Порог открытой двери - Ольга Гуссаковская

Да, так было: мелькнула и исчезла Наташа… И тут же Ян увидел «Татру», стоявшую во дворе. Огромная машина заслонила собой сарай, и как-то сразу почувствовалось, что ей здесь не место. Подойдя к ней, Ян заметил и другое: водитель «Татры» забыл взять с собой ключ от зажигания.

— А что, братцы, кто хочет покататься? — спросил Ян небрежно. — Дернем на перевал?

— Ну уж и на перевал? — недоверчиво протянул Раджа. — Так бы… немножко прокатиться. Да тебе и не справиться с «Татрой».

Вот этих-то слов и не надо было говорить!

Дальше все произошло очень быстро. Ян до сих пор не понимает, откуда в кабине, рядом с ним и Раджой, оказался почти незнакомый пацан, Валька-Морковка? Его вроде и во дворе-то не было перед этим.

Как странно: машина послушалась. Яну даже удалось развернуться вместе с прицепом во дворе и благополучно нырнуть под тесный свод арки.

Город кончался прямо за речкой, замыкавшей их двор. Дальше начиналась знаменитая Колымская трасса. Если ехать прямо, то через две тысячи километров можно оказаться в низовьях Индигирки. Отец Яна, геолог, рассказывал, что там среди топких непроходимых болот живут удивительные белые журавли-стерхи и розовые чайки. Но Ян свернул на проселок, что вел к ближайшему, почти забытому сегодня перевалу.

Заброшенная дорога напоминала стиральную доску. Подсыпку с нее смыло дождями, гравий растащили колеса машин. Дорога исхудала и сгорбилась. А хилая на вид окрестная тайга уже примеривалась, как бы вернуть обратно свои владения. Высовывались из водомоин бурые головы прошлогоднего кипрея, в другом месте выполз на дорогу краснотал, там притулилась крошечная лиственница. То, что выживает в болотистой колымской тайге, умеет держаться за жизнь прочно: краснотал и из-под колеса машины встает.

Перевал, начался внезапно. Машина миновала очередной скучный поворот, и Ян невольно нажал на тормоз. Впереди, одна выше другой, вставали странные зеленоватые горы. На вершине дальней спали облака, а ближний склон: словно бы опутала тонкая темная нитка, и по ней медленно скатывалась одинокая бусина. Не сразу пришло в голову, что нитка — дорога, а по ней спускается с перевала машина. Вот тогда Ян впервые почувствовал, что у него вспотели руки, а в глазах запрыгали черные точки. Но это было лишь начало…

Почему он не остановил машину сразу же, на том первом повороте? Он не знал. Ему и сейчас казалось, что дальнейшее происходило словно бы помимо его воли и это уже не он, а кто-то другой продолжал отчаянно крутить скользкий непослушный руль, а пот заливал глаза и даже в рот стекал противными солеными струйками.

А Раджа молчал. Он за всю дорогу не проронил ни слова. Трещал вначале, как кедровка, только малыш Валька — ему все нравилось, все забавляло. И как ни странно, его болтовня очень помогала Яну. А вот когда и он смолк, стало совсем плохо.

Нет, беду Ян почувствовал раньше, чем замолчал Валька. Ян понял, что машину заносит, что ему не справиться с ней на крутом вираже. Но он ничего не сказал, а Валька вдруг смолк, словно его выключили. Ян отпустил руль. Да, отпустил! Раджа видел это — не мог не видеть!

И еще: Раджа видел, как Ян схватился за ручку дверцы. Ян успел бы выскочить, может быть, не опоздал бы и Раджа. А Валька не успел бы ни за что.

Зависшую над пропастью машину удержал круто развернувшийся прицеп. Все это заняло секунды.

Первым выскочил из кабины Ян. Оглянулся и увидел, как Раджа вытаскивает за шиворот окоченевшего от страха Вальку. Вытащил, поставил на землю. Ян молчал, только дергал плечами. Раджа сказал совершенно спокойно:

— Айда прямо через сопку? А то еще заметят…

И они полезли вверх по крутому каменистому склону. О том, что произошло и еще могло произойти, ни слова так и не было сказано.

С тех пор почти неделю Ян не находил себе места: все ждал, что либо Раджа проболтается, либо милиция сама его найдет. Но все было тихо, и ожидание стало невыносимым. Тут и подвернулся поход.

…Ян оглянулся еще раз: где найти валежину? Не с пустыми же руками возвращаться? Хотя, раз дежурит по костру Раджа, мог бы и о хворосте сам позаботиться. Вернуться ни с чем? Девчонки зашипят, ну их…

Валежина все-таки нашлась, довольно подходящая и не совсем гнилая. Ян ухватил ее за сук и поволок за собой, пропахивая мокрый брусничник. Возле уже зажженного костра с треском бросил свою находку на землю.

— И только-то? — спросила Ира, чистившая картошку.

