Рёв - Ария Кейдж

‒ Ну, парень, выкладывай.

Джон вздыхает, отчего я секунду полу-ухмыляюсь.

Я потираю лицо и чувствую щетину, колющую мою ладонь

‒ Она убивает меня.

‒ Ох, Натан, тебе следует знать, что нельзя позволять женщине лишать тебя сна.

Глядя на него, я наклоняю голову и смеюсь.

‒ Я лишился сна и теряю терпение. А все из-за неё… рядом с ней я забываю, как дышать.

‒ Боже мой, да ты втюрился, парень.

Я потираю подбородок, размышляя о том, стоит ли ему рассказать правду. Черт с ним. Он в любом случае услышит нашу историю в этом городе.

‒ Я никогда не переставал любить её.

Джон наклоняется вперед: он так близко, что я вижу красные капилляры в его глазах.

‒ Да уж, догадываюсь, но ты должен держать все под контролем. Чарли может быть якорем в твоём сердце, но якоря тянут вниз, на дно, чтобы утопить.

Я киваю, но ненавижу то, как он произносит её имя, будто она ‒ грязный секрет. То, что произошло с нами, было гадким, но не она, она никогда не будет таковой, чтобы между нами не произошло. Таких как Чарли больше нет: смелая, сильная и красивая ‒ она для меня единственная на свете.

‒ Угу, ‒ соглашаюсь я, потому что в какой-то мере он прав.

‒ Я думал, когда Ноэль отпустит тебя после сфабрикованных обвинений, ты придёшь ко мне. Я не доставал тебя разговорами, и ты так и не объяснил, какого чёрта происходило в тот день, но…

‒ Помнишь, как много лет назад я выслеживал её?

Он кивает, и я продолжаю:

‒ Я думал, что она тогда была счастлива, понимаешь? Я говорил тебе, что мог бы двигаться вперёд, зная, что она не стоит на месте. Я двинулся дальше и кое-чего достиг. Я помогаю другим найти свой путь и из-за этого прекрасно себя чувствую. Я сделал всё это, но выяснилось, что она была абсолютно несчастна. Парень издевался над ней, избивал её. Я, блядь, не знаю, как далеко он зашёл и как долго… Я мог бы убить его.

‒ Не смей так говорить. За такое он бы засадил тебя в тюрьму, ‒ Джон щелкает пальцами перед моим лицом и всё, что я вижу – как закрывается дверь моей тюремной камеры.

‒ Я знаю.

‒ Ну, так что? Она всё еще с ним?

Я качаю головой, радуясь хотя бы этому.

‒ Нет. В прошлый раз, когда мы виделись с тобой, был последним разом, когда она видела его, я уверен.

‒ Что на счёт её работы?

‒ Она взяла отгулы.

Мне интересно, когда она вернётся на работу, и если решится, то как будет работать в одном отделении с тем подонком? Чёрт. Я ни разу не задумывался об этом. Просто еще одна вещь для беспокойства, еще одна причина, по которой она будет злиться на меня, потому что независимо от того, сколько раз Чарли говорит мне, что может постоять за себя и не нуждается в моей помощи – я всегда буду хотеть помочь и никогда не прекращу попытки.

Эта куча дерьма становится всё больше и больше.

‒ Не знаю, ‒ честно продолжаю я. Хотел бы я сказать, что она уволится или найдёт работу в другом отделении, но она сделает то, чего хочет сама, и я должен позволить ей, в противном случае – я её потеряю.

Чарли

Настоящее

Он прав и неправ одновременно. Мы по разные стороны баррикад, но боремся за одно и то же – друг за друга. Так сколько же мы будем продолжать в том же духе? Это не должно быть так сложно… жизнь не должна быть такой сложной.

Никогда не думала, что буду делать это, и всё же я здесь, с моими скудными пожитками, с ключом в руке, таращусь на дверную ручку. Это единственный способ вернуться обратно в его объятия, единственный путь вперёд. Я вставляю ключ, и когда я поворачиваю его и открываю старую деревянную дверь, мои руки дрожат.

Я отчего-то ожидала увидеть следы происшествия, оставшиеся в гостиной моего отроческого дома. Но то, что было передо мной – лишь суровая действительность того, что происходит спустя время; люди забыты, имущество никуда не годится и воспоминания тоже.

С трудом дыша, я прохожу мимо гостиной, в которой вся мебель покрыта белыми простынями. Кто сделал это? Кто мог позаботиться об этом? И тут до меня доходит – Нона.

Я в том месте, где мой наихудший кошмар стал явью, где пришёл жестокий конец известной нам жизни. Грязно-белая плитка не отображает опасность того, что здесь произошло; на ней не видно первых капель крови. Моей или отца. Не осталось ничего, кроме воспоминаний, которые всегда будут преследовать меня, и всё же, выбор, который я сделала сегодня после того, как рыдала, едва не впав в забвение, сталкивает меня с моими демонами.

