Девочка и призрак - Ханна Алкаф

рядом с Гуа Мусанг. Тебе это о чём-то говорит? – Она ткнула в Розика пальцем, и он отскочил в сторону.

– Абсолютно нет. И держи свои пальцы подальше от меня. Ты хоть изредка моешь под ногтями?!

– Говорит «нет». – Последнюю часть Сурайя решила опустить.

– Что ж, съездим туда, – Цзин пожала плечами и продолжила напряжённо тыкать в экран. – Я куплю нам билеты на автобус. Стоят недорого. У меня сохранился номер маминой кредитки с того раза, когда у неё не получилось купить туфли онлайн и я сделала заказ за неё…

– Неужели она не заметит?

Цзин пожала плечами:

– Скажем так: тайное рано или поздно становится явным. Пускай у неё будет достаточно причин злиться.

Сурайя кивнула:

– Действуй. Поедем завтра утром. Оденемся, как обычно в школу, и побежим на остановку, как только нас высадят у ворот. – Цзин кивнула и снова сосредоточилась на мобильном. Сурайя повернулась к Розику, который всё смотрел в окно. – Как думаешь, план сработает? – Её только сейчас поразила мысль, что она может навсегда его потерять. Слово «навсегда» было таким безжалостным. – Мне нужно, чтобы ты это произнёс, – прошептала она. – Нужно, чтобы ты сказал «Мы поступаем правильно». Что нам следует попытаться.

– А что ещё нам остаётся? – В голосе Розика слышались смирение и лёгкая грусть.

Цзин подошла к Сурайе и встала рядом, взяв её ладонь в свою.

– Делай или не делай, – негромко произнесла она. – Пытаться не надо.

Глава двадцать шестая. Девочка

В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ тяжелее всего оказалось убедить маму отпустить её в школу.

Она решила начать этот разговор за ужином и перебрала в голове пять возможных способов заговорить об этом, прежде чем выбрать лучший.

– Мама, – сказала Сурайя.

Мама отправила в рот ложку риса и поморщилась:

– Пересолила. – И она отпила воды.

– Знаешь, мам, я тут подумала… – продолжила Сурайя. – Хочу завтра пойти в школу.

Мама устремила на неё зоркие глаза, всматриваясь в лицо дочери, словно пыталась увидеть, что происходит у той в голове:

– Ты уверена, что это разумно? Ты… в порядке? – Мама старалась не произносить имя Розика, когда это было возможно. Она лишь ходила вокруг да около, упоминая кошмары Сурайи, словно та была сериалом, дозировавшим драму аккуратными порциями. Сериалом, лёгким для восприятия до тех пор, пока проблемы занимали минут шестьдесят или и того меньше.

– Мне намного лучше, – сказала Сурайя, стараясь придать голосу побольше энтузиазма. – Я сижу дома уже несколько дней и не видела и не слышала ничего… такого… Думаю, отдых действительно пошёл мне на пользу. И я скучаю по подругам.

– Хмм, – Мама зачерпнула ещё риса. Её лицо было непроницаемым. Сурайя чувствовала знакомый запах «Тигрового бальзама», которым мама натёрла шею и плечи, чтобы снять накопленную за день боль. Резкий аромат заставил Сурайю чихнуть.

– Пожалуйста, мама. – Она ковыряла рис в тарелке, выкладывая узоры из кубиков моркови и кусочков курицы. – Вот увидишь, мне это поможет. Честно.

Казалось, прошла целая вечность, но наконец мама тяжело вздохнула:

– Ладно. Но если только начнёт происходит, что-нибудь странное (что угодно), ты сию же минуту вернёшься домой, и я приглашу паванга, будет полная луна или нет. Ясно?

При упоминании паванга сердце Сурайи сжалось.

– Ясно, – ответила она, и остаток ужина прошёл в привычном неуютном молчании.

