Арония (СИ) - Сторм Алессандра

— Что-то не так? — много что не так.

— Вы не собираетесь уходить? — до моего этажа оставалось буквально ничего.

— Я думал, нам есть что обсудить. Разве не так?

Повернув голову в его сторону, я увидела, что смотрел он себе под ноги.

— Возможно, но сейчас не самый лучший момент.

— Есть планы на вечер? — у меня совсем не было сил просить его уйти. Или что-либо ещё. Хотелось расплакаться от этой беспомощности. — Ты не ответишь?

— Есть. Поэтому, может, вы больше не будете идти за мной? — молчание в ответ не радовало. — Если хотите, можно поговорить, например, завтра.

— Зачем откладывать?

— Сейчас не самое подходящее время.

Я остановилась перед своей дверью, но заходить в номер не торопилась. Вместо этого я развернулась и привалилась спиной к деревянной поверхности. Может, он увидит, в каком я состоянии.

— Никогда не будет подходящего времени.

Он остановился напротив меня и теперь смотрел в глаза. И я правда надеялась, что у него получится понять — ему нужно уйти. Прямо сейчас.

— Я знаю.

— Не пустишь?

— Не уйдёте? — повисло глухое молчание. — Отлично. Назовите три причины, почему я должна пустить вас в свой номер.

— Лера, ты серьёзно?

— Не назовёте? — в эту секунду находившийся в моих руках телефон начал звонить. — Мне надо ответить.

С его стороны последовал лишь жест, мол, «пожалуйста, отвечай, я подожду».

— Не могли бы вы отойти?

— Нет.

— Думаете, правильно сейчас поступаете?

Мелодия звонка была слишком громкой в пустом коридоре. Пришлось отключить звук.

— С тобой я всегда поступаю неправильно. Не поздно ли что-то менять?

Прекрасно.

— Вы правы. Что-либо менять нет смысла.

— Я не это имел в виду.

Он вновь перешёл на шёпот, но я демонстративно повернула голову в сторону и стала смотреть в конец коридора.

— Привет, закончил с работой?

— Да, только вышел из офиса. Как настроение, ты у себя?

Расслабленный голос Жана не принёс мне спокойствия. Осознание этого факта отозвалось неприятным ощущением в животе.

— Всё в порядке. Да, недавно пришла.

— Я приеду? Есть время для позднего ужина, — послышалось, как захлопнулась дверь машины.

— Конечно, через сколько приедешь?

Неожиданно по сторонам от моих плеч опустились руки, чтобы упереться в дверь. Если я посмотрю на него, то проиграю.

— Думаю, через сорок минут. Можешь пока отдохнуть, только не засыпай, — я не могла разделить с ним радостный смех с той искренностью, как хотела бы.

— Хорошо, буду ждать.

— Я успел соскучиться, скорее бы увидеть тебя, — а мерзкий голосок в голове скрипел: вот бы он увидел тебя сейчас.

— Скоро увидишь. Будь аккуратнее на дороге.

— Всегда. До встречи?

— Да, до встречи.

Я дождалась, когда Жан завершит вызов, но руку с телефоном не опустила. К тому же не получилось бы это сделать, не задев Станислава. Я всё так же находилась в ловушке рук и уже практически не дышала. Он всё слышал, что ещё я могла сказать?

— У меня есть сорок минут, — я не успела осознать смысла сказанного, а тёплая ладонь опустилась на щёку и развернула моё лицо к нему. В тёмных глазах бушевали волны. Но это был не шторм, а то, что осталось после. — Хорошо, полчаса. Согласна?

— На что? — рука на щеке сбивала и не давала сосредоточиться.

— Как хочешь.

— У нас с Жаном всё серьёзно, — может, хоть эти слова приведут его — или меня — в чувства.

— Я понял.

— И я не собираюсь ему… — голос сорвался, но Станислав всё понял.

— Знаю.

— Тогда что?

— Зайдём в номер? — меня нервировала эта настойчивость, но ещё хуже продолжить стоять так.

— Отойдите, я достану ключ.

Он сразу же убрал руки и сделал шаг назад. Пространства стало чуть больше, но бежать было некуда.

