Шафрановые врата - Линда Холман

— Спать в блиде, — просто повторил он, и я пристально посмотрела вперед, желая одного: чтобы мой желудок успокоился.

Я подумала, как, должно быть, разочарованы Азиз и Мустафа, находясь так близко от дома и не имея возможности в скором времени оказаться там, ведь они не видели свои семьи около месяца.

Но я также подумала о долгой марокканской ночи в небольшом автомобиле рядом с двумя мужчинами в столь безлюдном месте.

Глава 9

Блид стал абсолютно пустым, и все же я начала находить прелесть в освещенной предвечерним солнцем высохшей земле, скалах, изредка появляющихся посадках низкорослых пальм.

Я даже забыла о желудке и приказала себе не переживать о предстоящей ночи, ведь я ничего не могла изменить.

Вместо этого я сосредоточилась на более внимательном разглядывании того, что раньше считала пустынной землей, осознавая, что на самом деле можно многое увидеть там, где, как я думала, ничего не было.

Несколько раз нам навстречу двигались какие-то останки автомобилей, и кто-то должен был съехать с писты, чтобы позволить проехать другому. Водителями этих машин всегда были арабы, и Мустафа с Азизом махали им руками и что-то громко выкрикивали, а те приветствовали моих спутников таким же способом. Я не знала, были ли они знакомы между собой или это просто такие правила писты в Марокко.

Я пристально вглядывалась в белое возвышение вдали. Как мне стало известно из объяснений Азиза, это была гробница святого, у которой останавливались помолиться кочевники; именно здесь Азиз предлагал мне помолиться, попросить Бога о муже. Эти попадающиеся время от времени гробницы разбавляли монотонность диких просторов. Теперь земля была красной и каменистой.

Неожиданно мы устремились вниз и я потеряла из виду этот белый ориентир. Автомобиль въехал в яму, и его отбросило влево. Мустафа что-то крикнул и завертел руль, но автомобиль соскользнул с писты и скатился в глубокую песчаную впадину.

Двигатель ревел — Мустафа пытался выехать из песчаной ловушки. Затем оба мужчины вышли из машины и обошли вокруг нее, споря о чем-то на арабском языке. Мустафа жестом велел мне тоже выйти, а сам снова сел за руль. Я стояла рядом, пока Мустафа давил на газ, а Азиз толкал сзади. Он крикнул что-то Мустафе, и тот выключил двигатель. Они вытащили мои вещи и повторили попытку. Колеса прокручивались в песке, увязая все глубже. Я подошла к машине сзади, положила руки рядом с руками Азиза и стала толкать, пока машина снова не заревела, а мне в глаза и уши не хлынули земля и песок. Я ощущала их на языке. Я закрыла глаза и отвернула лицо в сторону. Но машина все равно не двигалась. Мустафа оставил ее буксовать, вышел и стал обдумывать ситуацию, положив руки на талию. Затем он залез в машину, вытащил полусгнившую джеллабу и разорвал ее пополам. Он засунул куски ткани под руль, снова говоря что-то Азизу, и мужчины поменялись местами.

Все повторилось, и с тем же результатом, что и в прошлый раз. Не помогла и подоткнутая ткань. Азиз выключил двигатель, вышел и стал возле нас.

— Нам нужно сильнее толкать, — сказал он.

Я облизнула губы.

— Я поведу, а вы оба толкайте, — сказала я.

Они уставились на меня.

— Хорошо? — спросила я.

Мустафа покачал головой и, обращаясь к Азизу, произнес длинную гневную фразу.

— Мой кузен боится женщины за рулем, — пояснил тот. — Она заберет бараку.

— Я умею водить, — сказала я. — Я уже водила машину. В Америке.

Азиз заговорил с Мустафой ультимативным тоном. Наконец Мустафа убрал руки с руля и вышел, что-то бормоча. Он некоторое время ходил по небольшому кругу, затем вернулся и пристально посмотрел на меня.

— Хорошо, ты водить. Иди, — сказал он, и я села за руль.

Я положила на него руку и повернула ключ зажигания, потом медленно надавила на педаль газа и включила сцепление. На мгновение я закрыла глаза — неожиданно я ощутила удовольствие от простого прикосновения к рулю и звука работающего двигателя. Мне вспомнился «Силвер Гост». Несмотря на страшную трагедию, к которой привела авария, автомобиль не был сильно поврежден. Выбитые окна были вставлены, вмятины и царапины выровнены и закрашены, но я попросила мистера Барлоу продать его. Я не хотела больше видеть этот автомобиль.

Его продали за удивительно большую сумму. Когда мистер Барлоу вручил мне толстый конверт с банкнотами, я отрицательно покачала головой.

— Я не хочу этого, — сказала я, глядя на конверт, словно в нем была какая-то отрава. Я чувствовала, что эти деньги были нечистыми, в каком-то смысле они были ядом. — Вы можете оставить их в качестве платы за аренду, — сказала я ему, но он не согласился с этим.

— Ну хватит, Сидония, нужно рассуждать трезво. Ты обязана думать о будущем, — заявил он и оставил конверт на кухонном столе.

Следующие два дня я обходила стол, словно конверт с банкнотами был живым и мог подпрыгнуть и ударить меня, если я подойду слишком близко. Но в конце концов я взяла конверт и спрятала его подальше в шкаф, вздохнув с облегчением, оттого что мне не нужно больше смотреть на него и думать о том, что он собой символизировал.

Только когда несколько месяцев спустя, в октябре того года, банкноты зашуршали, я вспомнила о деньгах, спрятанных за коробкой со шляпой.

Именно на эти деньги, добавленные к той сумме, что была на моем банковском счете, я и предприняла это путешествие.

— Езжайте, мадам! — крикнул Азиз, и я переключила сцепление на первую скорость; машина затряслась подо мной, а двигатель ритмично загудел. Через секунду колеса дернулись и машина медленно двинулась вперед. Я сильнее нажала на газ. Я слышала ворчание и стоны Мустафы и Азиза, когда они изо всех сил толкали машину. И когда передние колеса выехали на участок покрытого галькой песка, автомобиль резко накренился и рванул вперед. Вжав педаль газа почти в пол, я быстро переключилась на вторую скорость и вырулила наконец на твердую писту. Я хотела было нажать на тормоз и заглушить двигатель, но не сделала этого. Я продолжала ехать. Не могу объяснить, почему я поступила таким образом. Словно какая-то сила, над которой я была не властна, удерживала мои руки на руле, а ногу — на педали газа. Я ехала и ехала. Сзади слышались перепуганные крики двух мужчин. Хоть я и не смотрела в треснувшее зеркало заднего вида, но понимала, что Мустафа с Азизом гонятся за мной и машут руками; они были так потрясены, что их рты напоминали черные квадраты. А я все равно продолжала ехать, и мне казалось, что каким-то образом я покинула свое тело, хотя и ощущала под собой машину, грохочущую и неподатливую. Это не шло ни в какое сравнение с плавным ходом и бархатным мурлыканьем «Силвер Госта», однако же во мне возродилось чувство свободы и легкости и надежда, я снова забыла о своем увечном теле и тяжелой походке. Я переключилась на третью скорость, не желая лишать себя радости. Рычаг переключения передач и педали двигались слаженно. Было такое чувство, что я могу вести автомобиль вечно. Теперь я посмотрела в зеркало заднего вида, но только на свое отражение. Я улыбалась. Когда я в последний раз так искренне улыбалась?