Рёв - Ария Кейдж

Он медленно кивает и многие могли бы подумать, что он в глубоких раздумьях, но меня не проведешь. Его двигательные навыки медленнее, чем у большинства и это известный факт. Вероятность того, что он сохранит наш секрет – 50 %, но даже если он будет хранить его сейчас, это не значит, что он сможет хранить его до конца. Я вздыхаю.

Думаю, чему быть, того не миновать. Я тянусь к штанам и натягиваю их.

‒ Чарли, я заберу твою одежду из сушилки, а затем вернусь, ‒ подмигиваю я Чарли, которая пристально смотрит на меня и строго улыбается. – Давай, брат, пора вернуться в постель или посмотреть мультфильмы по ящику. ‒ Я беру Дейва за руку.

Знаю, она встанет и заправит мою кровать в моей футболке. Я никогда не избавлюсь от этой футболки. Я улыбаюсь, думая о Чарли в ней. Да, несмотря на то, что нас прервали, это всё еще лучшее утро в моей жизни.

За завтраком Дейви все еще молчал о том, что ему довелось увидеть сегодня утром, но, думаю, это потому, что мы загрузили его заботами в надежде, что он забудет утренний инцидент. Когда он просит нас о «кино-дне», мы быстро соглашаемся. Дейви и я направляемся к Caddy, пока Нона и Чарли моют посуду, разбираются с обилием белья и готовят попкорн. Это кажется естественным и замечательным. Все, кого я люблю, в безопасности и под одной крышей. Я не мог просить большего. Не мог наплевать на то, где моя мать и почему она выбрала путь трусихи, бросая своих сыновей на пороге у своей матери – это была моя негласная борьба, но не более того. Теперь у меня всё это есть, и я никогда никому не позволю разрушить это или отобрать. Никто из нас никогда не почувствует себя использованным, отвергнутым, нелюбимым или снова брошенным. Нет, если это зависит от меня.

Клише, но я могу поклясться. Я иду бодрым шагом, когда Дейви тянет меня в магазин DVD-дисков, где он возьмет напрокат тот же фильм, что и всегда. Мы купили этот диск много лет назад, но он по-прежнему берёт его напрокат и с ним бесполезно спорить. Я видел его истерику из-за этого фильма, и поклялся, что это того не стоит. Он хватает фильм Карапузы5и я, как и каждый раз, улыбаюсь, наблюдая его ликование, хотя знаю, что он не понимает и половины фильма. Думаю, больше всего ему нравится собака.

Я беру несколько новых релизов, и мы направляемся домой, Дейви напевает какую-то древнюю песню, которую я когда-то слышал звучащей из старого радио Ноны. Не удивлюсь, если на самом деле это было записано еще и на кассету.

Я въезжаю на подъездную аллею и усмехаюсь, воображая Чарли, которая слышит, как мы подъезжаем и взволнованно хватает большую миску попкорна и содовой. Когда я глушу двигатель, каждый волосок на моем теле встает дыбом и сердце уходит в пятки. Это крик?

Дейви выходит из машины и болтает, но я напрягаюсь, пытаясь услышать то, что надеюсь, мне померещилось. Затем раздаётся еще один, громче предыдущего. Затем слышатся многократные вскрики, и я бросаюсь бежать в единственное место, в котором я молюсь не найти тех, кого люблю. Не в гараж, а в её дом – его дом.

Я взбегаю на крыльцо и через открытую дверь направляюсь к смешанным крикам Чарли и Ноны, отчетливому рычанию и голосу человека, которого ненавижу больше всего в этом мире. Предполагалось, что он работе; предполагалось, что он за пределами наших жизней. Однако я нахожу Нону, бормочущую что-то, сидя на полу в зале, где он, должно быть, бросил её. Непосредственно передо мной я вижу одетого в форму крупного мужчину, он находится поверх Чарли, в то время как она кричит и пытается бороться, чтобы освободиться и дышать. Я бросаюсь, сбиваю его с неё, но не могу схватить и скольжу по разбитому, крошкой лежащему на плитке стеклу. Он мигом вскакивает на ноги и бросается на меня, как минимум дважды ударяет меня в лицо, отчего из глаз сыплются искры. Я не могу уйти, не могу оставить их с ним. Совершенно не имело значения, насколько я был им необходим: нужда и страх не имеют преимуществ перед его кулаком.

Прошли секунды, возможно минуты, не знаю, но когда слышу хныканье – заставляю своё тело отреагировать. Чарли и её папа ушли. Я ползу на коленях и вижу, что Нона тоже исчезла, но я всё еще слышу хныканье. Где же она?

