Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

отмечалось выше, не предвещало его детям блестящего «хеппи-энда». Моральное напряжение в великокняжеском семействе резко зашкаливало, и первыми нервы дрогнули у Ярослава.

Поспешная смерть главы великокняжеского семейства спасла древнерусскую империю от войны за территориальное единство, которую пришлось бы вести с Новгородом. Ренегатство Ярослава временно ушло на второй план, и центр событий переместился в Киев, где в открытой форме оголились семейные противоречия.

В столице в это время находились сыновья великого князя – Борис, его любимец, и Святополк («бе бо Святополк Кыеве»)274. Уже лежа тяжело больным, Владимир отправил Бориса с киевской дружиной отбивать нападение печенегов. Борис поехал в степь и больше уже не видел своего отца живым.

Святополк же, воспользовавшись смертью Владимира и отсутствием при дворе своих братьев, самовольно занял киевский трон («седе в Кыеве по отце своем»)275. Чтобы задобрить киевлян, он начал раздавать им дорогие подарки имуществом и даже землей («нача даяти имь именье»)276.

Дальнейшие события, согласно «Повести», разворачивались следующим образом.

Борислав (а именно так звучало языческое имя Бориса) прочесал степь, не встретил кочевников и отдал приказ возвращаться домой. На обратном пути его настигла весть о смерти горячо любимого отца. Дружина Владимира, с которой Борислав ходил на печенегов, и ополченцы-киевляне («вои») собрались вокруг бедного сироты и настоятельно советовали ему совершить бросок на Киев, чтобы захватить великокняжеский стол. Однако Борис принял другое решение. Он категорически отверг коварное предложение дружины, заявил, что никогда не поднимет руки на «брата своего старейшего» и без колебаний признал его вместо отца277.

Озадачившись миролюбивым настроением Бориса-Борислава, войско покинуло князя, и Борис остался в степи практически один, с малым числом своих «отроков».

Дальнейшие события разворачивались стремительно. Коварный и жестокий Святополк подослал к брату вышегородского боярина Путшу с товарищами. Убийцы напали на малочисленный отряд Бориса и смертельно ранили практически безоружного князя, не пожелавшего оказать им сопротивления. Затем по прямому приказанию Святополка умирающего страдальца добили два варяга278, которых, кстати, сначала не было среди людей Путши.

Когда весть об этих событиях достигла Ярослава, он в порыве бушевавшей в нем братской любви закричал: «Кровь брата моего вопиет к тебе, владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, обрек Каина на стеснение и трепет»279.

Свое торжественное обещание Ярослав выполнил через несколько лет. В 1019 г. он разбил «окаянного» Святополка в битве на реке Альте. После этого злодей и братоубийца Святополк сгинул где-то в пустыне между «Чехи и Ляхи», или, в переводе на современный русский, исчез в неизвестном направлении.

Так передает нам события начала XI в. древняя русская летопись. Можно ли ей верить? И если нет, то что тогда на самом деле случилось с детьми князя Владимира Святославича?

У профессиональных историков давно уже имеются основания подозревать летописца в намеренном сокрытии правды и в заведомо ложном изложении обстоятельств смерти Бориса-Борислава. Уж слишком много в летописном рассказе откровенных несовпадений, чтобы принять его за чистую монету.

Большую часть из них сформулировал историк И.Н. Данилевский. С его вопросами трудно не согласиться. В самом деле, как, например, можно объяснить тот факт, что в день смерти отца Святополк находился у его постели, тогда как должен был править в Турове? Ведь Святополк был туровским князем! От Киева до Турова 900 км пути. При скорости 60 верст в день, торопясь к умирающему отцу, он мог попасть в Киев не раньше 8 августа, а Владимир I умер 15 июня. Борис, если верить летописи, был убит 24 июня280. Следовательно, Святополк не мог видеть кончину отца и участвовать в злодейском убийстве брата.

С другой стороны, на более ранних страницах летопись сообщает, что Святополк был назначен княжить в Туров в 988 г., но при новом распределении уделов, которое состоялось после смерти старшего сына Владимира I Вышеслава, его имя среди удельных князей не упоминается. Словно из небытия Святополк всплывает в летописном тексте лишь в 1015 г., в день смерти отца и через двадцать семь лет после предыдущего упоминания281.

Также в высшей степени любопытно, почему Святополка поддержали бояре из Вышгорода? Ведь этот город никогда не был центром самостоятельного княжества, а являлся загородной резиденцией киевских князей?282 Может быть, Киев и Вышгород симпатизировали Святополку?

Неясно также, почему киевляне настаивали, чтобы Борис выгнал Святополка и стал их князем, а потом отказались принять тело Бориса, и покойника пришлось тайно хоронить в Вышгороде283, как об этом сообщает «Сказание о Борисе и Глебе».

Вызывает вопрос, зачем Святополк дважды посылал убийц к Борису и кто рассказал ему, что убитый князь еще жив? Ведь даже ратники, сопровождавшие тело Бориса, не смогли этого заметить.

Нет также объяснения, как информатор Святополка с такой молниеносной скоростью преодолел расстояние от места преступления до резиденции князя и вернулся обратно. И вообще, зачем Святополк убил Бориса, а вместе с ним и Глеба? Они же не оспаривали его старшинства и права на киевский трон. Вопросов к правдивости этой загадочной истории слишком много, чтобы не попытаться найти другое объяснение гибели младших сыновей Владимира I.

К счастью, кроме «Повести» сведения об этих событиях сохранились в «Хронике» Титмара Мерзебургского. Их очевидцем был также герой скандинавского эпоса конунг Эймунд, служивший у Ярослава в 1015–1019 годах284. Вот как, опираясь на эти источники, излагает альтернативную версию событий И.Н. Данилевский.

Примерно через три года после «распределения» сына в Туров Владимир I обвинил его в тайной связи с тестем, польским королем Болеславом Храбрым, вместе с которым, будто бы, Святополк намеревался захватить киевский трон. (Что более могло беспокоить князей, чем их шаткие престолы!) Вслед за этим Святополк, его жена и ее духовник, епископ Колобжега Рейнберн, были заключены под стражу285.

Через некоторое время Святополк сумел выбраться из заключения и бежал в Польшу, рассчитывая на помощь своего тестя короля Болеслава. Сидя в тюрьме как государственный преступник, Святополк не получил при очередном распределении уделов (вспомним смерть Вышеслава) место в Новгороде, и его занял Ярослав.

Политическая карьера Святополка была загублена. В глазах своего отца он стал изменником, предателем и политическим эмигрантом. Поэтому его нахождение в Киеве в момент смерти Владимира I выглядит абсолютно неправдоподобно. Святополк физически не мог захватить власть в Киеве и быть организатором убийства Бориса и Глеба286.

Из сведений «Эймундовой саги» следует, что перед смертью Владимир I назвал своим преемником Бориса и дал ему киевское княжение (Кенугард)287. Ярослав и другие братья выразили недовольство этим решением отца.

Как воспринял эту новость Святополк, неизвестно, ведь в