Есть такой фронт - Николай Полудень

Куда уходил самолет, знали только эти двое. Одному из них предстояло возвратиться в штаб и ждать, пока в эфире не появятся знакомые позывные, а другому…

Они хорошо знали, какие трудные пути у разведчиков, но не жалели, ступив на этот путь. Война подходила к концу. Советская Армия, освободив Львов, гнала врага за Вислу. Там, куда уходил самолет, еще хозяйничали фашисты. Там было очень трудно.

— Счастливого пути, Алексей!

В голосе полковника чувствовались забота и беспокойство. По усталым, задумчивым глазам, спрятанным под густыми лохматыми бровями, легко угадывалось, что и сам бы он полетел, будь на то его воля.

— Все будет хорошо, Павел Александрович.

— Тогда — в путь.

…Самолет ушел, а полковник еще долго стоял на аэродроме, вслушиваясь в удалявшийся гул мотора.

*

Глубокой осенью 1944 года, когда ветер сметал с тротуаров пожелтевшие листья каштанов, на улицах многих городов Чехословакии, оккупированной фашистскими войсками, появились огромные объявления:

«КОМАНДОВАНИЕ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК В ЧЕХОСЛОВАКИИ ОБЕЩАЕТ ДЕНЕЖНОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ В СУММЕ ОДНОГО МИЛЛИОНА МАРОК ТОМУ, КТО ПОЙМАЕТ ИЛИ УКАЖЕТ МЕСТО ПРЕБЫВАНИЯ КОМАНДИРА ПАРТИЗАНСКОГО СОЕДИНЕНИЯ ПОД КЛИЧКОЙ «ЧЕРНЫЙ ГЕНЕРАЛ».

За последнее время, пожалуй, не было такой ночи, чтобы в гестапо надрывно не звонили телефоны: «Взорваны мосты. Пущен под откос эшелон, следовавший на Восточный фронт… Похищены важные документы».

Фашисты бросались на поиски разведчиков, но в это время в городе гас свет, умолкали телефоны. А в горах эхом отдавались далекие взрывы. Взлетали в воздух вражеские эшелоны, исчезали немецкие солдаты и офицеры.

Дождь смывал пожелтевшие на тумбах объявления. И тогда на них месте появлялись новые… Но люди молчали. Только глаза их словно говорили: «Попробуй, поймай сокола в горах».

Однажды вечером на центральной площади в городе Тисовец возле тумбы, где висел немецкий опозвит[2], остановился мужчина с лихо закрученными усами. В руках у него был обыкновенный кнут, каким погоняют волов словацкие крестьяне. Черные глаза незнакомца небрежно скользнули по плакату.

— И не жалко им такой суммы, — заметил он вполголоса своему спутнику.

Минуту они постояли у тумбы, а когда отошли, прохожие так и ахнули. На фашистском плакате, обещавшем миллионное вознаграждение, широким размашистым почерком было написано: «С ценою не согласен! Махну котелок на котелок Гитлера». И внизу подпись: «Черный генерал».

К тумбе подбежали гитлеровцы. Люди с тревогой осмотрелись по сторонам. Не случилось бы беды. Но на том месте, где стоял человек с черными усами, никого не было. Он словно сквозь землю провалился.

— Ищи теперь ветра в поле, — послышалось из толпы.

В ту же ночь неподалеку от города в воздух взлетела электростанция, дававшая энергию заводу по производству мин. Прибывшие на место происшествия солдаты никого не обнаружили.

*

Оперативная группа Алексея Михайловича Садиленко приземлилась среди бесконечных гор, почти сплошь покрытых густыми лесами. Это был горнолесной массив Словенске-Рудогорие.

События к тому времени нарастали тревожные. Измученные годами фашистской неволи под властью гитлеровского ставленника Тисо, жители словацких сел и городов подняли осенью 1944 года вооруженное восстание. К восставшим рабочим и крестьянам присоединились солдаты и офицеры словацкой армии.

Для подавления восстания гитлеровцы бросили в Словакию восемь дивизий СС. Партизаны и повстанцы вынуждены были вести боевые действия на широких фронтах, располагая, главным образом, лишь легким вооружением. Руководство Коммунистической партии Чехословакии обратилось к Советскому правительству с просьбой об оказании помощи чехословацкому народному движению против фашистов.

В район восстания на самолетах были выброшены небольшие оперативные группы, в том числе и группа Алексея Садиленко.

Вместе с разведчиками были сброшены мешки с грузом. Казалось, тщетно искать их в густых зеленых чащах. Куда ни кинь — лес огромный, словно море. Поиски были нелегкими. А без грузов — оружия, боеприпасов и медикаментов — много не навоюешь. До поздней ночи бойцы бродили по горам и скалам. За весь день удалось найти только два мешка. А ведь их было двадцать!

