Есть такой фронт - Николай Полудень

Зарижный задумывает издавать в схронах печатную литературу, переводит на территорию своего провода (где хутора и где не так опасно) окружной провод.

Но все чаще Шевчука преследует Валитов и его товарищи. Это они ликвидируют главарей банд Орлика (Михаила Браташа), Осоку (Дмитра Войтовича), Очерета (Теодозия Фика). А Зарижный, самый опытный, хитрый, держится. Он знает, что пошли с повинной многие из тех, кого он еще вчера считал своими единомышленниками. Знает, поэтому весь в злобе, как зверь перед смертью.

*

Валитов шел напрямик через рожь. Была она высокая, могучая, колосья звенели над самой головой, лезли в глаза. Шел прямо к дубу, который был виден издали. Присмотрелся — на дереве никого. Пошел медленнее. Руками раздвигал стебли, шел осторожно, еле слышно. Был собран, готов к любой неожиданности. Он давно убедился, что Зарижный хитрый, коварный и может появиться там, где его не ждут. Валитов вспомнил зимний день 1946 года. Среди других писем, которые пришли по почте, он увидел и треугольник без обратного адреса. Круглые, наклоненные влево буквы.

«Говорю тебе по-хорошему, Валитов, убирайся, пока не поздно, в свою Татарию. Есть здесь кому наводить порядки и без тебя. Слышишь, повторяю, если хочешь, чтобы голова осталась на плечах, уматывай отсюда. Зарижный».

Валитов показал письмо подполковнику Шульге и капитану Шведченко.

— Смотри, даже угрожает!.. — Шведченко поднял брови. — Видно, костью стали мы ему поперек горла. Дорого бы дал, чтобы убрать нас.

Шевчук привык, чтобы его боялись, и не мог простить Валитову, что тот не обратил внимания на его ультимативное письмо.

В июне 1946-го Тимофей вместе с Павлом Хреновым, своим другом, поехали верхом в Шайноги. В поле было жарко, и они держались тени, падающей от тополей на дорогу. Павел рассказывал веселые истории, а Валитов искренне смеялся.

— Тра-та-тах! — ударила автоматная очередь, и раненая лошадь Валитова, заржав, упала на передние ноги. В ту же секунду Тимофей и Павел прыгнули в канаву. Над головами засвистели пули. Стреляли несколько человек, прятавшиеся в кукурузе.

«Засада», — догадался Валитов.

Приготовили гранаты, запасные диски. Разгорелся настоящий бой. Тяжело пришлось бы им тогда, если бы не подоспели свои. Пойманный бандит признался: их сюда прислал Зарижный.

…Валитов, держа палец на спусковом крючке автомата, присел во ржи и замер. Тихо-тихо. Лишь слышно, как где-то в хлебах кричит перепел. «Возможно, Зарижного здесь нет. А если бы он был, то, наверное, заметил меня, — размышлял Валитов. — Впрочем, он, очевидно, ждет людей от дороги, они будут идти через ячменное поле».

Поднялся. Шаг… Второй… Третий… Четвертый… Зацепил сапогом стебли, они зашелестели. Словно поплавок из воды, под дубом из ржи показалась голова. В больших выпуклых глазах — испуг, смешанный с нечеловеческой, волчьей жадностью.

Они впервые встретились с глазу на глаз — Валитов и Шевчук. Какое-то мгновение смотрели друг на друга. Автоматная очередь прошла над самой головой Валитова. Впервые не послушались Зарижного руки. Впервые он промахнулся. И сразу же Валитов выпустил очередь из автомата по непокрытой, заросшей голове. Левее показалась еще одна голова, и Тимофей, еще не успевший снять пальца с крючка, короткой очередью причастил и его.

Остальные шесть шагов он преодолел двумя прыжками.

Под дубом лежали двое. Зарижный был в рваном, без пуговиц, без погон, немецком кителе.

Длинный, сухой, костлявый, он скорее напоминал засохшую ветвь дерева, чем человека. На босых ногах чернел толстый слой грязи. Кожа на лице бледная, землистая — видно, редко касалось ее солнце.

Вскоре возле дуба были друзья Тимофея. Кто-то из них проверил карманы Зарижного, вытащил из них несколько бумажек и подал Валитову. Знакомый почерк: круглые, с наклоном влево буквы. Отчеты о террористических актах, описания чекистов, списки тех, кого нужно ликвидировать. И вдруг послание Билоусу:

«Мой дом под Осовцом, юг.-зап. км. Жду инструктажа».

Валитов перечитал еще и еще раз. Дом… Он чуть не крикнул от радости. Это же их схрон там!.. И как раньше он не додумался? Они же всегда в таких местах базируются, что и предположить трудно.

Отчетливо возник в памяти один эпизод.

