Пуговицы - Ида Мартин

Ты в курсе?

– И что? Я не ела весь день.

– Но так нечестно. Друг всегда оставляет другу даже последний кусок.

– Когда научишься предупреждать о своем приходе, буду тебе оставлять.

– Ну чего ты начинаешь? Я же не знал, что приду. Просто после твоего звонка Ксюха как-то резко соскочила.

– Я не знаю, кто это.

– Зато она тебя знает.

Бэзил открыл холодильник и скривился.

– А что, еды совсем нет? Как же мы пить будем?

– Сдурел? Какое пить? Иди домой.

– Не. Я уже отпросился на ночь. Ксюха меня прогнала, а у тебя никого дома нет.

– Вася, завтра в школу!

– Да пофиг. Давай еще пиццу закажем?

– Делай, что хочешь. Я устала ужасно. Если бы у меня была такая семья, такая квартира, как у тебя, я из дома не вылезала бы. Чего тебе не хватает?

– При чем тут это?

– При том, если реально посмотреть. Ты посреди ночи заваливаешься ко мне пьяный, и тебе все пофиг. Это вообще норм?

– Чего ты начинаешь? Я пришел, чтобы тебе не было грустно.

– Просто так ведут себя плохие дети. Из очень бедных или неблагополучных семей, у которых дома полный трендец. Типа меня или Лизы. А у тебя такая хорошая мама, и ты это совершенно не ценишь.

– Ну приехали. И что мне теперь – ноги ей целовать?

– Она тебе все разрешает и все прощает. Я бы на ее месте выпорола тебя как следует и денег вообще не давала.

– Она считает, что мне нужно «перебеситься и нагуляться». И что чем раньше это произойдет, тем лучше. Вот я и гуляю и перебешиваюсь. Что не так?

Мне отчего-то вспомнился жарящий сосиски Томаш и обнимающая его Даша.

– Что-то не так.

– Хочешь, чтобы я ушел? – запальчиво бросил Бэзил.

– Ладно, оставайся. Только у меня бардак.

– Плевать! – Он пнул ногой пустую коробочку из-под лампочки, которую в своей комнате менял Кощей и, как всегда, оставил у меня на столике, теперь она валялась на полу. – Пиццу закажем?

– Я без денег.

Достав из кармана джинсов смятые рубли, Бэзил объявил:

– Спонсор этого вечера – моя хорошая мама.

Расположившисьь на ковре перед диваном, мы выпили половину бутылки до того, как нам привезли пиццу. Бэзил рассказывал про новую подружку из школы в двух кварталах от нашей, она жила в его дворе, и у них там была своя компания. Но я его почти не слушала. Погоня за Томашем, потом разговор с Филом, за ним пицца неизвестно от кого – и так по кругу.

– Ты знал, что это Фил забрал растяжку? – перебила я увлекательное повествование о том, как Бэзил, не зная, кого выбрать – Ксюшу или Лену, остановился на той, которая ближе живет. Однако не уверен, правильно ли поступил, потому что теперь ему каждый день приходится здороваться с ее папой, и это напрягает.

Услышав мой вопрос, он приподнялся на локте, на пару секунд замер, потом отвис.

– Ну что ты опять пристала? Почему бы не прекратить это идиотское расследование? На фига всех допекать?

– Мне Фил сам рассказал.

– Прям сам-сам?

– Сказал, что Липе в рукав запихнул. А до этого на прошлой неделе Липа Лизе рассказывал, что это он грохнул Надю. Я над ним посмеялась, не поверила, а теперь вдруг засомневалась. Ты случайно не знаешь, как ее убили?

– Я? Откуда? – Бэзил состроил глупую физиономию. – Это же ты у нас Шерлок. А по мне хоть Липа, хоть Фил. Я обоим руку пожму.

– Помнишь, я тебе говорила, что Надя наехала на меня в туалете? Даже зеркало со злости разбила?

– Вот именно. Она психичка. Антон говорил, что Надя закатывала ему истерики, запугивала и угрожала. Она следила за ним, сидела под окнами, названивала по телефону и молчала, поджидала его в подъезде и обещала убить всех, с кем его увидит.

– Но я же не Антон.

– Может, она в тебя влюбилась! – Бэзил расхохотался. – Чего такого-то? Целоваться не лезла?

– Нет.

Я несколько секунд обдумывала эту версию. Никакой Надиной любви я не замечала, скорее наоборот: мое присутствие ее раздражало.

– А помнишь, она хотела меня из школы выгнать? Из-за Риткиных часов? Но моя бабка наехала на нее, и она притухла.

– Твоя бабка вообще была ужас. Как ты с ней жила? Антон рассказывал, что ее вся школа боялась.

– А что еще он про нее рассказывал?

– Да я особо не спрашивал. Знаю только, что в этой теме с Надей Яга была на его стороне и долго не верила в обвинения. А когда улики появились, сдала назад.

– Какие улики?

– Да ну… липовые улики – пуговицы от его рубашки. Их якобы нашли в классе, там, где он на нее типа напал. Но на самом деле у него эту рубашку в раздевалке на физ-ре сперли, причем уже после того как Надя заяву накатала.

– Представляю, как Антон ее ненавидел.

– Она знаешь, что ему сказала? Если он на ней женится, то она заберет заявление. Но бабушка наша намертво стояла против этого. Сказала, что с такой, как Надя, это все равно что пожизненное.

– Если она его так любила, что рвалась замуж, то почему потом, когда он вышел, не объявилась?

– Моя мама считает, что им просто квартира нужна была в Москве.

– Кому им?

– Наде с матерью.

– Так у нее же была вроде квартира?

– Это не ее квартира, а Тамары.

– Что?!

– Директриса им с матерью сдавала и тогда, и после.

– Вот это неожиданно.

– Ага.

– А почему так?

– Да не знаю я. Просто сдавала, и все. Кому-то же надо сдавать.

Привезли пиццу, две коробки. Мы взяли их в комнату и ели на полу, поставив между нами. Бэзил включил на телефоне какой-то гнусавый русский рэп, и мы просто долго слушали его, ни о чем не разговаривая. Молчать с Бэзилом было хорошо и спокойно, не то что с Томашем. С тем каждая секунда тишины будоражила тысячью смыслов и значений, тогда как Бэзил был хоть и не прост, но для меня всегда понятен. И это успокаивало. Он отыскал на нижней полке стола-этажерки мою косметичку, долго рылся в ней, потом вытащил пузырек с лаком для ногтей темно-вишневого цвета.

– Дай руку, – попросил он.

– Зачем?

– Хочу попробовать. – Отвинтив крышечку, он с интересом наблюдал, как струйка лака стекает с кисточки в пузырек.

– На себе попробуй.

– А как потом смыть?

Я показала ему бутылочку с жидкостью для снятия лака. Удовлетворенно кивнув, Бэзил поставил пузырек рядом с собой и с сосредоточенным видом принялся намазывать большой палец левой руки. Закончив, подул на него и, растопырив пальцы,