Гобелен - Фиона Макинтош

Джейн закричала. Без слов, длинным криком. Надо было выплеснуть эмоции. Затем она стала говорить сама с собой.

– Не обращай внимания на ветер, на орла, – увещевала себя Джейн. Собственный голос звучал убедительно, даром что ветер и его хотел заглушить, отнять у Джейн. – Сделай запись – и скоренько назад, домой!

Баз предупреждал: спускаться надо по длинной тропе, зигзагами, как спускался бы осел.

«Тише едешь – дальше будешь. Не стоит соблазняться коротким путем! – сказал Бэз и добавил, подмигнув: – А местами и на собственной заднице съезжать придется».

Джейн собралась с силами. Между тем небо успело приобрести зловещий оттенок, мрачные тучи сгрудились как раз над вершиной Улуру. Казалось, они, будучи в сговоре с ветром, следили за Джейн, только и ждали, когда она окажется на месте, подстерегали ее. Ветер перешел в ураган, от которого у Джейн теперь не было никакой защиты. Обдирая колени, она буквально подползла к заветной книге. Ее хрупкое тело оказалось между двух стихий – с одной стороны на него давил ветер, с другой – воля Джейн, заставлявшая ноги и руки двигаться, а позвоночник – гнуться. Ни ветер, ни воля не уступали друг другу ни на йоту. Наконец дрожащими пальцами Джейн дотянулась до ручки, потертым шнурком прикрепленной к переплету книги. В других обстоятельствах Джейн непременно прочла бы предыдущие записи, но сейчас она была вне себя от страха. Она просто прижала стержень к линованной бумаге, чтобы внести дату восхождения в соответствующую колонку.

Ручка почти прорвала лист, но не оставила следа – чернила кончились. Джейн царапала, черкала как безумная, но ничего не добилась.

– Черт побери! – воскликнула Джейн, отбросила ручку и полезла в карман. Как пригодился ей совет Бэза!

Она достала свою ручку. Дыхание перехватывало от волнения. Зубами сорвав колпачок, Джейн снова приставила стержень к бумаге. Она только собиралась вписать дату, как вдруг вскрикнула от неожиданности: резкий порыв ветра толкнул ее в грудь. Позднее водитель туристического автобуса назвал его внезапным шквалом.

У подножия Скалы, там, где грелись ящерицы и перелетали с места на место пичужки, ветер лишь сорвал несколько панамок под выкрики их обладателей да заставил большинство туристов со смехом отказаться от восхождения.

Но на голой, открытой стихиям вершине великой Улуру тот же самый ветер поверг ниц хрупкую молодую женщину, ибо дул в три раза сильнее; туристам было бы не до смеха, окажись они на месте Джейн. Как подкошенная, она упала, точно от удара под дых, на гладкую поверхность, стала звать на помощь, но ветер уносил крики в глубь пустыни.

Джейн покатилась вниз, больно ударяясь о жесткую скальную породу, и после нескольких переворотов приблизилась, гонимая ветром, к краю площадки. У Джейн не осталось сомнений, что ее ждет верная смерть. Ах, почему она не послушалась близких людей!

Она отпустила Уилла в Америку и теперь находится еще дальше от него, чем была бы в Британии, и наверняка умрет раньше, чем он. Несчастные любовники! Трагедия, достойная пера современного Шекспира.

«Теперь, если я погибну, никто не сможет отключить Уилла от аппарата жизнеобеспечения, никто не даст ему умереть с миром, – думала Джейн. – Родители будут поддерживать в нем пародию на жизнь, уверенные, что в этом и заключается любовь и преданность, а он у них на глазах превратится в жалкую тень себя самого. Нет! Пусть лучше Уилл умрет, чем влачит растительное существование».

Внизу расстилалась пустыня, полная тайн и древних знаний. Выходит, этого хотела величайшая на Земле энергетическая воронка? Заманить к себе Джейн лишь затем, чтобы уничтожить ее? Ветер гнал Джейн к краю, за которым ждала смерть, и Джейн воззвала к древней магии, в которую столь многие верили на этой земле, которую практиковали здесь тысячелетиями… или миллионами лет… в общем, очень давно.

– Как мне спасти тебя, Уилл? – в отчаянии вопрошала Джейн.

«Вам понадобится мужество», – прозвучало в мозгу.

Ответ пришел в форме мысли. Словно ветер принес эту мысль, вогнал в голову Джейн с такой силой, что она задохнулась от боли.

«Есть у тебя мужество, Джейн? Есть или нет?»

«Для Уилла я могу быть сильнее и отважнее любого из героев и любой из героинь, когда-либо живших на земле!» – последовал независимо от воли Джейн ответ ее разума.

«За магию нужно платить».

– Я заплачу! – крикнула Джейн. – Только пусть он выздоровеет!