Станислав зашёл следом, закрыв за собой дверь. Сняв туфли, я прошла к небольшому столику, чтобы между нами образовалось приличное расстояние.

— Через двадцать минут вам следует уйти.

— Не хочешь, чтобы я столкнулся с твоим французом? — не хватало только злой усмешки.

— Естественно, — нужно игнорировать любые выпады. — Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Понимаю. Но это не особо помогает.

— Что вы хотели? — чем быстрее удастся выяснить это, тем быстрее он уйдёт.

— Тебе не понравится. Мне так и стоять около дверей?

— Кто вас останавливает? Вы уже зашли, зачем спрашиваете?

С досадой получилось отметить в своём голосе смесь усталости и раздражения. А Станислав вместо ответа лишь кивнул, снял обувь и подошёл к небольшому креслу.

— Я думаю отказаться от этой работы. Это была просьба отца, но теперь мне кажется не лучшим решением продолжать… то, что делаю.

— Если это из-за меня…

— Нет, — я продолжила с подозрением смотреть на мужчину, которому, похоже, было неудобно в небольшом номере. — Это одна из причин. Есть и другие.

— Например?

— Я практически не бываю дома. Правда никто и не ждёт меня там.

— Это неправда, — оказалось, довольно грустно слышать подобные слова от взрослого человека.

— Многое изменилось. Аня сейчас не лучшего мнения обо мне, — Станислав на некоторое время замолчал, а я не решилась что-либо сказать. — В любом случае у неё есть на это причины. Как и у тебя.

— Вы хотите обсудить эти причины?

— Не думаю, что для этого будет достаточно времени.

— Что тогда?

— Ты изменилась.

— А кто не меняется?

— Может, присядем? Или так и будем на ногах всё это время?

— Можете присесть, — я сделала приглашающий жест в сторону того же кресла. — Я пока постою.

— Ладно, можно и постоять, — и снова мучительная тишина.

Должна ли я что-то говорить? Нет. Хочу ли? Скорее, нет. Но червячок сомнения мешал определиться на все сто.

— Хотите сказать, если вы откажетесь от этой работы, то уедете домой? — почему-то мне показалось, что это относительно нейтральный вопрос.

— Остальную работу никто не отменял.

— И когда планируете сообщить о своём решении Жану?

— Когда окончательно пойму, что не нужен здесь.

— Жан говорил, что на этот проект одного переводчика недостаточно.

Хотелось верить, что он не услышал, как дрогнул мой голос.

— Ещё бы он так не говорил.

— Почему у вас к нему такое отношение?

— Какое? — с каждым новым словом его голос становился всё твёрже.

— Не особо… позитивное? — какой же бред.

— Это ты так тянешь время? Или показываешь, что больше не собираешься нормально разговаривать?

Он был зол, и я очень остро чувствовала это.

— Мне правда интересно.

Кому ты врёшь?

— Ложь. Я не верю.

— Ваше право. Вы не должны мне верить.

— Но я хочу! — из-за яркого проявления эмоций я отшатнулась.

— Я не верю, — слова не складывались в нужные предложения, потому пришлось повторять за ним.

— Лера, что мне сделать, чтобы ты поверила?

Он сделал пару шагов в мою сторону, а я невольно дёрнулась. Мне было необходимо понять его дальнейшие намерения. Но ничего не получалось.

— Не надо.

— Ты боишься меня? — он замер на расстоянии вытянутой руки. — Серьёзно?

— Я тоже не могу понять, серьёзны ли вы?

В этом не было никакого смысла, но я опять ходила по тонкой линии. Лишь пара миллиметров — никто не знает, к чему это приведёт.

— Сейчас я предельно серьёзен.

— Вот как… Тогда мне хочется узнать ещё одну вещь.

— Спрашивай, — вернувшаяся спокойная интонация подтолкнула задать очередной глупый вопрос.

— Можете ли вы сделать то, о чём я попрошу?

— Да, если это что-то в пределах разумного.

— Почему?

— Почему бы нет?

— Например, потому что не должны.

— Лера, не всё делается из чувства долга.

Он смотрел так, будто мы говорили о прописных истинах, которые я по нелепой причине не усвоила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тогда, — я отвела взгляд, чтобы не видеть его реакции, — из каких чувств вы это делаете?