрывать глаз от земли, но было трудно не поднимать их и не пытаться разгадать шарады, которые загадывали клубящийся туман, глубокие тени и каменные фигуры в капюшонах. Казалось, стоит отвести взгляд, и все они начинают двигаться. Кира прислушалась к себе, не бегут ли по коже мурашки – знак, что где-то рядом духи… И почувствовала легчайшее прикосновение, как будто по спине провели перышком.

«Они здесь, но не пытаются проявиться».

Кира остановилась у каменной ограды. Домик был всего в нескольких шагах, но идти дальше казалось… неправильным. Времени оставалось так мало, и Кира не могла позволить себе не обращать внимания на духов у своего порога.

Медленно и ровно дыша, она повернулась лицом к кладбищу. Из леса позади нее донесся угрюмый крик совы. Ветерок шевелил листву, ветки задевали друг друга, деревья скрипели. Кира снова напрягла ту мышцу, которая позволяла ей видеть призраков. Это оказалось непросто, она даже подумала, что утратила эту едва обретенную способность. А затем почувствовала болезненный спазм, напряжение, потянулась за ним… и открыла глаза.

В некоторых местах туман становился плотнее. За эти сгустки цеплялись клочья более глубокого белого цвета. Кира напряглась сильнее. Голову пронзило острой болью, и перед глазами появились фигуры.

Стоя прямо впереди, примерно через двенадцать могил, за Кирой искоса наблюдала высокая худая женщина – пожилая, в тяжелом викторианском платье с турнюром, в перчатках и шляпке. Как только Кира посмотрела на нее, женщина отвернулась и направилась в другую сторону. Кажется, ее оскорбила попытка установить с ней зрительный контакт.

За ней стоял старик, которого ревматизм согнул почти пополам. Он был в одних трусах, гораздо бледнее викторианской дамы и опирался рукой на свое надгробие. Еще дальше – крошечная, едва различимая фигурка. Ребенок? Кира напряглась сильнее, но боль прострелила голову, заставила сжать виски ладонями. Когда Кира снова открыла глаза, призраки исчезли.

Она еще раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, ожидая, когда пульсирующая боль утихнет. Затем облизнула губы и позвала:

– Эмма, ты здесь?

Ее не было видно, когда Кира использовала второе зрение, не появилась она и сейчас.

«Ей может быть стыдно за прошлую ночь. Или она злится, что я ничем не помогла ей. Или она подслушала Эдиджа, узнала, что я уезжаю, и впала в уныние. Жаль, что она не вышла поговорить. А может быть, это выматывает ее так же, как “второе зрение” – меня?»

– Эмма, я не забыла о своем обещании. Я постараюсь помочь. – Кира стиснула кулаки, обращаясь к пустому кладбищу и пытаясь не чувствовать себя слишком глупо. – Честно говоря, ты дала мне очень мало информации, но я постараюсь. Фрэнк повесился на фабрике. Он все еще там? Это из-за него ты остаешься здесь?

Никакого ответа. Кира рискнула снова напрячь «второе зрение». Голова отозвалась жгучей болью, но Кира мельком увидела неясные силуэты, усеивающие кладбище. Эммы среди них не было.

– Я схожу туда. Я… У меня осталось не так много времени в Блайти, и я, наверное, больше не вернусь. Но я постараюсь. Честное слово.

Никакой реакции.

– Ну… ладно. Вот и поговорили.

Кира повернулась к домику. Шагая к двери, она не могла отделаться от ощущения, что десятки глаз провожают ее взглядом.

«Столько духов… Некоторых я даже не могу четко видеть. И у каждого своя причина, чтобы оставаться здесь. Жаль, у меня нет времени помочь всем».

Дверь со скрипом отворилась, и Кира вошла в домик, чувствуя, как ее сердце разрывается на части. Что-то маленькое и теплое потерлось о ее ноги. Кира улыбнулась и взяла кошку на руки.

– Привет, Марго, соскучилась?

Кошка, почти невидимая в темноте, замурлыкала и попыталась лизнуть ее подбородок. Кира хмыкнула, отнесла кошку к камину, убрала тарелку, из которой та ела, и принялась разводить огонь.

– Эдидж нашел мне место, – сказала она.

Марго постояла, подергивая хвостом и глядя на пламя, а затем, как обычно, разлеглась на ковре. Дела Киры ее не интересовали.

– Послезавтра я уеду. А значит, нужно найти тебе новый дом.

Кира села на ковер и подтянула колени к подбородку. Огонь в камине быстро разгорался, но почти не грел.

– Хозяйка гостиницы вряд ли разрешит держать животных. Так что тебе… – Голос Киры дрогнул, к горлу подступил ком. – Тебе, наверное, лучше остаться в Блайти. Вдруг все-таки найдется твой настоящий владелец.

Кира посмотрела на кошку. Марго засыпала, ее полуприкрытые глаза медленно закатывались. Кире было грустно, но глядя на кошку, она не могла не рассмеяться. Смех и вздох сорвались с ее губ одновременно. Она почесала кошку за ушками, и та замурлыкала громче.

– Склоняюсь к мнению, что ты все-таки не волшебная. Все это время я разговаривала с обычной бродяжкой, правда?

Марго подняла голову, приоткрыла пасть, и на долю секунды Кира поверила, что та сейчас заговорит. Затем кошка икнула, перевернулась на другой бок и закрыла глаза.

Кира расхохоталась. Она смеялась, пока на глазах не выступили слезы. Она вытерла их и, с трудом переводя дух, вытянула ноги к огню.

– Ладно, фестиваль жалости к себе завершен. У нас полно дел.

Часы над каминной полкой показывали почти десять, но Кира сомневалась, что улицы Блайти уже опустели. Она решила подождать и собрать снаряжение.

Вещей у нее было немного. Она положила на стол фонарик и маленький кухонный нож, натянула толстовку. Сменила кроссовки, найденные среди пожертвований, на свои более крепкие ботинки и принялась расхаживать по комнате.

Стрелки часов двигались мучительно медленно, и когда часы наконец пробили одиннадцать, Кира уже чувствовала себя на волосок от безумия. Сначала она хотела дождаться полуночи, но потом решила, что можно выйти и в одиннадцать.

– Спи, Марго, я вернусь поздно.

Кира сунула фонарик и нож в карманы джинсов. Ночь стояла светлая, и фонарик должен был понадобиться только на месте, а нож, надеялась Кира, вообще не придется