Не девушка, а крем-брюле - Татьяна Булатова

– Ничего страшного, – приняла извинения Галина Семеновна. – Вы не волнуйтесь. Шампанское мы им откроем. Пусть выпьют чисто символически. При нас с Юрой. А потом уйдем.

– Забирать когда? – уходя, поинтересовался Хазов.

– Мне кажется, девочкам стоит остаться ночевать у нас, – предложила Галина Семеновна. – Все равно спать не будут. Положим их в зале. Места хватит…

– Спасибо, – поблагодарил Андрей Александрович.

– За что? – удивилась Ладова.

– Ну, что дочь мою привечаете…

– На самом деле – вам спасибо, – смутилась Галина Семеновна. – Если бы не Юля, может быть, ничего бы этого и не было. А так у них вроде даже компания образовалась. Не знаю, надолго ли. Но все равно…

– А мне не все равно! – заорала на Гульку Василиса, как только та в очередной раз озвучила свое отношение к предстоящему событию. – И тебе не все равно: только умудряешься, чтобы все тебя уговаривали.

– Меня?! – возмутилась Низамова и подпрыгнула на месте. – Да я вообще могу не приходить, если я так тебе мешаю.

– Ты не мешаешь, – Ладова взяла себя в руки. – Ты мне портишь настроение. Вот скажи, зачем ты все время называешь моих одноклассников идиотами?

– Не все время, – отказалась взять на себя вину Гулька.

– Ты просто не замечаешь! Они же тебя не называют так!

– Ну… этого я знать не могу, – заюлила Низамова.

– Зато я могу! – рявкнула на подругу Василиса. – Чего ты бесишься, Гуль? Ты как собака на сене: вроде вместе со всеми и в то же время сама по себе. Думаешь чего-то. Психуешь.

Низамова промолчала, но Ладова почувствовала, что попала в самую суть проблемы.

– У меня такое чувство, что ты вообще ищешь повод, чтобы сюда не приходить. А повода нет, вот ты ко всем и цепляешься.

– Я не цепляюсь, – буркнула Гулька и уселась рядом с Ладовой, накручивающей розы на торте. – Ты вроде сказала, больше к плите не подойдешь.

– В последний раз, – объяснила Василиса и подхватила пальцем кремовую каплю, чтобы та не испортила совершенного рисунка. – На, – мазнула она насупившуюся Низамову по губам.

Та облизнулась и проговорила:

– Я чувствую себя дурой.

– В смысле? – Василиса застыла со шприцом в руке, из которого уже полезла зеленая субстанция. – Ч-черт! – выругалась Ладова и испортила-таки торт обрушившимся на глазурь зеленым червяком в продольных полосках.

– Все твои девчонки будут по парам, а мы с тобой, как белые вороны. Медляк начнется, друг с другом танцевать, что ли, будем?

До Василисы наконец дошел смысл того, что пыталась объяснить Низамова. И тогда Ладова расхохоталась:

– Гулька, это не я хочу любви. Это ты!

– Ну и что? – проворчала Низамова и забралась с ногами на табуретку. – У тебя хотя бы мечта есть.

– Есть, – строго подтвердила Василиса. – Но не факт, что сбудется.

– Ты же говорила, судьба?! – подначила подругу Гульназ.

– Я и сейчас тебе говорю, что судьба. И что с того?

– Я с Бектимировым помирилась, – выдала свою главную тайну Низамова и опустила голову на острые коленки. – Вот теперь не знаю, что и делать… Он мне предложение сделал, – оказывается, прозвучала еще не вся правда.

– Руки и сердца? – хихикнула Василиса.

– Дура, что ли? – тут же возмутилась Гулька. – Ходить.

– Чё, так и сказал: «Давай со мной ходить»?

Счастливая Низамова только потрясла головой, словно окончательно запамятовав, что еще несколько дней назад фамилия Бектимирова всплывала в разговоре исключительно в сопровождении слов «козел», «идиот», «придурок» и т. д. Василисе не хотелось ловить подругу на слове. В том, что Гулькина ненависть какой-то особой природы, Ладова подозревала давно, но тактично молчала. Зато Низамову словно прорвало:

– Вот теперь и не знаю, что делать.

– Делать нужно то, что хочется.

– Это как, интересно? – злобно посмотрела на подругу Гулька. – Я же уже с вами договорилась! Кто так делает?!

– Ах, вот в чем дело! – улыбнулась Ладова. – Тогда вообще проблем никаких нет. Тащи своего Бектимирова сюда.

– Этого придурка? – Низамова словно стеснялась своего выбора.

– Может, хватит? – укоризненно посмотрела на нее Василиса и почувствовала небольшой укол зависти. – Быть мне елкой, – криво усмехаясь, проронила она. – Будете вокруг меня хороводы водить.

– Какие хороводы? – не поняла Гульназ.

– А – махнула рукой Ладова. – Не бери в голову…

Вечером Василиса плакала трижды. Сначала потому, что жизнь не удалась. Потом – из-за того, что жизнь не удалась именно у нее. И наконец – платье дурацкое и жир свисает.

– Васька, – ласковой кошкой ходила вокруг дочери Галина Семеновна и поглаживала ее по круглому плечу. – Ну что ты, глупенькая, плачешь?

– Ничё, – отворачивалась Василиса и сглатывала не такие уж на самом деле горькие слезы.

– Времени много свободного у твоей Васьки, – вставлял свое слово Юрий Васильевич, встревоженный происходящим. – В деревню ей надо, огород копать, сено кидать, коров доить. Тут же все слезы высохнут.

– Да где же я возьму ей деревню? – удивлялась мужней глупости Галина Васильевна.

– Вот то-то и оно, что нету у нас деревни, – тут же сворачивал разговор Юрий Васильевич и продолжал кружить по залу, периодически застревая около приоткрытой двери в комнату дочери. Стоял – слушал. Вздыхал печально. И хотел выпить с горя. Но, судя по репликам жены, горе казалось каким-то неубедительным. Так… девичьи капризы.

– Раньше ты такой не была, – посетовала Галина Семеновна и любовно разгладила висевшее на плечиках атласное платье. – Ты была веселая. Спокойная. И не думала про вес. Ела все подряд. И жила прекрасно.

– Вот и наела, – оторвавшись от подушки, проворчала Василиса. – Платье как на барабане.

– Пока толстый сохнет, тонкий сдохнет, – фальцетом пропищал взволнованный отец и тут же ретировался в другой конец комнаты.

– Юра! – возмутилась Галина Семеновна. – Ну что ты подслушиваешь?

– Я не подслушиваю, – прокричал издалека Юра. – Я телевизор смотрю.

– Вот и смотри… – посоветовала ему жена и снова переключилась на дочь. – Папа прав. И потом… ты, Васька, не обижайся, очень много ешь.

– Ты тоже очень много ешь, – не осталась в долгу Василиса.

– А мне-то чего? Я свой выбор сделала – замуж вышла.

– Ты когда замуж выходила, тоже худой не была, – решил отец поддержать дочь дистанционно. – Ни в одни сапоги ноги не влезали, – напомнил жене Юрий Васильевич.

– Но столько я не ела! – заявила Галина Семеновна и с грохотом закрыла дверь. – Васька, ну, правда, ну что с тобой происходит? Все ж хорошо. Завтра тебе вручат аттестат, ты перейдешь в десятый класс, определишься с профессией. А мальчики… Так будут у тебя еще мальчики, отгонять замучаешься…