Мой ум реагирует медленно, воспламеняясь от страха, когда я слышу, что хныканье раздается из комнаты Чарли. Желчь от страха поднимается к горлу. Мне так чертовски страшно; не думаю, что я когда-либо еще был так напуган. Моё тело не подчиняется мне; шатаясь, подхожу к её двери, хотя на самом деле мне хочется бежать к ней. Она открыта, и я не трачу время напрасно, не планирую, просто тихо вхожу. Я вижу Чарли побитую, рыдающую и практически голую на её кровати. Он стоит перед ней спиной ко мне, издевается над ней, спуская штаны до щиколоток. Я не смотрю на то, что находится в моей руке, мне наплевать на то, что оно впивается в мою кожу. Я взял его на полу в ванной, уже зная, как должен его использовать. Я знаю, что это никогда не закончится, если, конечно, я не воткну это в него. И я делаю это.

На самом деле я весьма шокирован тем, как легко осколок стекла вонзается в область почек, как быстро кровь начинает течь по моей руке. Несмотря на то, что сейчас могу смотреть, как он умирает, я вытягиваю из его тела кусок стекла и позволяю ему повернуться лицом ко мне, чтобы он мог увидеть того, кто отправил его прямиком в ад.

Очень медленно он поворачивается ко мне, широко раскрыв глаза; в действительности я не могу поверить, что он не рыдает от боли, и ненавижу себя за то, как я хочу, чтобы он рыдал. Я хочу, чтобы он чувствовал боль, которая была бы только частью той боли, которую он причинял Чарли на протяжении многих лет. Каждый раз, когда он звал её через двор со своего гаража – он откалывал кусочек её души. Хочу, чтобы он почувствовал ту боль, которую чувствовал я, наблюдая это, не в силах что-либо сделать. Я хотел, чтобы он почувствовал всё, вонзая осколок в его живот и оставляя там, надеясь, что я попал в какой-то важный орган.

Он берёт осколок в руку, смотрит на меня и даже улыбается: эта сволочь улыбается! Я хочу проверить Чарли, но не могу отвести взгляд от этого сумасшедшего ублюдка, пока он не умрёт. Вместо этого я наблюдаю, как кровавые капли капают из его тела на пол. Я смотрю, как он оборачивает пальцы вокруг осколка и вытягивает его из тела, вызывая тем самым еще больший поток крови. Не успеваю опомниться, как он направляет осколок на меня.

Затем, как по щелчку выключателя его самосохранения, он толкает меня в бок. Чарли кричит, а он натягивает штаны и, спотыкаясь, выходит из комнаты и направляется вниз в холл. Я слышу, как он кряхтит и ударяется своим истекающим кровью телом о стены на своём пути. Надеюсь, это чертовски больно. Я подбегаю к Чарли, обнимаю её маленькое, дрожащее тело, пока она кричит на моей груди. Я окутываю её простынёй, пытаясь унять её дрожь. Я действительно тотчас же благодарю Бога, за то, что её отец не добрался до неё и меня, когда слышу выстрел.

‒ Оставайся здесь! – требую я, и она кивает.

Её глаза кричат, умоляя меня остаться, но я не могу, и она знает это. Надеюсь, она сделает то, что ей говорят. Я выбегаю из её комнаты по направлению к крыльцу, где уже практически чувствую витающий в воздухе запах пороха. Я спрыгиваю с крыльца, перепрыгиваю через ступеньки на траву и именно тогда вижу смерть. Я вижу, как он безжизненно лежит лицом вниз, из пулевого отверстия в его спине вытекает кровь. Нона стоит с винтовкой в руках справа от меня, уставившись на мясную тушу, которая некогда была её соседом, шерифом города, отцом Чарли и нашим мучителем. Всё кончено. Окончательно… кончено.

Глава 13

Чарли

Настоящее

‒ Шарлотта Барнс, думаешь, кто-либо поверит тебе или тому убийце? – усмехается Шериф Ноэль, прежде чем отпить дымящийся кофе из своей смешной кружки с рисунком из мультфильма.

‒ Мой адвокат верит мне, и я надеюсь, что он и судью тоже заставит нам поверить, ‒ парирую я, как глупый подросток. Мне не следует раскрывать все карты. Чем меньше Шериф Ноэль знает, тем меньше у него возможности подготовиться, чтобы положить конец любому успеху, которого мы можем достигнуть.

‒ Ты, наверное, шутишь?! Ни один местный судья не выпустит твоего парня под залог. У тебя был шанс начать новую жизнь с тем доктором, но ты не смогла удержаться от мерзкого влечения к Шоу. Тебе некого винить кроме себя.

‒ Может и так, но это моя жизнь!

Шериф Ноэль с грохотом ставит свою чашку на дешевый стол, стоящий между нами, и её содержимое выплескивается через край.

‒ Твой отец перевернулся бы в гробу, если бы увидел, что ты творишь со своей жизнью.

Я полагала, что до этого ненавидела Ноэля, но он просто опустился еще ниже. Он знает мою историю, он просто решил в неё не верить. Чтобы потом напоминать об этом, будто мне было не плевать на то, что отец думает о моей жизни, это как тыкать в разъяренного медведя пальцем. Где, чёрт побери, мой адвокат?

‒ Шериф Ноэль, советую вам перестать со мной разговаривать, потому что мне больше нечего вам сказать, ‒ ворчу я, что вызывает ухмылку на его более чем нелепом детском лице. Я определенно хочу ударить его.