Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

Свенельда и его сына Люта – тоже хотел славы, лавровых венков и княжеских почестей269.

Русскую корпорацию в этот период сильно лихорадило. Никому не дано было знать, на каких принципах она продолжит действовать и будет ли вообще существовать.

Кроме того, древнерусская империя слишком быстро поглотила почти половину Восточно-Европейской равнины и, поперхнувшись ею, долго не могла переварить слишком жирный кусок территориального пирога. Иначе говоря, русская империя жила под страхом начала антиколониальных выступлений, о которых говорилось выше. Проблемы для правящей династии были слишком серьезны, чтобы не обращать на них внимания.

Новое положение дел вынудило Рюриковичей в корне изменить способ управления своим территориальным гигантом. По смерти Святослава (и с его легкой руки) они отказалиись от услуг знатных бояр, которые ранее «сидели» на областях, и поделили всю Русскую равнину на уделы, взяв их управление в свои собственные руки.

Первый блин, как и положено, испекся комом. Святославичи благополучно перессорились и ровно на две трети сократили свою численность. И все же положительный опыт для семейства был получен. Еще недавно вольные разбойники, а теперь уже «русские князья», Рюриковичи стали понемногу свыкаться с положением администраторов, верховных судей и правителей, от решений которых зависели судьбы десятков и сотен тысяч людей. Налоги с жителей стали для них таким же важным источником существования, как дани и грабительские войны.

Вольные русы становились их верными спутниками, полностью от них зависимыми, что, впрочем, было верно и в обратном порядке. Военно-служилое русское сословие имело лишь одну важную привилегию – бояре и «рыцари» рангом пониже могли переходить на службу от одного Рюриковича к другому или даже уходить в бессрочный отпуск и эмигрировать на родину. То есть долгое время русское сословие служило всему правящему семейству, и эта диспозиция закрепилась в культурном коде каждого древнего руса.

Все это круто меняло конфигурацию отношений между князем и местной общиной, частично укрепляя положение русских городов и городского демоса, объективно заинтересованного в стабильной власти. В какой-то микроскопической мере это касалось и сельского населения. Однако в целом территориальное распределение власти Рюриковичей не принесло счастья жителям Древней Руси, ибо русские князья, словно японские самураи эпохи сёгунатов, немедленно погрязли в междоусобицах, которые сопровождались разорением городов, массовым избиением и закабалением смердов.

Понятно, что весь произвол князья творили в «чужих», а не в своих княжествах, но для населения древнерусской империи это было слабым утешением.

Владимир I

В истории древнерусской территориальной империи насчитывается не так уж много периодов, когда братские войны на время затихали и жизнь начинала казаться довольно сносной штукой.

Один из них пришелся на годы великого княжения недавнего изгоя, бастарда Владимира I. На счастье подданным, он управлял страной целых тридцать семь лет (978-1015 гг.), и все это время русы не поднимали оружия друг на друга. Отчасти это происходило потому, что реальные претенденты на киевский трон – родные братья Владимира Святославича – мирно тлели на погосте, отчасти же потому, что дети великого князя сначала были слишком малы для политических разборок, а позже, когда выросли и возмужали, побаивались авторитета отца. (Впрочем, скоро мы увидим, что один из сыновей князя-крестителя возроптал-таки на своего великого предка.)

Победа во внутрирусской войне с братьями, сделавшая Владимира великим киевским князем, была для него несомненной удачей. Но пока Святославичи оспаривали друг у друга власть, в движение пришли завоеванные народы. Их лидерами и застрельщиками оказались вятичи.

Владимир, прозванный впоследствии Святым, пока еще не был христианином. Пока еще он старался подчинить славянские провинции русско-варяжским богам. Похоже, они благоволили новому киевскому князю. С их помощью Владимир сумел успокоить антиколониальное брожение восточнославянских провинций.

Его отзвуком и реальным проявлением было мощное восстание вятичей, вспыхнувшее в 981 и повторившееся в 982 году. Владимир дважды покорял верхнеокскую глухомань и усмирял бунтующих повстанцев270. Последним эпизодом освободительной борьбы славян при князе Владимире явилось восстание радимичей 983 года, когда они безуспешно пытались выйти из-под власти русского Киева271.

Разобравшись с провинциями, Владимир решил внести посильную лепту в создание древнерусской империи и раздвинуть границы государства на запад. С этой целью в 992 г. он совершил завоевательный поход в Прикарпатье и подчинил Киеву земли белых хорватов272.

Владимир много сделал для того, чтобы укрепить древнерусскую империю. Чего стоит одно только введение христианства, с помощью которого он намеревался утихомирить русов и подружить их со славяно-финским плебсом. Но он же создал предпосылки для дестабилизации Киевской Руси. И хотя это выглядит глупо – упрекать отца семейства в излишней плодовитости, все же необходимо признать, что у великого киевского князя Владимира было немаленькое семейство. Одних только сыновей подрастало тринадцать штук, каждый из которых рассчитывал получить от жизни (и от отца) по полной программе.

Не все дети пережили Владимира. Однако те, кому выпало на долю стоять над его гробом, оказались в положении крайней неопределенности и имели все основания переживать за будущее.

Святополк Окаянный, св. Борис и Ярослав Мудрый в свете христианского идеала «филадельфии»

В 1015 г. сразу после смерти Владимира I мир, царивший при нем на Руси, рухнул. Дети усопшего князя встали один против другого и четыре года вели разорительную междоусобную войну.

Согласно «Повести», раздоры в благородном семействе начались еще при жизни князя Владимира.

За год до его смерти Ярослав, которого летопись впоследствии назовет «Мудрым», управлял от имени отца Новгородом и неожиданно для всех отказался платить Киеву дань. Владимир заподозрил измену в действиях сына и приказал войску идти на север. Уже было велено «мостить мосты», чтобы тронуться на дерзкого строптивца Ярослава, но в самый последний момент перед началом похода великий киевский князь Владимир «разболелся» и умер273.

Историки обычно оставляют без внимания мотивы беспринципного поведения князя Ярослава. Они также часто не затрудняют себя ответом на вопрос – как оказались связаны между собой личные расчеты Ярослава Владимировича и политические интересы Новгорода? Между тем, в связи с русской экспансией оба эти вопроса обретают особую актуальность.

Новгород долго ждал случая, чтобы дистанцироваться от киевского домината и ускользнуть из-под власти южнорусских князей. В 1015 г. новгородцы использовали первую же возможность ослабить тяготившую их зависимость и объединились с Ярославом против киевской диктатуры. Именно эта решительность новгородцев и позволила Ярославу выйти из-под воли отца. Что же касается самого молодого Рюриковича, то в его непочтительности и фрондерском противостоянии киевской власти видится нам все тот же буйный русский нрав и старая традиция русов ковать железо, пока горячо. Владимир I был стар, а будущее, как