Рёв - Ария Кейдж

Я ненавидел себя за это, а порой сильнее ненавидел её. Но она поступила так, как хотел я – выросла и оставила позади ужасы нашего прошлого.

Тем не менее теперь, когда я обдумываю все те решения, которые мы приняли, считая, что они верны, я осознаю, как сильно мы ошибались. Чарли никогда не превратится в свободную женщину, какой я хочу, чтобы она была. Она так и не попала в сказку. Она ушла из одного дома ужасов в другой.

Что ж, мы оба в десятикратном размере оплатили наши долги и потеряли слишком много времени. Она не живет – она существует в состоянии ожидания в мотеле, и это нужно прекратить.

Этим утром вместо того, чтобы ехать прямиком на строительную площадку, я медленно еду в сторону Грандвью, вижу её машину, припаркованную в отведенном для этого месте, и вздыхаю. Не знаю, чем я могу помочь, но выясню это, даже если мне придётся стать своего рода сталкером. Нужно покончить с этим дерьмом прежде, чем оно покончит с нами.

Чарли

17 лет

Я выплакала все слёзы и даже больше, но ни одна слезинка не стоила этого. Я думала, что они выпустят его после задержания. Думала, что они не отправят его туда, куда сажают убийц и насильников, но они посадили его. У меня не было возможности поговорить с ним или встретиться, так как моя новая приёмная семья говорит, что я должна двигаться дальше. Они используют такие слова, как: зло, грех, покаяние и Бог, но это всего лишь слова. Смиты – тоже ничего не значат, они не помогают ни мне, ни Нейту.

Я чувствую боль в груди оттого, что потеряла его. Он был моей опорой сколько я себя помню, а теперь у меня не осталось ничего, кроме сомнения. Сомнение – жестокая уязвимость, оно закапывает всё, чему ты доверяешь, под землю, хороня так глубоко, что ты задаёшься вопросом, было ли правильно хоть что-то, с самого начала. Прошло двенадцать месяцев, от Нейта не было ни одного письма, ни сообщения, ни звонка.

Я думала, что он любил меня, но это было полной чушью. Это было в прошлом. Я просто желаю, чтобы он, как и я, нуждался в прикосновениях.

Глубокой ночью я чувствую муки страданий. Я плохо переношу одиночество и хочу, чтобы он вернулся. Хочу в его кровать, которая на протяжении многих лет была моим безопасным местом, но я так давно была лишена её, что больше не могу вспомнить запах.

Нона и Дейви тоже не звонят, и они сменили номер своего телефона. Я могла бы снова его узнать, но ради чего мне напрягаться, если совершенно ясно, что они не хотят со мной разговаривать и действительно, чёрт побери, с чего бы им хотеть? Я – виновница того, что Нейт сидит в тюрьме, а их семья разрушена в пух и прах. Я разрушила их всех, потому что была чертовски напугана, чтобы противостоять отцу, и достаточно глупой, думая, что он позволит мне уехать. Потому что мне нравилось каждое ласкающее прикосновение Нейта… потому что я чёртова грязная трусиха. Чарли – милое имя для меня, оно ни в коей мере не соответствует действительности.

Это моя третья приёмная семья и скорее всего не последняя, ибо я отказываюсь от их Бога и прощения, которое он хочет мне подарить. Не Бог должен простить меня. Дольше всего я пробыла в моей последней приёмной семье, я рассказала его жене о его прикосновениях и легких касаниях. Она назвала меня грёбанной лгуньей и на следующий день отправила паковать вещи. Однако, вне всяких сомнений, моя первая приёмная семья была худшей, так как всё было слишком новым для меня. Не знаю, был ли у меня шанс обрести счастье у Дженнингсов; я думала, что никогда не стану счастливой без Нейта, так что я даже не пыталась.

Я до сих пор несчастна без него.

Итак, сейчас я сижу на автобусной остановке, ожидая Грейхаунд6, который доставит меня на встречу с Нейтом. Мне нужно увидеть парня, которого я люблю, или мужчину, каким он стал; и того и другого я буду любить до конца своих дней и это единственное, что будет держать меня на плаву.

Подъезжает автобус, запах выхлопных газов щекочет мне нос. Автобус почти пустой, и я чувствую на себе взгляды людей по мере того, как, опустив глаза в пол, прохожу четверть пути к одному из свободных мест, прежде чем запрыгнуть на сидение и посмотреть в окно, ни на что особо не глядя. Я занимаюсь этим всю дорогу, пока водитель не предупреждает меня о моей остановке. Новый поток взглядов обрушивается на меня, пока я мчусь к передней двери, улыбаюсь водителю и выбегаю, прежде чем он сможет сказать то, что, судя по его виду, хотел сказать.

