Под позолотой — кровь - Александр Золотько

   Таких набралось человек десять. Трое из них, в том числе ближайший помощник Мастера, попытались уйти из города через горы. На перевале их остановили люди Качура и предложили прервать не вовремя начатое путешествие.

   Помощник Мастера с многозначительной кличкой Кувалда предложение попытался проигнорировать, но ствол, к своему счастью, применить не успел. Поэтому отделался переломами трех ребер и легким сотрясением мозга. Приблизительно такие же повреждения получили его попутчики. Правда, после того, как их доставили в пещеру, предварительные повреждения могли расцениваться не более как предстартовая разминка.

   К сожалению, особо ценной информацией о готовившемся покушении на Короля никто из этой тройки не владел. Ну, говорил Мастер, что Король не прав и намекал, что серьезные люди хотели бы видеть на месте Короля его, Мастера. Ну, предлагал Кувалде участок Грека. В этом месте допроса Грек улыбнулся, и Кувалда лишился глаза. Это помогло одному из его приятелей вспомнить имена тех людей Мастера, которые могли владеть более ценной информации. В награду он получил передышку в целых пятнадцать минут, а потом помощник Грека еще раз прошелся по основным болевым точкам на тему подтверждения предварительных показаний.

   Лучше всего информированный подчиненный Мастер как водится и спрятался лучше всех. Он вообще предполагал, что найти его невозможно и по этому поводу принял изрядную дозу ширева. Сдала его подруга, решившая не портить отношения с Королем из-за вечно уколотого куска дерьма. Приблизительно так она сформулировала свой побудительный мотив в разговоре с одним из людей Грека. Ширнувшегося нашли в таком кайфе, что подробный разговор было решено перенести на утро. Информацию о машине во дворе Кинутого получить не удалось.

   Последнего из мастеровых засек милицейский патруль. Вначале два сержанта по очереди врезали дубинками бедняге по почкам, потом пристегнули браслетами к забору и провели небольшое совещание. «На хрена козе баян?» – резонно заявил старший патруля и нашел полное понимание у своего коллеги. Король, ясное дело, захочет лично поговорить с мудаком, или поручит это кому-нибудь из своих людей, а в КПЗ это будет не совсем прилично. Король может обидеться, а милицейское начальство будет поставлено в неловкое положение.

   Проявив недюжинную смекалку и стратегическое мышление, сержанты оставили беднягу возле забора и сообщили о его местоположении заинтересованным лицам. И не смотря на то, что ничего кроме местоположения склада с наркотой прикованный сообщить все равно не мог, в пещере с ним обошлись неласково.

   Подполковник Симоненко, узнав о столь разумном поступке сержантов, мер принимать не стал. В сложившейся ситуации это была не самая большая проблема. Убийц, как Симоненко и предполагал изначально, найти не удалось. В список вновь прибывших и быстро убывших попало достаточно много народу, но практически никто из них подозрения не внушал. Обнаруженные шулера, заезжие карманники и отдыхающие на югах деловые и приблатненные имели алиби и не имели причин.

   Допрос единственной свидетельницы ничего не дал, и даже портрета убийц составить не удалось. О том, что на набережной люди Грека захомутали пятерых заезжих фраеров Симоненко тоже узнал, но и это не вызвало его особенного раздражения.

   Разозлил его тот факт, что Король выполнил свое обещание, и вышестоящее начальство никого в город не прислало. Никого. Симоненко разрешили самостоятельно вести расследование этого дела. Положив телефонную трубку, Симоненко медленно налил в стакан из бутылки минеральной воды, не торопясь, выпил ее, а потом запустил стакан через весь кабинет. На звон битого стекла в кабинет заглянул перепуганный дежурный и получил от подполковника очень ценные указания о своем дальнейшем маршруте следования.

   Который раз получил Симоненко подтверждение очень высоких связей Короля, и который раз это его поражало. Не сам факт того, что мэр города может свободно получить доступ в самые высокие сферы – возможности телефонного права начальник городского управления милиции и сам частенько использовал. Злило то бесстыдство и та торопливость, с которыми очень влиятельные люди оказывали услуги преступнику.

