Человек из Лондона - Жорж Сименон

Прошел еще час, взошло солнце, и светло-зеленая поверхность моря заискрилась, словно рыбья чешуя. В доме Малуэна на втором этаже открылось окно. Жена готовила завтрак сыну, который отправлялся в школу в половине восьмого.

Мост переходил мужчина, и Малуэн знал, что это идет его сменщик.

Все было как всегда. Человек в бежевом плаще то расхаживал вдоль набережной, то возвращался на старое место, неотрывно следя за прилегающей частью гавани и шлюпкой Батиста.

На английском судне матросы, поливая из шланга палубу, бегали босиком по мокрым доскам.

В обшарпанном, покрашенном шкафчике Малуэна, не стоившем и пятидесяти франков, лежало пятьсот сорок тысяч. Кто бы мог вообразить себе такое!

В простенке будки висело треснувшее зеркало. Малуэн с любопытством посмотрел на себя. Все то же бледное лицо: тонкие морщины от морской соли, серые глаза, густые брови, седеющие усы.

— Красавчиком себя возомнил? — спросил вошедший в этот момент сменщик, ставя на печку бидончик с кофе.

— Почем знать? — подмигнул в ответ Малуэн.

Он смотрел на шкафчик. Смотрел на зеленую шлюпку и человека из Лондона, сгорающего от нетерпения на набережной. Как тут было не улыбаться? Так уж само собой получалось.

— Что прибывает? — спросил сменщик, водружая на печку свой бидончик с кофе.

— Десять вагонов ранних овощей.

В глазах Малуэна то искрился, то исчезал смех. Все было очень сложно. Впрочем, не следовало думать сразу обо всем.

Будет время — разберемся.

Спускаясь по лестнице, он представил себе, как разозлится жена, увидев, что он надел ботинки на мокрые носки. На углу улицы, близ кафе «Швейцария», Малуэн издали увидел дочь, которая спешила за молоком для своих хозяев.

2

Последующие события могли развернуться и так:

Малуэн спокойно вернулся бы домой и никогда больше не встретился бы с человеком из Лондона. Видел он его лишь ночью да ранним утром, и то издалека, так что были все основания считать, что он даже не знает его в лицо.

Однако пока Малуэн огибал гавань и пересекал железнодорожный мост, направляясь к дому, зеленая шлюпка Батиста повернула прямо к рыбному рынку, а человек из Лондона с деланным безразличием направился к месту, где должен был причалить рыбак.

У Малуэна еще и тогда была возможность пройти мимо, но, как на грех, он остановился, чтобы посмотреть на огромного ската, а когда поднял голову, то перед глазами оказалось зеленое пятно моря, освещенного солнцем, на переднем плане виднелся бежевый плащ, а за ним голубой силуэт Батиста, гребущего кормовым веслом.

— Привет, Малуэн! — сказал прохожий, несущий корзину крабов.

— Привет, Жозеф!

А ведь он дал себе слово пройти рынок побыстрее, никуда не сворачивая с тротуара. Но теперь уже было поздно. И все по вине шлюпки, на которую смотрели они оба — Малуэн и убийца. А когда двое смотрят на один и тот же предмет, очень редко случается, чтобы они не встретились взглядами. Расстояние между ними не превышало и пяти метров. Их разделял только бронзовый причальный кнехт, покрытый инеем. Предрассветная изморось рассеялась, воздух стал прозрачным, краски мягкими. Половину окружающего мира заняло море, гладкое, без единой морщинки, даже без белой каймы прибоя. Другая половина медленно пробуждалась вокруг сверкающих рыб улова, из глубины города доносились звонки, удары молота, стук поднимаемых на магазинах железных штор.

В своей железнодорожной фуражке, с трубкой в зубах, Малуэн стоял, широко расставив ноги, и делал вид, что загляделся на море — у людей часто бывает такая привычка, — но краешком правого глаза не упускал из поля зрения фигуру в бежевом.

«У него вид отчаявшегося человека», — подумал стрелочник.

Но, может быть, незнакомец вообще не из веселых?

Выглядит он странно: очень худое лицо с длинным заостренным носом и бледными губами, резко выступающий кадык.

Кто он по профессии — угадать трудно. Во всяком случае, не рабочий. У него крупные холеные руки с рыжеватым пушком и квадратными ногтями. Одежда такая же, как на большинстве англичан-путешественников, приезжающих в Дьепп: коричневый твидовый костюм, скромный, но отличного покроя, мягкий воротничок, мягкая шляпа, плащ хорошего качества.

Нельзя было принять его и за служащего — нечто неуловимое в облике говорило о том, что он не ведет сидячего образа жизни. Малуэну представились вокзалы, гостиницы, порты…

Внезапно Малуэну пришла в голову мысль, быть может безосновательная, но соответствующая первому впечатлению: незнакомец похож на тех, кто работает в мюзик-холле или цирке, он — фокусник, чревовещатель или даже акробат.

