Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ) - Мари Соль

одежде можно.

Я собиралась сказать! Честное слово. Но не смогла. Я боялась, что ты обидишься. Запретишь мне. Уйдёшь! Заставишь меня выбирать. А я хотела всё вместе! И театр. И Тебя…

Финальная сцена давалась мне лучше всего. Там я одна! Без Антона. Мою мать-проститутку, играла заслуженная актриса театра и кино. И мне было так неудобно грубить ей. Но я приспособилась.

— Ненавижу тебя! Ты сломала мне жизнь! — кричала я в адрес «народной актрисы». Сперанский хвалил.

На наших посиделках с друзьями я была в центре внимания. Лёлька с Никой хотели узнать, каково это, быть среди «звёзд». Как-то раз, за уборкой стола, я не смогла удержать, и рассказала Лёльке о поцелуе, который мне предстоит совершить.

— Ого! — удивилась она, — Прям взаправдашний? В губы?

Я закивала:

— Ага.

— Витька тебя убьёт, — хмурилась Лёлька.

— Думаешь? — я нервно теребила тесёмки на кофте.

— Стопудово! — отвечала подруга.

Я и сама знала, что ты не простишь. Накинешься после. А я объясню, что представляла тебя. Ведь если так, то это уже не измена?

— Даниил Владленович, — обратилась к Сперанскому.

Подмышки потели, а сердце стучало так громко, будто готовилось выпрыгнуть вон.

Он глотнул кофе из чашечки, с которой вернулся с обеда:

— Да, солнышко.

Взгляд, чуть насмешливый, липкий, коснулся лица.

— Можно сцену с поцелуем убрать? — попросила решительно.

Он усмехнулся:

— Конечно! Только вместе с тобой. И со мной! И со всей актёрской компанией. Зрителями, которым продали билеты! — голос его нарастал. И в груди нарастала тревога.

— Хорошо… Я поняла, — попыталась прервать его гнев.

— Ты знаешь, что на мои спектакли зал всегда полный? А знаешь, почему? — обратился Сперанский.

— Потому, что у вас репутация, — повторила я трижды заученный тезис.

— Вот именно, Ловыгина! Потому, если я попрошу, ты займёшься с ним сексом на сцене!

Я сдержала порыв…

— Не мешай мне пить кофе, — закончил он нашу беседу.

Уходя, я буквально держала себя до последнего. Зайдя за кулисы, прислонилась к стене.

В тот момент я уже не могла отказаться. Я погрязла, пойми! Я согласилась. Да что там сказать? Я мечтала об этом! Сцена, зрители, главная роль… А ты? Должен быть рад за меня в любом случае. Ведь долг актрисы таков, чтобы зритель поверил в правдивость.

Глава 24. Витя

На спектакль собирались явиться друзья. Все шумели, шутили, предвкушая премьеру. Кому-то впервые предстояло наведаться в театр. Женька, узнав, что в его окружении будет актриса, попросил:

— Нарисуй мне автограф, — и начал расстегивать джинсы.

— На заднице, что ли? — язвительно бросила Ника.

— А где же ещё? — озадачился Жека, — Только красиво рисуй! А я попрошу обвести в татуировочном цехе. Потом, лет через десять, кода прославишься…

— Ты будешь ходить с голым задом? — перебила его Вероника.

— Мой зад будет дорого стоить, — парировал Женька.

Ты закатила глаза:

— Ты торопишь события. Я даже ещё не сыграла дебютную роль.

— Да! — согласилась «подруга», — Может, её ещё выгонят.

Ника смотрела с обидой. Ты ушла из ресторана. Предпочла ему театр. Немудрено! Как по мне, выбор был очевиден.

— А твоё имя будет на афише? — восторженно бросила Лёлька.

Ты пожала плечами:

— Наверно. Ведь это же главная роль.