Все приуныли. И какое было удивление, когда на третий день рано утром часовой остановил возле лагеря какую-то подводу. На узкой заброшенной дороге, лениво жуя жвачку, стояла пара длиннорогих волов, запряженных в повозку с большими колесами. Рядом стоял мужчина в белых шерстяных домотканых штанах, меховой безрукавке и с ременным кнутом в руках.

— Кто будет пан велитель?[3] — спросил старик. — Вот мы, газды, собрали ваш вантаж и довезли до вас.

Оказалось, что местные жители собрали мешки и привезли в лагерь. А ведь найти их было так же трудно, как иголку в стоге сена.

Весть о появлении советских десантников с быстротой молнии облетела горы. Каждый день в отряд приходили жители окрестных хуторов и сел.

— Дайте нам оружие! — требовали они.

Однажды в партизанский лагерь пришел высокий худощавый старик. С ним был рослый, плечистый парень.

— Это мой самый младший, моя кровинка. Возьми, командир, к себе. Сам бы попросился, да годы не те. А у нас в горах говорят: не мужчина тот, кто отсиживается на печи, когда у соседа крыша горит.

Примерно такой же разговор произошел с крестьянином по имени Янко.

— У меня шестеро детей, пан велитель. Пока хозяйничают швабы, кормить детей нечем. Дай оружие, прогоним германа.

В те дни в отряд пришел и надпоручик чехословацкой армии Гюго Либенгардт. Дивизия, в которой он служил, готовилась уйти в горы. Но нашелся провокатор, который сообщил об этом немцам, и те разоружили словацких солдат.

Разведчики радовались новым людям, охотно делились с ними теми небольшими запасами, которые привезли с собой.

Словацкие патриоты помогли Алексею Михайловичу связаться с местными подпольщиками, которых возглавляли коммунисты Ян Демян и Ондрей Черный. Ондрей Черный — партийная кличка Андрея Клокача — секретаря подпольного обкома партии Рымавская Соббота. Товарищ Демян возглавлял подпольный райком партии. Теперь в каждом селе, в каждом поселке у разведчиков появились верные, надежные люди.

Стояла глубокая осень. Шли дожди. Ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, на опушке у вырубок было слышно, как трубили олени. В один из таких дней в штаб прибежал связной Йожка. Он сидел на низком влажном пне, стараясь уклониться от струйки воды, стекающей с соседнего дерева. Йожка пришел от товарища Черного. Вести, которые он принес, тревожные. Ночью в сторону города Банска-Быстрица фашисты направляют свой бронепоезд. Банска-Быстрица — центр, сердце словацкого народного восстания. Садиленко смотрит на Йожку, на его промокшую до нитки серую куртку, войлочные штаны, и ему становится жаль паренька. Добраться сюда, в горы, не так-то легко. Он шел по оврагам, почти по горло в воде.

— Так, говоришь, сегодня ночью?

Йожка молча кивает головой. По его виду не трудно угадать — паренек сомневается, что мы успеем что-либо сделать… Остановить бронепоезд не просто. Да и внешний вид разведчиков не внушает особого доверия: большинство из них чуть постарше Йожки. Он вопросительно смотрит в глаза командиру.

— Они не пойдут на Быстрицу, — говорит Алексей Михайлович.

Он и сам не знает, что будет делать, но бронепоезд не пройдет.

Лицо Йожки светлеет.

— Так и передай товарищу Черному.

— А можно мне с вами?

— Нет, Йожка, — командиру хотелось сказать: «Тебе еще рано», но в последнюю секунду передумал и добавил: — Тебя ждут там, внизу.

Нелегкая задача стояла перед отрядом, тем более, что добрая половина опытных бойцов ушла в разведку, а здесь, в лагере, осталась одна молодежь: Саша Малышев, Валька Буров, Валька Орлов, Зина Титова…

После разбора всевозможных вариантов остановились на самом простом — взорвать железнодорожный мост в районе города Мнишек. Руководить операцией поручили Николаю Радулу. До наступления темноты добрались до железной дороги. Дождь на время утих. А вот и мост, рядом проходит шоссе.

— Красотища какая, — еле слышно прошептал Саша Малышев.

Мост действительно красивый, и все же его надо было рвать.

Николай Радул дотронулся до поясного ремня: на месте ли ручные гранаты? Подул ветер — зашумели деревья.

С наступлением темноты разведчики бесшумно сняли часовых. Понадобились акробатические способности, чтобы на пятнадцатиметровой высоте с крутого обрыва подлезть под фермы моста. Все делалось молча, по ладоням и дыханию чувствовали друг друга. Но вот уложен тол, подведен бикфордов шнур. Грянул взрыв. Теперь нужно было отходить. Немцы отчаянно стреляли с того берега. Поздно спохватились. Разведчики уже поднимались в горы.