Батист зачалил свою шлюпку, отгрузил на набережную корзину с угрями. За каждым его жестом печальными, глубоко запавшими глазами, не выпуская папиросы из пожелтевших от табака пальцев, следил незнакомец.

— Не густо! — указал на угрей Батист.

Он бросил это англичанину тоном, каким может обратиться рыбак к любому зеваке на набережной.

Заговорит ли тот, в свою очередь, с Батистом? И не для этого ли англичанин так долго поджидал рыбака?

Стрелочник понимал, что сейчас он здесь лишний, но уже не хотел уходить.

Пока рыбак выбирался на набережную, англичанин чуть повернул свое худое лицо, и два взгляда, встревоженные, удивленные, бессильные оторваться один от другого, впервые скрестились.

И тут Малуэн внезапно почувствовал страх, боязнь всего и вся, а убийца испугался этого стрелочника, неподвижно стоящего на набережной.

«Ни в коем случае не смотреть на будку: убийца сразу догадается», — подумал Малуэн.

И конечно, тут же посмотрел вверх, не сомневаясь, что тот проследит за его взглядом.

«Он узнает меня по форменной фуражке и…»

Глаза англичанина немедленно метнулись к фуражке.

— Все еще не передумали прогуляться? — спросил Батист.

Ответа Малуэн уже не слышал. Он бежал прочь, расталкивая рыночную толпу, бежал до тех пор, пока не очутился по ту сторону крытого рынка. Когда Малуэн оглянулся, бежевого плаща больше не было видно.

Малуэн был уверен, что незнакомец, как и он сам, убежал и теперь с другой стороны рынка в свой черед высматривает его в толпе.

Обычно, едва поев, он ложился спать и вставал около двух часов дня. Оставшееся до смены время рыбачил или что-нибудь мастерил. В этот день, провалявшись без сна час в постели, он встал и начал одеваться.

— Тебе чего-нибудь надо? — крикнула жена, услышав снизу его шаги.

Ему ничего не было надо, но спать не хотелось. Еще лежа в постели с закрытыми глазами, он думал о морских течениях и делал подсчеты.

После того как тело упало в воду, примерно еще два часа продолжался отлив, а значит, труп утащило на дно или унесло в открытое море.

Это был не первый утопленник в Дьеппе, и, когда хорошо знаешь порт, нетрудно почти точно определить, где тело будет выброшено на сушу. Оно могло зацепиться за сваю причала, и тогда его долго не обнаружат.

Но возможно, что труп поплыл по фарватеру, тогда течение выбросит его на пляж, как это случилось прошлым летом с телом американки.

Малуэн зашнуровал ботинки и спустился вниз по лестнице, дрожавшей под его тяжестью, как, впрочем, и весь дом, построенный из легких материалов.

— Уходишь? — удивилась г-жа Малуэн, занятая стиркой.

— Ухожу.

Это все, что ей полагалось знать. Он поднял крышку кастрюли: интересно, что будет к обеду? Повязывая шарф, вспомнил о кашне сменщика и уже на пороге набил трубку.

С того места, где он стоял, пляж был виден, но слишком далеко, чтобы разглядеть тело, да еще среди телег, вывозивших гальку.

На рыбный рынок Малуэн попал, когда распродажа уже заканчивалась и каменные плиты тщательно промывали. По ту сторону гавани сверкала его будка, освещенная солнцем, и в ней четко вырисовывался силуэт сменщика.

Малуэн заглянул в бистро.

— Стопку кальвадоса, — бросил он, облокотившись о стойку.

Встретится ли он с клоуном? Так теперь Малуэн называл незнакомца. Честно говоря, желания видеть его у стрелочника не было, и все же он искал клоуна взглядом.

Приморский бульвар был безлюден. Большие отели на зиму закрывались, их окна зашторивались или замазывались мелом. Казино, так же как и шикарные магазины по соседству, было закрыто. Малуэн никогда не ходил в ту часть города, где летом ему не было места, а зимой нечего делать. На бульваре прогуливались матери с детьми. Проехала груженная галькой телега, а на пляже рабочие, широко размахивая лопатами, нагружали другие телеги.

Малуэн шел медленно, засунув руки в карманы, покуривая трубку. Его можно было принять за рабочего, вышедшего подышать свежим воздухом. С деланным безразличием он окидывал взором берег, окаймленный водорослями. Трупа там не было. Правда, одна куча водорослей издали походила на тело, и он подошел взглянуть на нее, даже поворошил ногой. Потом, не поднимая головы, повернул обратно к бульвару и, уже всходя по лестнице, нос к носу столкнулся с клоуном.