   С одной стороны это не плохо – никто не будет лезть под руку и морочить голову особо ценными указаниями. С другой – правосудие передавалось в руки преступников и превращалось в право кровавой мести. Симоненко слишком хорошо понимал, что теперь Король просто обязан будет принять меры, чтобы не потерять лицо. Король просто обязан будет пролить кровь. То, что он сейчас уже уродует приятелей Мастера – это Симоненко не смущало. Пусть хоть похоронит всех, подумал Симоненко, и по странному совпадению именно в эту минуту от болевого шока умер Кувалда. Раскаленный прут зашипел у него в паху , он закричал, глаза закатились, на разбитых губах выступила пена, и Кувалда умер.

   Симоненко этого, естественно, не знал, как не знал того, что следователь, который вел допрос Азалии Семеновны Амосовой, внимательно выслушав просьбу Качура решил все-таки обменять маленький листок бумаги на пять купюр неброского серо-зеленого цвета.

   На купюрах был изображен Бенджамин Франклин, а на листочке бумаги рукой следователя был написан адрес гражданки Амосовой, единственной известной свидетельницы убийства.

   Можно, конечно, было найти Амосову без помощи следователя, или, в крайнем случае, заплатить меньшую сумму, но умный Качур решил, что иметь на руках такую бумажку – гарантировать вечную дружбу бедняги следователя. Сам следователь об этом не подумал и сделкой остался доволен.

   Азалия Семеновна довольной не была. Вначале они с дочкой обгорели на этом кошмарном солнце, потом увидели эту мерзкую сцену в кафе, потом выслушивали глупости этого ненормального милиционера, и вот, наконец, когда можно было после ужина спокойно отправиться на прогулку по вечерней набережной, в дверь ее с дочерью комнаты постучали и, надо отдать должное, достаточно приятный на вид молодой человек предложил Азалии Семеновне снова куда-то поехать и снова дать какие-то показания.

   – Я не собираюсь никуда ехать, – заявила Азалия Семеновна и попыталась закрыть дверь.

   – Я обещаю, что это не займет более получаса, – очень вежливо сказал посетитель, решительно вставив в дверь ногу.

   – Сейчас уже девять часов вечера и это не прилично тащить женщину Бог знает куда.

   – Возникла острая необходимость…

   – Эта необходимость может прекрасно подождать до завтрашнего утра. В девять у нас завтрак, так что в десять…

   – Это, к сожалению, совершенно невозможно – мы задержали подозреваемых и очень хотели бы, чтобы вы смогли их опознать.

   Азалия Семеновна брезгливо передернула плечами:

   – Вы хотите сказать, что перед сном, почти в полночь, я и моя дочь должны будем рассматривать эти уголовные физиономии. Я же потом целую ночь не усну!

   – Не беспокойтесь, уважаемая Азалия Сергеевна…

   – Семеновна!

   – Что?

   – Меня зовут Азалия Семеновна.

   – Азалия Семеновна, вас сейчас ждет автомобиль. Кроме того, за поимку преступников объявлена награда, и, судя по всему, именно вы ее и можете получить.

   И Азалия Семеновна согласилась. Не потому, что была жадная – хотя и относилась к деньгам с трепетом. Эта была великолепная возможность по возвращении домой поразить всех знакомых потрясающим рассказом. Азалия Семеновна позвала дочь, и они прошли через двор дома отдыха к стоящей у ворот «волге».

   Маргарита имела свое мнение обо всем происходящем, ей совершенно не хотелось никуда идти, но Азалия Семеновна не поощряла в дочери свободного волеизъявления. Кроме того, мама плохого делать не станет.

   Ну, и кроме этого, если бы Азалия Семеновна не согласилась ехать добровольно – ее бы заставили это сделать силой. Церемониться с ней никто не собирался.

   Наблюдатель

   Что-что, а слушать папашин приятель умеет. Вот ведь молчит, лишь изредка кивает, а такое чувство, что он тебя полностью понимает и даже в чем-то согласен. Просто душка, а не собеседник. Хочется говорить и говорить, не переставая.

   Инструктора о таком умении говорили только в самых возвышенных выражениях. Это очень тонкое и невероятно важное для профессионала качество – уметь разговорить собеседника.

   Гаврилин удивился себе. Он излагал все очень сжато и максимально точно, не упуская деталей, но одновременно слышал себя как бы со стороны и имел возможность все происходящее оценить и даже попытаться предугадать реакцию начальства.

   Или представителя начальства. Вряд ли начальство само полезет в чреватое стрельбой кафе. Так что, как бы ты, дядя, на себя начальственного вида не напускал, – в самом тяжком случае ты не более чем координатор. Направили тебя на всякий случай для того, чтобы проследить за ходом операции и подстраховать, если что, новичка.