Будущее уже не то, что прежде - Джордж Карлин

Похороненные заживо в шестьдесят пять

Правда, круто было бы, если бы людей, доживших до шестидесяти пяти, просто хоронили заживо? Такой закон для всех. Прямо после праздничной вечеринки к тебе приходят, хватают и сбрасывают в яму вместе с кучей твоих ровесников, швыряют туда ваши юбилейные подарки и засыпают землей? Круто, правда? Жаль, что пока такого нет. Было бы зажигательно.

Впрочем рано или поздно что-то подобное появится. А куда деваться. Мы и сейчас-то не можем позаботиться о стариках, а скоро их будет на миллионы больше. Доступная медицинская помощь — палка о двух концах: слишком многие доживают до старости. И что с ними делать? Никто заниматься ими не желает. Дети сдают их в дома престарелых. И даже черти, которые в этих домах служат и должны заботиться о стариках, плевать на них хотели — только издеваются. Никому до стариков нет дела. И я не сомневаюсь, что придет время, когда мы начнем их убивать, прежде чем они превратятся в обузу. Есть в этом, правда, и хороший момент: сэкономим массу денег на пенсиях, и, может быть, эта страна не разорится.

Светлую сторону всегда можно отыскать.

Минута молчания

Обычай почтить минутой молчания перед матчем память умерших и погибших кажется мне бессмысленным. И неоправданным. Потому что, если вы заметили, этой почести удостаиваются лишь некоторые. Очень избирательно. В общем, я решил: когда настанет время, чтобы каждый умерший на Земле получал свою минуту молчания, тогда и начну участвовать. А до тех пор на меня не рассчитывайте. Это смешно. Поясню.

Представьте, что вы живете в Кливленде и решили сходить на матч «Браунз» (Cleveland Browns — футбольная команда (американский футбол) из г. Кливленда (штат Огайо). Вот вы сидите на стадионе с хот-догом и бутылкой пива, готовитесь насладиться игрой, и тут суровый голос диктора вторгается в ваш праздник и мрачно произносит:

«А теперь, леди и джентльмены, мы просим вас обнажить головы и вместе с нами почтить минутой молчания память сорока трех неприятных, умственно отсталых тучных боливийских учителей танцев, погибших сегодня утром от несчастного случая на американских горках в парке аттракционов под Ла-Пасом. Очевидно, они разом встали на крутом вираже и их выбросило в прохладный свежий ла-пасский утренний эфир. Будучи тяжелее воздуха, они проломили крышу развлекательного павильона и рухнули на компанию клоунов, убив их всех и до неузнаваемости обезобразив их красные носы».

В толпе слышатся смешки. Американский диктор продолжает: «Леди и джентльмены, чтобы вам это не казалось забавным, чтобы вам не захотелось посмеяться, я прошу вас — пожалуйста, — поставьте себя на место осиротевшего боливийца, который мог бы сейчас сидеть рядом с вами. Мысленно поменяйтесь с ним местами. Представьте, что вы приехали в Боливию и пошли на футбольный матч. Представьте, что вы сидите на стадионе с буррито и бутылкой местного пива и готовитесь насладиться игрой, и тут суровый голос боливийского диктора вторгается в ваш праздник и мрачно произносит:

«Сеньоры и сеньориты, мы просим вас снять сомбреро и присоединиться к momento de silencio в память сорока трех умственно отсталых тучных неприятных американских ветеринарных инспекторов, погибших сегодня утром от несчастного случая на колесе обозрения во время карнавала в пригороде Аштабулы, штат Огайо».

Боливийский диктор продолжает: «Очевидно, огромное колесо перестало слушаться оператора и, бешено вращаясь, выбросило несчастных ветеринарных инспекторов в горячий влажный среднезападный эфир. Будучи тяжелее воздуха, они проломили крышу павильона, где проходило шоу уродов, и раздавили мальчика-собаку вместе с его игрушками для грызьбы».

И представьте, что, сидя там в Лап-Пасе и слушая все это, вы видите рядом с собой какого-то боливийского умника, который хихикает и тычет в бок приятеля. Могу ли я предположить, что вас немало разозлит подобное неуважение к американцам?

И, могу я добавить, разозлит справедливо?» Американский диктор продолжает взывать: «Итак, леди и джентльмены, с мыслями о многочисленных скорбящих боливийцах, что могут сидеть сегодня рядом с вами, и сдерживая естественный человеческий порыв от души посмеяться, когда умирает другой, давайте попробуем еще разок — теперь уж как следует — почтить минутой молчания память сорока трех неприятных, умственно отсталых тучных боливийских учителей танцев, погибших сегодня утром от несчастного случая на американских горках в парке аттракционов под ЛаПасом. Не говоря уже о несчастных ни о чем не подозревавших клоунах, которые в тот момент беспечно заряжали под краном свои водяные пистолеты».