Девчонки шептались, думая, в чём пойти в театр. Для работников и для актёров особенно, оставляли бесплатную стопку билетов. По два на персону. Ты предложила свои маме с бабкой. А нам раздобыла места в самом ближнем ряду. Я тобою гордился и ждал. А ты так боялась упасть в грязь лицом! Ведь это была твоя первая взрослая роль. А я был твой первый взыскательный зритель.

— В театре можно свистеть? — я шутил накануне спектакля.

— Наверное, — мучилась ты.

Ты казалась сама не своя. Будто уже не хотела играть. Радость прошла, уступив место страху. Я же, напротив, сперва сокрушался, ночами не спал. А теперь… Видя, как ты волнуешься! Я пытался утешить, обнять, чтобы ты ощутила — я буду с тобой, несмотря ни на что. Я всегда поддержу. Не покину.

— Я люблю тебя, очень, — сказала впервые.

Мы лежали в постели, а я будто спал. На самом же деле, всё слышал! Прижал тебя крепче и прошептал сонным голосом:

— Я тебя сильнее.

Перед самым спектаклем я выстирал брюки, единственный мало-мальски приличный наряд. Рубашку погладила мама. Они с папой тоже купили билеты и собирались пойти. Кажется, в зрительном зале соберётся весь двор. Шутка ли, кто-то из наших играет взаправдашний взрослый спектакль.

Я читал про него. Говорили, спектакль скандальный. Как и сам режиссёр! Твой Сперанский и впрямь был противным. Худосочный в очках. Я с первого взгляда его невзлюбил! Невзлюбил всех участников труппы. Мужчин.

Я читал имена на афише.

«Кирилл Исаев, Эдуард Сорокин, Пётр Тапчинский». Но больше всего напрягало: «Антон Волецкевич». Надо же, имечко! Именно он по сюжету являлся тем самым «возлюбленным». Именно он умирал.

«По делом», — думал я, преисполнившись злобы, и глядя сопернику прямо в глаза. Глупо, конечно! Он же мне не соперник. Это притворство, игра. А это — афиша, где под надписью «Анна Ловыгина», затмевая всех прочих, сияет твой красочный лик. Это ты будешь там, моя звёздочка, Нюта. Твоя первая главная роль.

В день премьеры сходил за цветами. Хотел раскошелиться, розы купить. Но не стал. Предпочёл им букет полевых. Ты любила такие! Их нежность удачно вязалась с твоей.

Флористка одобрила:

— Очень красиво.

Я кивнул, приосанился. Взял его в руки.

— На свидание? — с хитрецой уточнила она. Взрослая женщина, с добрым доверчивым взглядом.

— В театр, — объяснил я, любуясь цветами.

— Ооо, — протянула она, — Редкость нынче! Молодёжь в театр не заманишь. Разве что только в кино.

— Моя девушка будет играть, — я смущённо признался.

Женщина ахнула:

— Неужто актриса?

А я улыбнулся:

— Ага.

Летний вечер медлительно брал у небес превосходство. Жара отпускала, а свет угасал. Как на сцене. Сквер наполнялся людьми. Возле театра все были нарядными. Даже Женька напялил костюм. Вероника, сменив гнев на милость, подкрасила губы.

— Лёль, сходим в тубзик? — толкнула подругу.

Лёлькин взволнованный взгляд пробежался по лицам. Она отдала «транспарант» на хранение Сане. Там красками было написано «Анька Forever» и нарисована ты.

— Мы типа фанаты? — недоверчиво выдавил Жека.

— Мы типа зрители, — фыркнула Ника, и, чмокнув громилу, ушла.

Я смотрел, как она приближается к театру. Наверное, ты уже там? Репетируешь, красишься, про себя повторяешь слова. Я жаждал. Боялся! Но жаждал увидеть тебя. Твой чарующий выход на сцену. Твой взгляд в переполненный зал.

«Я уже здесь. Я с тобой», — написал смс. Только ты не ответила.

Глава