Когда они встретились у школы следующим утром, лицо Цзин светилось еле сдерживаемым восторгом, какого можно ожидать от того, кто собрался совершить что-то запретное.

– Вот это даааааа, не верится, что мы это делаем! – Она взвизгнула так громко, что несколько девочек повернулись на них посмотреть.

– Тише, Цзин, – прошипела Сурайя, изо всех сил стараясь выглядеть непринуждённой. – Из-за тебя все поймут, что мы хотим слинять.

Розик в кармане Сурайи вздохнул и закатил глаза:

– Так вас поймают, не успеете вы пройти и пяти шагов от школьных ворот.

– Сама тише, – возмущённо шепнула Цзин Сурайе. – Я умею хранить тайны, понятно? Как шпионка или как… как… Лея, которая переоделась в наёмника, чтобы спасти Хана!

– Опять она заговорила на тарабарском!

– Если сегодня мы справимся, вам, ребята, придётся наладить отношения, – строго сказала ему Сурайя.

– Наладить? – недоверчиво переспросила Цзин. – Он что-то про меня сказал? Что именно? Какую-то грубость? Уверена, это была грубость!

Сурайя пропустила её слова мимо ушей и взглянула на ворота: десятки школьниц разной степени сонливости брели к зданию, ожидая, когда прозвенит звонок.

– Ну же, идём, – едва слышно позвала Сурайя, и они быстро пошагали в сторону магазинов на другой стороне улицы. – Если кто спросит – мы просто хотим купить булочек, потому что ты забыла обед.

– Ладно-ладно, поняла, – шепнула подруга в ответ.

И чем дальше они удалялись от школы, тем сильнее у Сурайи скручивало живот. Ей казалось, их вот-вот поймают.

Однако, пройдя лавку, на витринах которой были выставлены всевозможные сладости в ярких обёртках, способные выманить карманные деньги даже у самых рассудительных детей, они проскользнули в безлюдный переулок за магазинами и прижались к стене. В тот же миг вдалеке прозвенел звонок.

Старосты классов имели обыкновение стоять у ворот перед началом занятий, зорко следя за тем, чтобы никто не опоздал. Розик прыгнул на потёртый руль стоящего рядом мотоцикла и принялся вещать в режиме реального времени.

– Вижу высокую девочку с металлом на зубах; длинные прямые волосы; смотрит на всех, как на червяков, – описывал он.

– Фарах, – прошептала Цзин. – Староста четвёртого класса, помнишь? Она как-то позировала для магазина в Инстаграме, который продаёт поддельные китайские сумки, или вроде того. И с тех пор называет себя моделью. Носит повсюду кошелёк якобы от «Шанель», – Цзин фыркнула. – Кто-то должен ей сказать, что «Шанель» пишется с одной «л».

– Тссс, – цыкнула Сурайя, взволнованно озираясь по сторонам. Цзин имела привычку повышать голос, когда чем-то увлекалась. – А вторая, Розик?

– Тучная, волосы по плечи и на прямой пробор. В уголке рта родинка. – Он замолчал, прислушиваясь, затем продолжил: – Кажется, ей доставляет огромное удовольствие выкрикивать указания ученицам помладше, которые имели несчастье опоздать.

Подруги переглянулись.

– Бульдог, – прошептали они одновременно.

Вообще-то Бульдога звали Марией. Ей было шестнадцать, и она полагала, что если будет безукоризненно следовать школьным правилам, то в семнадцать у неё появится реальная возможность стать главной ученицей. «Должность» главной ученицы была заветной мечтой Бульдога, поэтому она исполняла обязанности старосты с такой энергичностью и неистовством, что вполне оправдывала своё прозвище.

– Нельзя, чтобы она нас застукала, – произнесла Цзин негромко. На её лице читалось то же беспокойство, которое испытывала Сурайя. Сурайя кивнула. Девочки знали: если их поймает Бульдог, они незамедлительно отправятся в кабинет директора и их миссии придёт конец.

И