Ветер взвыл по-волчьи, тучи разверзлись над Улуру, и сгорбленная скала, еще недавно, на рассвете, кроваво-красная, под пеленой ливня сделалась лилово-сизой. Целые ручьи и водопады низвергались, лились по трещинам; в мгновение ока поверхность Скалы стала скользкой, как лед.

Но Джейн уже ничего не чувствовала. Она знала только одно: она падает, ибо ветер наконец-таки сдул ее с вершины Улуру. Крик растворился в ливне, вокруг была тишина и пустота, и Смерть кивала снизу, раскрыв для Джейн объятия. Джейн только об одном жалела – что не успела написать в Книге ни свое имя, ни имя Уилла. Значит, ни она, ни он больше не существуют. Они оба вычеркнуты из жизни. Надеяться остается лишь на то, что их души встретятся когда-нибудь на линии лей, которая для Джейн стала прямым путем к смерти, – путем, где все подвластно древним силам космоса.

Глава 11

Пиблс, ноябрь 1715

Откуда-то издалека доносились женские голоса. Один прерывался от волнения, другой, вступивший чуть позже, звучал твердо и в то же время нежно.

– Она в обмороке. Сесилия, скорее дай нюхательную соль.

Резкий запах нашатыря мигом привел Джейн в чувство, она закашлялась, изо рта полетели брызги слюны. Джейн стала отмахиваться от двух пар женских рук, пытавшихся помочь ей. На периферии сознания возник вопрос: почему эти женщины так странно одеты?

– Мэри, она очнулась, хвала небесам.

Джейн сделала глубокий вдох, распахнула глаза.

– Где я?

Возле нее суетились две незнакомые взволнованные женщины. Джейн хлопала глазами, недоумевая, почему на них старинные костюмы. Одна из женщин взяла Джейн за руку.

– Тебе лучше? – спросила она.

У нее были темные жесткие волосы и глаза оттенка растаявшего шоколада. Виднелся только прямой пробор, остальную массу волос скрывал льняной чепец, отделанный кружевом. Правда, вдоль щек свисали локоны, обрамляя лицо с довольно резкими, хоть и правильными чертами. Джейн назвала бы эту женщину скорее величавой, нежели хорошенькой. Вторая женщина, сжимавшая бутылочку с нашатырем, по контрасту казалась куколкой – синеглазая, с шелковистыми волосами оттенка спелой пшеницы и с обезоруживающей улыбкой. На ней не было чепца, волосы она сколола на затылке.

Обе женщины производили впечатление участниц костюмированной драмы.

Впрочем, внимание Джейн уже переключилось на окружающую обстановку. Джейн находилась в комнате с массивными деревянными панелями, с камином, сложенным из крупных камней, и с многочисленными книжными шкафами. Сладковатый аромат горящей древесины и отвратительную вонь нашатыря перекрывал другой запах – верно, его издавали пергаментные книжные переплеты.

– Где я? – повторила Джейн.

– В нашей библиотеке, душенька, – отвечала синеглазая блондинка. Личико у нее было округлое, украшений она не носила, но платье свое словно стащила со студии Би-би-си.

– Кто вы? – прошептала Джейн.

– Ты не узнаешь меня, милая Уинифред? Это же я, Мэри. Ты упала в обморок. Да, знаю – новость ужасная. Крепись, моя дорогая сестрица.

– Уилл… – пролепетала Джейн.

– Да, милая Уинифред, мы все знаем, – заговорила женщина в чепце. – Пожалуйста, лежи, не двигайся. Ты была так плоха. Еще бы – столько волнений об Уилле и наконец этакий кошмарный поворот событий. Ничего – главное, что он невредим.

– Так он очнулся? – спросила Джейн, потрясенная не столько обстановкой, сколько вероятностью того, что Уилл, возможно, пришел в сознание.

Ответа Джейн не получила, потому что обе женщины повернулись на звук шагов. В библиотеку вошел высокий темноглазый мужчина в огромном парике, представлявшем собой каскад длинных каштановых буклей. Джейн только ахнула – это было и забавно, и жутковато одновременно.

– У него царапины и синяки, ничего серьезного, – сообщил вошедший, заметив, с каким нетерпением смотрят на него три пары женских глаз. – Но ситуация – не приведи господи. Его уже везут в Лондон.

Джейн нахмурилась, ибо только сейчас заметила: на ней тоже надето старинное шелковое платье с глубоким декольте и тесный вышитый корсаж. Может, она спит? Но разве сны бывают столь реальны?

– Почему Уилл снова в Лондоне? Он ведь должен быть в…

– Он не снова в Лондоне, сестрица, – сказала Мэри. – Он еще только направляется в Лондон с английской армией. Умоляю, не терзай себя. Ты была на грани жизни и смерти – знаешь, как мы переволновались?