Мне 95. Пора подумать о будущем - Евгений Давыдович Яхнин

вся жизнь будет связана с искусственными системами. Можно полагать, что и восприятие окружающего мира, и выделение из него объектов, которые вызовут эмоциональные реакции, соответствующие предметам искусства, будут отражать жизненную среду. Новой среде будут соответствовать новые объекты жизни, часть которых станет восприниматься в качестве предметов искусства. Таким образом, на этой выставке я встретился с объектами, претендующими стать в новых временах новыми предметами искусства. Кто знает. Может быть, какие-то из выставленных там сейчас вскоре обретут своих страстных потребителей среди наших молодых современников.

«И до чего ты опять доразмышлялся?» – услышал я внутри явно осуждающий голос.

Так ведь в этом и заключена суть проблемы.

Искусство непременный спутник человечества. Оно существует только в акте взаимодействия людей – художника и потребителя. Разные люди (художники и потребители) – разное искусство, то есть разные предметы искусства. Разное время – всё разное. Вам не нравится, а кому-то нравится, и это хорошо.

Бизнес и искусство. Голос внутри не угомонился: «Так им нравится, потому что они дураки, потому что их обманули. Нельзя забывать, что любую бездарность можно сделать звездой. Если маячат “зелёненькие”, на худой конец – наши “красненькие”, то раскрутят кого угодно, певиц, художников, артистов… и вот уже выдающийся персонаж, “гениальное” произведение искусства».

И это, конечно, верно. Бизнес есть бизнес и в сфере творческой он тоже процветает вовсю. Поэтому многое из того, что превозносят газеты, журналы, телевидение, на самом деле фуфло, и обыватель, стремящийся не отстать от «высокого», бежит и ликует, кричит «Замечательно!» Это понимают и пользуются этим даже великие.

Художники, достигшие славы и богатства, которым всё нипочём, которые могут себе позволить любой скандал, издёвку над самим собой и своим искусством, с удовольствием издеваются над публикой и, ха-ха, над бойкими торговцами среди разношерстной около-искусствоведческой богемы. Так Сальвадор Дали [18] в «Дневнике гения», Пабло Пикассо в ряде откровенных высказываний не скрывают, что отлично понимают это и пользуются этим – «быдло всё схавает». Приведу только один пример. Перед вами картина Пикассо «Женщина на пляже». На желтом фоне, обозначающем песчаный пляж, вы видите нечто овальное, красного цвета, формой напоминающее слегка подгнивший чуть изогнувшийся огурец. Чтобы этот огурец выглядел женщиной, на нём размещены четыре круга – якобы главное в изображении женщины. Между прочим, эта картина экспонировалась в Пушкинском музее на Волхонке, так что И. Антонова (директор музея), которую я по-настоящему уважаю, вправе возмутиться.

А судить о качестве художественного произведения надо, и о нём судят, и разделяют предметы искусства на выдающиеся, первоклассные и посредственные и даже не имеющие никакой художественной ценности поделки ремесленников.

Тут должен был бы раздаться голос моего внутреннего оппонента: «Кто, кто судит?» Но я его опередил и спросил себя: «Действительно, кто судьи?»

Кто вправе судить об искусстве? Судить может всякий – мне нравится, мне не нравится. Не об этом речь. Кто оценивает и определяет отношение общества к тем или иным предметам искусства? Ответ тривиальный – общество, но в такой очевидной форме требует пояснения.

В каждой сфере культурного бытия возникает группа людей, жизнь которых наиболее тесно связана с художниками и их творчеством. Они образуют союзы, общества, организуют выставки, способствуют распространению сведений о творческих достижениях в данной области искусств и т. д. К ним примыкает бизнес-сообщество, которое занимается продажей предметов искусства и заинтересовано в их максимальной продажной цене, и то, что стоит тысячу, продаётся за десятки тысяч. Это оценка? Да, но лишь косвенно связанная с художественным уровнем предметов искусства.

Удивительно и весьма кстати в эти дни я наткнулся в телевизионных новостях на информацию о процессе над Бельтраче, художником, который в течение десятков лет писал и продавал картины, подписывая их автографами знаменитых предшественников. В общей сложности он заработал 18 млн долларов. В многочисленных экспертизах каждый раз подтверждалась подлинность авторства этих картин. Буду следить за ходом процесса.

Спросим себя, что ему можно и следует инкриминировать в его деятельности? Со стороны права, записанного в виде закона, – подделку подписей? Да. С точки зрения его собратьев, художников – подмену оригиналов копиями? Да. А вот можно ли его обвинять в чём-то с точки зрения потребителей, для кого эти картины создавались, и кому они будут способствовать лучше чувствовать себя в жизни, – и нет, и да. Нет, так как многократная авторитетная экспертиза, признав их (псевдо) авторство, подтвердила их высочайший художественный уровень. В то же время – да, так как многие потребители (они, конечно, псевдопотребители, но потребители всё же) желали иметь знаменитое имя, а не художественное произведение.

В связи с последним интересно понять разницу между копией и оригиналом. Это поможет нам лучше разобраться, в чём состоит различие между искусством и не искусством и как оценивается художественный уровень произведений искусства.

Копия в принципе всегда хуже оригинала. Копиист никогда не постигнет тайн состояния, в которое когда-то погрузился художник, охватившего его вдохновения, позволившего создать совершенный оригинал. Копиист – не творец, он стремится лишь повторить творца. Он может приближаться к тому, что творец-художник вложил в оригинал, но воспроизвести – никогда. Поэтому ни в одной копии не воспроизводится совершенство оригинала. В этом суть.

А что, если копию создаёт настоящий художник-творец, и она по всем параметрам не уступает оригиналу?

Любопытнейшая возникает ситуация: истинному потребителю – всё равно, собратьям-художникам – не всё равно, равенства копии оригиналу они признать не могут, бизнесу – тоже не всё равно, это один из способов преуспевания, праву, в соответствии с законом, – повод для установления мошенничества. Мне, пишущему эти строки, Бельтраче даже симпатичен – сумел заставить искусствоведческую экспертизу, работающую на толстосумов, признать высочайший уровень его мастерства, а самих толстосумов раскошелиться. И вообще он мог бы утверждать, что никакого обмана в сущности не было. Они не писали этих картин, он написал их, но не как Бельтраче, а как те самые художники, в которых он перевоплощался и поэтому правильно счёл их авторами. А сам он пишет иначе и тогда ставит свою подпись автора. Вы не согласны, конечно.

Написал и оторопел, хотел что-то ещё сказать, но не нашел подходящих слов. Ладно, встрепенулся и вспомнил, что пытаюсь понять, кто же всё-таки определяет истинный художественный уровень произведений искусства.

Да, я отвлёкся, погрузился в размышления и получил чуть-чуть удовольствия. А всё-таки кто и как в качестве общества будет оценивать искусство?

Художественный уровень. Оценка, которую даёт предмету искусства общество, зависит от того, для чего она производится. Нас интересует истинный художественный уровень, а не продажная аукционная цена. Этот уровень оценивают любители и потребители