Вы понимаете, с какой проблемой сталкиваются оба диктора: болельщики просто не в состоянии поддержать тему. Но я болельщиков понимаю и сочувствую им. Потому что, сказать по правде, я тоже не знаю, что делать во время минуты молчания. А вы знаете? Чем нужно заниматься? Чего от нас ждут? Хотят ли, чтобы мы молились? Но нам этого не говорят. Если хотите, чтобы я помолился, так и скажите. Я помолюсь — не вопрос, но, по крайней мере, имейте вежливость вслух об этом попросить.

Куда там. Нам не дают никаких наставлений, никаких подсказок. Я честно не знаю, что делать. Бывает, я погружаюсь в злобные мысли: желаю моим соседям по стадиону всяких бед; или представляю, будто стою голым перед мемориалом Линкольна и у меня наступает эрекция; или воображаю тысячи пингвинов, изрубленных в куски оравой приплывших на барже молодых ученых. Но чаще я просто до одури скучаю и ищу, чем бы занять мысли.

Однажды я изучал прыщи на шее мужика, сидевшего впереди, и надеялся отыскать такой, чтобы в середине рос волосок, который можно выдернуть, пользуясь оживлением в перерыве. В другой, более счастливый раз я обнаружил, что пялюсь на огромные, но идеальные по форме груди соседки слева: эти холмы плоти мерно вздымались и опадали под солнцем позднего октября. И мои мысли приняли романтически-нежное направление: «Е-мое! Какие сиськи! Вот это, мать твою, буфера — супер! Пойти, что ли, в буфет, купить сосиску, спрятать в штаны, а в перерыве резко вынуть, булочку съесть, а саму сосиску сунуть… Ну-у! Она, скорее всего, из тех нервных телочек, которые думают, будто я с приветом. Она ведь не знает, что дело в застенчивости».

Вот такие мне приходят мысли, и тут я ничего поделать не могу. В минуту молчания мое воображение несется прочь и уносит меня с собой. Не знаю, как его можно унять. И зачем обязательно нужно молчание? Что в нем хорошего? Те, кого вспоминают, уже умерли, теперь их ничем не пробудить. Почему не минута вопля? Может, мертвым это бы больше понравилось? Вам бы понравилось, если бы 60 000 фанатов разом завопили «А-а-а-й-й-й-е-э-э-э-а-а-а!»? Мне это точно создало бы нужное настроение перед матчем.

И еще одно критическое замечание. Почему чтят только мертвых? Что за фаворитизм? А почему бы также не посочувствовать изувеченным? В любой приличной катастрофе покалеченных всегда больше, чем погибших. Как же они? А ведь есть еще те, кто не погиб и не покалечился, а просто «после оказания первой помощи был отпущен домой». Ну, может пусть не молчания, но минуту приглушения болтовни мы могли бы объявлять ради тех, кому оказали помощь и отпустили? Это вполне достойная участь. Лично я всегда хотел, чтобы мне помогли и отпустили. Обычно мне помогают и оставляют в больнице. Может, оно и к лучшему.

Вранье о терроризме

ВНУТРЕННИЙ ТЕРРОРИЗМ

Говоря о внутреннем терроризме, то и дело поминают взрыв в Оклахома-сити. Но это не было террористическим актом. Терроризм подразумевает серию действий, направленных на распространение паники, тревоги и фобий среди гражданского населения ради достижения определенных политических целей. Взрыв в Оклахома-сити не был терактом, это был ответ. Месть. Тимоти Маквей хотел воздать правительству США за то, что оно сделало в Уэйко и Руби-Ридж (События в Уэйко — осада и штурм в феврале 1993 г. силами спецподразделений ФБР США поместья Маунт Кармел в Уэйко, штат Техас, где держали вооруженную оборону члены религиозной секты «Ветвь Давидова». В ходе штурма погибли 79 членов секты. События в Руби-Ридж — осада в августе 1992 г. силами спецподразделений ФБР США дома Рэнди Уивера, подозреваемого в нескольких преступлениях. В ходе осады погибли жена и сын Уивера; позже суд снял с Рэнди Уивера все обвинения). Месть, а не террор.

ЭКСПЕРТ ПО ТЕРРОРИЗМУ

Новостные телеканалы часто приглашают в свои передачи людей, которых представляют как «экспертов по терроризму». Но то, что это никакие не эксперты по терроризму, ясно с первого взгляда. Мы видим мужика в костюме и галстуке и понимаем, что этот парень целыми днями сидит в офисе. А если так, то какой же он эксперт по терроризму?

Знаете, кто эксперт? Усама бин Ладен (Усама бин Ладен был убит 2 мая 2011 г. в особняке в городе Абботтабад в 50 км от Исламабада в результате совместной четырехчасовой операции американского и пакистанского спецназа,) Айман аз-Завахири и те, с кем эти двое ведут дела. Вот это — эксперты по терроризму. А этот парень в костюме кого-нибудь взрывал? Нет. С какой же стати он эксперт по терроризму?