…Зима, мороз. На протяжении нескольких дней Тимофей проверяет хутора, раскинувшиеся на границе Каменко-Бугского и Радеховского районов, и все безрезультатно. А банда сидела где-то именно в этих местах.

Наступила ночь. Валитов с бойцами, осторожно ступая, шел к хутору Збица. Что-то замигало в глазах — в окне крайнего дома то гас, то снова загорался огонь. Валитов остановился, словно завороженный: «С чего бы это?.. Словно сигналят… Конечно же, это лампа».

Он огляделся и увидел такую картину: метрах в десяти от него подымается вверх большая тарелка снега. А за ней из-под земли показывается человеческая голова. Валитов выпускает короткую очередь. Вопль — и снежная тарелка падает.

Из схрона открыли стрельбу, но группа Валитова уже окружила пристанище банды.

— Сдавайтесь! — крикнул Тимофей.

Из-под земли послышались глухие выстрелы, стоны, а затем все стихло.

Когда Валитов вошел в схрон, все бандиты лежали мертвые. Референт окружного провода расстрелял всех, а потом прикончил и себя…

Теперь Валитов был убежден, что схрон Зарижного находится под хутором Осовец, а что «юг.-зап. км» означает — в километре юго-западнее.

Группа немедленно двинулась к этому месту. Операцию закончили раньше, чем Валитов рассчитывал. Десять бандитов было ликвидировано в схроне…

Триста первая операция Валитова. Это за нее командование подарило ему именные часы и вынесло благодарность (уже третью) за смелость и находчивость в борьбе с украинскими буржуазными националистами. Были после этого и другие операции. В конце 1951 года была и последняя в его жизни чекистская операция. После нее уже не было слышно на этой земле бандитских выстрелов.

Ежегодно ранней весной, когда из-под земли пробиваются первые цветы, жители Лопатина видят, как в их городок приезжает среднего возраста крепкий человек. Он спешит на площадь, где много солнца, пространства. Здесь его встречает высеченный из гранита, поднятый на постамент памятник. Приезжий стремится первым положить к подножью памятника ранние цветы, но непременно застает здесь букеты подснежников. И тогда на лице его рождается улыбка благодарности.

Лопатинцы хорошо знают, что приезжий — Тимофей Валитов. Он долго стоит перед памятником, сняв фуражку. Смотрит на высеченные на плите имена боевых друзей. Среди них имя старшего лейтенанта Анатолия Валитова. Толя, младший брат. Он сложил свою голову накануне той весны, которая принесла человечеству победу. В лесу пробивались первые подснежники, когда он во время боевой чекистской операции в Лопатинском районе упал, сраженный бандитской пулей.

Стоит старший лейтенант Тимофей Валитов и думает о Толе, который очень любил жизнь, покой на земле и не успел еще никого полюбить. Думает о капитане Кармелитове, капитане Шведченко, капитане Дзюбенко, лейтенанте Новикове и многих других друзьях.

Пухом земля вам, чекисты!

БОГДАН ВАСИЛЕВИЧ

В КВАДРАТЕ СМЕРТИ

На рассвете 5 марта 1947 года в селе Брошках Краковецкого района на Львовщине органы государственной безопасности обнаружили оуновский схрон. В это сумрачное утро здесь, в темном подземелье, нашли свой конец шесть оуновских бандитов, которые прятались от людей и света днем, чтобы потом под покровом ночи творить свои черные дела.

В схроне нашли ротатор, склад с автоматами, пистолетами, медикаментами, националистическую литературу, листовки, партбилет, личные документы и оружие чекиста капитана Дидуся Кирилла Фомича.

*

В эту ночь капитан Кирилл Фомич проснулся раньше, чем всегда, хотя пришел домой далеко за полночь, когда уже все спали. Тихо, на цыпочках, вошел в комнату и, раздевшись, лег на диване. С противоположной стороны комнаты до его слуха доносилось ровное, спокойное дыхание жены Анастасии Яковлевны, сонное бормотание дочки Наташи. Потом в кроватке дочки заскрипели пружины, и снова стало тихо. «Наташка повернулась на другой бок. Интересно, что она видит во сне в свои семь лет?»

Кирилл Фомич закрыл глаза, и перед ним предстала картина: ослепляющие белоснежные сугробы, а среди них — стройный, высокий, весело улыбающийся молодой офицер в белом тулупе с высоко поднятым воротником. Кирилл Фомич тоже улыбнулся, так как узнал в нем себя.

Он раскрыл глаза, и все исчезло. За окном сердито и зловеще завывал ветер. Кирилл Фомич плотнее завернулся теплым одеялом, но сон не шел. Снова появился тот самый стройный молодой офицер, затем — юноша с комсомольским значком на груди…