Я потеряла всё и сегодня меня ничто не сможет помешать нашей с ним встрече. Я хочу, чтобы он знал ‒ я жду его освобождения. Я хочу увидеть его, и знаю, что для нас всё реально. Возможно, мы могли бы пожениться, как на тех шоу, и я смогла бы постоянно навещать его… а может единорог подарит мне три желания.

Получается, мне нужно всего одно желание. Я несовершеннолетняя и без присмотра взрослых не могу навещать заключенных. Всё было зря, ну, практически всё. После одной одинокой слезы охранник сказал, что он сможет передать Нейту письмо в том случае, если я буду согласна, что персонал вначале прочтёт его в соответствии с регламентом. Я, не раздумывая, согласилась на его условия; всё для того, чтобы Нейт знал, где я и что я жду его. Если у него будет мой адрес, он сможет написать мне.

Мой почерк неразборчив из-за того, что рука слишком трясется, однако на самом деле я думаю, что его это не будет волновать. Я очень быстро пишу на тот случай, если охранник передумает. Дописав, я подношу письмо к губам до того, как охранник пугает меня, из-за чего я чуть ли не роняю послание.

‒ Нет. Ты не можешь оставить помаду, блеск или запах духов на письме. Сожалею.

Он действительно выглядел извиняющимся и я, благодарно улыбаясь, складываю письмо пополам и жду, чтобы он прочитал его, но он этого не делает. Я смотрю на него, затем вручаю письмо, желая, чтобы он прочитал его до того, как я отправлюсь домой. Но он вкладывает его в конверт и остается на своем посту, с каждой потраченной секундой убивая во мне по частичке надежды.

Он заметил, что я сомневаюсь, стоит ли мне уезжать, и криво улыбается.

‒ Он получит его где-то через неделю. Письмо как раз пройдет проверку, так что ожидание бессмысленно.

‒ Ох. ‒ Мне нужно два желания, ‒ спасибо.

Выжатая и опустошенная, я поворачиваюсь и направляюсь на автобусную остановку, не имея понятия, есть ли там автобус, который сможет меня отвезти обратно, или придется ждать, когда прибудет четырехчасовой автобус, на котором я планировала уехать.

Я сижу, многочисленные слезинки часами скользят по моим щекам в тишине, прежде чем следующий автобус забирает меня. Проходя через те белые двери дома моих боголюбивых приёмных родителей, я знала, что уже в пути на новое место жительства. Если бы Нейт получил моё письмо через несколько дней или даже завтра, было бы слишком поздно, чтобы я могла получить ответ. Марк и Бевэрли Смит не отправили бы почту с маркой из государственной тюрьмы, и я никогда не получу то письмо. Тем не менее, это не помешает мне писать ему еще, еще и еще.

Нейт должен знать: моя любовь сильнее стен и решёток.

Глава 14

Чарли

Настоящее

Он думает, что я не вижу, как он приседает в проходе между полками позади меня, делая вид, что выбирает продукты. Я решила превратить это в игру, чтобы преподать мега-засранцу урок. Именно тогда, когда он думает, что может безопасно следовать за мной по проходу, я оборачиваюсь и ему приходится быстро схватить с полки товар или сделать вид, что он изучает цену. Так что я направляюсь к предметам личной гигиены и, убеждаясь, что он находится напротив полки с тампонами, оборачиваюсь, повергая его в панику. На секунду он не понимает, что находится перед ним. Сейчас он опозорится из-за своего имитируемого осмотра. Я не могу сдержать смешок, когда его сексуальные, темные брови хмурятся, как только он осознает на что смотрит.

Впервые за долгое время, искренне улыбаясь, я, управляя тележкой, поворачиваю за угол. Он всегда был причиной моей улыбки, и я сильно по нему скучаю.

Пачка тампонов падает в мою тележку, пугая меня, несмотря на то, что я знаю, кто её туда закинул.

‒ Я решил, что ты, должно быть, нуждалась в них, ‒ говорит он, толкая свою тележку рядом с моей.

Я не смотрю на него, пытаясь скрыть свою широкую улыбку.

‒ Ну… не я была тем, кто остановился, чтобы осмотреть их.

Он хихикает, и я больше не могу сдерживать улыбку.

‒ Что нового? ‒ спрашивает он, будто бы мы старые друзья, которые не виделись некоторое время... погодите. Ладно, именно так и есть. Но я не должна обманывать себя. Мы всегда были больше чем друзья и наверняка ничего не изменится, вопреки ограничениям, которые мы для себя устанавливаем.

‒ Ты бы знал, если бы что-то было, ‒ ухмыляюсь я, а он, весь из себя милый, опускает голову вниз.

‒ Извини.

Я толкаю свою тележку, и он молча делает то же самое. Думаю, больше нет смысла скрываться.