Золотоглазые - Джон Уиндем

Когда мы подошли ближе, она с ужасом посмотрела на нас. Рыдания возобновились.

Бернард поднял ее. Я посмотрел на тело, это было ужасно. Сняв жакет, я попытался прикрыть то, что осталось от головы. Бернард повел девушку прочь, поддерживая под руки.

На дороге послышались голоса, несколько человек заглянули через изгородь и увидели нас.

— Это вы кричали? — спросил один из них.

— Там мертвый человек, — сказал Бернард.

Девушка рядом с ним задрожала и что-то запричитала.

— О, в самом деле? — спросил мужчина.

Девушка запричитала еще громче:

— Это Давид. Они убили его… Они убили Джима, теперь убили Давида тоже… — и захлебнулась рыданиями.

Один из мужчин подошел ближе.

— О боже, это ты, Эльза! — воскликнул он.

— Я пыталась остановить его, но он не послушался, — сказала она с трудом, — я знала, что они убьют его, но он меня не слушал, — она потеряла силы и, дрожа, прислонилась к Бернарду.

— Нужно увести ее отсюда, — сказал я. — Вы знаете, где она живет?

— Да, — сказал один из мужчин и решительно взял девушку за руку, будто она была ребенком. Он повел ее, плачущую и дрожащую, к машине. Бернард повернулся к другому мужчине.

— Побудьте здесь, чтобы никто не подходил, пока не приедет полиция.

— Это и есть Давид Паули? — спросил мужчина, забираясь на холм.

— Она сказала — Давид, — ответил Бернард.

— Лучше вызвать полицейских из Трейна. — Он посмотрел на тело. — Убийцы! Дети-убийцы.

Меня высадили у Киль Мейна, и я воспользовался телефоном Зеллаби, чтобы вызвать полицию. Когда я положил трубку, то обнаружил, что сам Зеллаби стоит сзади меня со стаканом в руке.

— Вы выглядите так, словно имеете к этому какое-то отношение.

— Да, имею, — согласился я. — Очень прямое и неожиданное.

— Как это случилось? — спросил он.

Я изложил ему все, что видел. Двадцатью минутами позже вернулся Бернард и добавил некоторые детали.

— Братья Паули были расстроены, — начал он.

Зеллаби кивнул, соглашаясь.

— Ну, кажется, младший, Давид, нашел, что расследование является последней каплей, и решил, что если никто не собирается совершить правосудие за то, что было сделано с его братом, он сам все сделает. Эта девушка, Эльза, зашла на ферму Дарк сразу же после его ухода. Когда она увидела, что он несет ружье, она догадалась, что должно произойти, и постаралась остановить его. Он не слушал ее и запер в сарае, а затем ушел. Ей потребовалось время, чтобы выбраться оттуда, и она побежала за ним к Ферме.

Когда она добралась до поля, вначале его не увидела и подумала, что ошиблась. Заметила она его, только когда прогремел выстрел, и увидела, что ружье было направлено на дорогу. Затем он повернул ружье и выстрелил в себя.

Зеллаби некоторое время молчал.

— С точки зрения полиции, это будет довольно простым делом. Давид, считая, что Дети отвечают за смерть брата, убивает одного из них из мести, а затем, чтобы избежать наказания, кончает жизнь самоубийством. Что еще может придумать обыватель?

— Я мог сомневаться до сего времени, — заметил я, — но теперь нет. Как этот мальчик посмотрел на нас! Я убежден, что на мгновение ему показалось, что выстрелил один из нас, пока он не понял, что мы не могли этого сделать. Возникшее чувство описать нельзя, но оно было пугающим. Ты тоже ощущал нечто подобное? — спросил я Бернарда.

Он кивнул.

— Странное, неприятное, липкое чувство, — согласился он.

— Очень мерзко.

— Это было… — я остановился, внезапно вспомнив. — О господи, я был так потрясен, что забыл сказать полиции о раненом Мальчике. Нужно вызвать скорую помощь на Ферму?

Зеллаби покачал головой.

— У них в штате есть собственный врач.

Зеллаби размышлял в течение нескольких минут, затем, вздохнув, сказал:

— Мне не очень нравится все это, подполковник. Совсем не нравится. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что начинается кровная вражда.

Обед в Киль Мейне был отложен, чтобы мы с Бернардом могли дать показания в полиции, и в то время, как мы закончили, я почувствовал, что голоден. Я был также благодарен Зеллаби за приглашение переночевать у них. Происшедшее заставило Бернарда изменить свои планы относительно возвращения в Лондон. Он решил, что должен быть под «рукой», если не в самом Мидвиче, то не дальше Трейна, оставив мне решать, составить ли ему компанию или поехать поездом. Более того, я чувствовал, что мое критическое отношение к доводам Зеллаби изменилось, столкнувшись с очевидным. И я должен был принести ему извинения.

Я потягивал ликер, немного смущенный. Зеллаби, чувствуя, без сомнения, что мы достаточно потрясены, старался в беседе придерживаться тем, далеких от Мидвича. Но вскоре, по возвращении в гостиницу, насущные проблемы Мидвича снова были с нами, принесенные появлением мистера Либоди. Он был очень озабочен и выглядел немного старше, чем я мог ожидать после восьмилетнего отсутствия.

Анжела Зеллаби послала еще за одной чашкой и налила ему кофе. Его усилия поддерживать отвлеченную беседу были заметны, и когда он, наконец, поставил пустую чашку, то сделал это с таким видом, словно больше не был в силах сдерживаться.

— Что-то надо делать, — объявил он нам.

— Дорогой мой викарий, — мягко напомнил ему Зеллаби. — Мы давно уже говорили об этом.

— Я имею в виду безотлагательное решение. Мы сделали все возможное, чтобы найти Детям место, сохранить «равновесие». Наши взаимоотношения с ними опирались на эмпирически подобранные факты. Теперь мы должны принять законодательный документ, определяющий возможности Детей, их влияние на окружающих, для того, чтобы суд мог выносить решения. Если закон не способен вершить правосудие, люди начинают презирать его и переходят к самостоятельным действиям. Что и подтверждается сегодняшним происшествием. И даже если мы сможем преодолеть возникший сегодня кризис без серьезных осложнений, завтра он вновь напомнит о себе. А использовать закон для того, чтобы принимать незаконные решения, нельзя. Сегодняшнее расследование напоминало фарс. В деревне никто не сомневается, что и расследование дела молодого Паули было таким же фарсом. Необходимо немедленно принять решение, которое даст возможность контролировать поступки Детей в законном порядке, пока дело не обросло новыми неприятностями.

— Вы помните, — сказал Зеллаби, — мы предвидели возможность возникновения новых трудностей. Мы даже послали на имя полковника меморандум. Мы не могли предположить, что события развернутся в кровавые столкновения, но мы высказывали пожелания, чтобы они попадали под наши законы. И что произошло далее? Вы, подполковник, передали наш меморандум в вышестоящие инстанции, и нам сверху выразили благодарность за проявленную заботу и уверения, что соответствующие учреждения вскоре составят инструкции и правила для Детей. Одним словом, дело положили под сукно, надеясь, что все обойдется. А если бы учреждения начали разрабатывать подобные правила, оставалось бы им только посочувствовать, так как я лично не представляю, как можно заставить Детей подчиняться каким-либо правилам, если они того не хотят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});