— Так это же целое дерево! — сказала Галя.

— Даже если бы это был жалкий кустик, он стал бы деревом, раз его принес Ян! — рассмеялась Наташа.

— А ты-то много ли принесла? — огрызнулся Ян.

— Мне незачем. Я сегодня мою посуду, — ответила Наташа, опустив глаза. Тень от ресниц упала чуть не на полщеки.

Ян с сумрачным видом уселся в стороне от костра. Так, чтобы огонь не мешал, а дым отгонял ранних комаров. Никто на него не обращал внимания, даже Галка занялась какой-то хозяйственной возней. Интересно, обернется, если пристально посмотреть ей в затылок? Отец как-то сказал, что глаза сильного человека заставляют слушаться, как оружие. Отцовских глаз, пожалуй, и впрямь люди побаивались. А Яна? Он даже брови свел на переносице в одну черту — так старался.

Галка не оборачивалась.

— Ну, чего ты пыжишься понапрасну? — тихо, так чтобы другие не слышали, спросил Иван Васильевич.

Ян не мог понять, откуда он появился у него за спиной — хоть бы сучок хрустнул или сланец звякнул. Ничего. А он тут.

— Посмотри, — продолжал Иван Васильевич, — у нее даже шея покраснела от напряжения. Но она не обернется. Она же девочка…

— Ну и что? — тоже тихо буркнул Ян. — Девчонки не люди, что ли?

— Люди. Но они — девочки. А ты глупый павлин. Понял?

Ян промолчал и отвел глаза в сторону. Парень не видел, что, как только он отвернулся, Галя сейчас же глянула на него искоса и глаза у нее радостно блеснули. Ян и думать о ней забыл. Давешние тяжелые мысли опять навалились на него и словно придавили к камню, на котором он сидел. Иван Васильевич вопросительно тронул Яна за плечо — видно, почувствовал его настроение. И Ян неловко повернулся к нему: он готов был рассказать все. Именно сейчас и только этому человеку. Но Ира крикнула от костра:

— Ян, ты что думаешь: принес одну щепочку, так и завтрак тебе обеспечен? Иди неси еще. Да поскорее! Толяна не дождешься!..

Ян вскочил на ноги без пререканий, сам не зная, радоваться или печалиться от такого вмешательства судьбы?

Иван Васильевич внимательно посмотрел ему вслед, лучше бы Ян остался и заговорил. Но он понимал и другое: торопить парня нельзя. Пусть сам все поймет.

* * *

Если бы Раджа знал, чем заняты мысли Яна, он удивился бы. Сам он и думать забыл о случившемся. Тогда на перевале он сразу понял, что успеет выпрыгнуть, сумеет и пацана прихватить. Потом стало страшно, а тогда — нет, еще не испугался ни за себя, ни за другого.

Вот был бы у него, Рахима Раджапова, такой богатый отец, как у Яна, так и он бы водил машину. Да не так, как этот задавака! Он бы не сдрейфил.

Что толку, однако, воображать, что было бы, когда на самом деле ничего и похожего нет. Рахим в семье третий, а всего детей шестеро. Отец как подался в старатели, так ни слуху от него, ни духу, да и раньше-то проку было мало. Не скажешь, что хуже без него стало. А мать работает ночным сторожем в столовой и дома ведет хозяйство. У нее и свиньи, и куры, и кролики, а редиска — самая ранняя в городе. Очень часто Радже вместо секции бокса, где он занимается вместе с Яном, приходится ходить на базар с корзинами этой самой редиски — относить матери товар. Или запаривать мешанку для поросенка, или чистить кроличьи клетки. Без дела он дома не сидит никогда, но дела эти все такие, что лучше бы их вовсе на свете не было!

— Рахим, придержи котелок, я суп помешаю, — скомандовала Ира, как всегда даже и мысли не допуская, что ее не послушают.

Раджа пожал плечами, но котелок с огня снял и поставил возле костра. Смешная девчонка эта Ира, воображает себя парнем, а сама хорошенькая. Была бы уродина — другое дело. В армию, говорит, пойду служить…

— Галя, лук покроши! — опять распорядилась Ира, а та словно только и ждала, когда ей что-нибудь прикажут. Заторопилась, засуетилась без толку.

Зеленое перо лука угодило в огонь, фыркнуло белым паром.

— Куда смотришь, руки у тебя прохудились, что ли? — совсем развоевалась Ира.

Но тут к ним тихонько подсела Наташа, и у костра сразу воцарился мир. Галя спокойно нарезала оставшийся лук и бросила его в котелок, Ира помешала варево, а Раджа снова поставил его на огонь. Наташа ничего не сделала и не сказала, но всем стало хорошо и спокойно.

Раджа устроился возле костра так, чтобы дым не ел глаза, но все же отгонял злых подснежных комаров и задумался. Размышлять на свободе он не привык, и, наверное, поэтому все окружающее вдруг показалось ему странным.