Я всегда относилась к этому месту, как к напоминанию о моём прошлом, к чему-то такому, от чего я ушла. Но Нейт прав. Я не двинулась дальше: я лишь нажала «пропустить» и выдавала своё существование за жизнь. Я выбрала работу, на которой помогала людям, при этом убедившись, что никогда не увижу их снова. Я никогда не чувствовала себя частью общества. Я живу особняком!

Я хочу жить, увлекаясь… всем чем угодно. Более того, хочу полностью отдаться чувствам и жизни с Нейтом. Единственный известный мне способ добиться этого – начать с самого начала и перебороть множество страхов. Уверена, это не то, что имел в виду Нейт и определенно не то, чего он хотел, но пока его желаниям не суждено осуществиться. Мне нужно сделать это для себя, он поймет. Всё, чего Нейт когда-либо хотел для меня – чтобы я была счастлива. Я знаю, если смогу обрести счастье самостоятельно – смогу осчастливить и его. Мы оба будем счастливы.

Я вытираю верхнюю губу ‒ всё моё тело покрыто потом и это не от жары. Реакция моего тела – показатель паники и безосновательного страха, но внутри этих стен больше нечего бояться. Воздух густой от пыли и прошедшего времени, и всё же я знаю, что не это причина ощущения сдавленности в груди или того, почему я не в себе. Нет, моё тело борется против разума, призывающего меня к бегству. Но в этот раз я не хочу бежать. Я никогда не убегу от моего прошлого или Нейта снова. Не без чертовски хорошего боя.

Я шагаю в ванную и широко открываю окно, затем делаю то же самое во всём доме … кроме его комнаты. Дверь в отцовскую комнату закрыта, я мгновение таращусь на неё, прежде чем продолжить двигаться дальше и заняться снятием чехлов, защищающих мебель от пыли, мысленно обрабатывая воспоминания, навеянные ею.

В течение часа окна открыты по всему дому, и все пылевые чехлы свернуты в прачечной. Я, грязная и промокшая от пота, смотрю в кухонное окно, которое раньше отчасти использовалось, чтобы смотреть на гараж и двор, где растет наше дерево. Всё же, не знаю, что толкает меня пойти туда, ведь знаю, что не готова, но выхожу через заднюю дверь и оказываюсь ступающей на старую плиту из битого бетона именно в том месте, где была дверь. Нет ни стен, ни мебели, ничего, лишь тепло, исходящее от искусственного камня под моими ногами. Однако я вижу всё: старое радио, камеру на штативе, отцовский стул на котором Нейт и я утратили нашу юность и невинность. Я вижу всё именно так, как было тогда, а затем вижу его. Отцовская широкая улыбка и взгляд его глубоких карих глаз были совершенно другими, когда он был здесь. Я никогда не понимала этого, пока не повзрослела, а затем стала видеть его лицо во сне и тьме.

Ночные кошмары не прекратились даже несмотря на все эти годы и расстояние от этого места, от этого города. Но, может быть, в конце концов, если я столкнусь с этим всем лицом к лицу, я смогу найти выход из тьмы и уйти далеко от отца.

Делая шаг назад с бетонного покрытия, я поворачиваюсь и взвизгиваю.

‒ Ты напугал меня до смерти.

‒ Это ты меня напугала. Я вернулся в номер, а тебя там не было. Отправился обратно в город, надеясь, что ты не столь глупа, чтобы пытаться вернуться к Полу.

‒ Я бы никогда так не поступила. Не могу поверить, что ты думаешь, будто я смогла бы так поступить после прошлой ночи.

Я отстраняюсь от Нейта и отступаю назад в дом, но он преграждает мне путь.

‒ Я ожидал чего угодно, однако ни в коем случае не поставил бы на твоё возвращение сюда.

‒ И всё же ты здесь, и не даешь мне пройти, ‒ резко возражаю я.

Он хмурится, его челюсть сжимается. Он зол, но мне плевать. Мне нужно сделать это и, возможно, он поступит также.

‒ Честно говоря, я думал, что ты могла пойти к Ноне, а затем увидел тебя здесь, в оцепенении.

‒ Ох.

Я опускаю свой раздраженный взгляд и закрываю глаза. Думаю, он знает о чём я размышляла; возможно, он ненавидит это место так же, как и я.

‒ Это я сделал, если что, ‒ говорит он. Не понимаю, что он имеет ввиду, и он замечает это, так что добавляет, ‒ я сжёг его.

Не могу скрыть своё изумление. Восклицание вырывается из моей груди и срывается с губ прежде, чем я осознаю это, и даже несмотря на то, что я прикрываю рукой рот – слишком поздно. Нейт гладит мою руку и нежно убирает её от моего лица, прежде чем взять в свою руку.

‒ Я думал, это поможет. Но этого не произошло, я сожалею.

‒ Нет, ‒ тихо говорю я, качая головой, ‒ не извиняйся. Я понимаю и мне наплевать, что он сгорел. Ты нашёл меня изумлённую здесь, потому что мне тоже не помогает то, что гараж сгорел. Я по-прежнему всё здесь вижу, ‒ говорю я, касаясь висков. – Наша борьба не со зданием, она внутри нас и ни пожар, ни побег не изменят этого.