Через пламя и ночь - Анастасия Александровна Андрианова

и села на траву. Она слышала, как Смородник что-то глухо спрашивает, но в голове стоял такой шум, что до неё донёсся только ответ Боярышника, и то будто сквозь туман.

– Лыка убил. Словно кто-то проклял мой отряд, теряю лучших людей. Сперва Дивник, за ним вот Лыко. Теперь в деревне ещё больше наших. А того парня и след простыл. Сбежал, наверное. Уж прости за дурные вести, красавица.

Руки сами собой опустились плетьми на колени. Козёл тыкался в плечо лобастой головой, но не было сил даже посмотреть на него. Голову заполняла только одна мысль: Илар стал убийцей. Мавна давно боялась, как бы это ни произошло, уж слишком легко брат бросался в драки, слишком сильно бил и мало думал. Как всё случилось? Чародей сказал что-то о нём? Или это была, не приведи Покровители, пьяная драка? Или Илар сам стал задирать этого Лыка? И где теперь Илар? Что с ним? Его же сожрут упыри, одного, да ещё и такого дурачка…

– Как это было? – спросила Мавна, не узнавая свой голос. Прочистила горло и спросила громче: – Как он убил чародея? За что?

– Меня там не было, – ответил Боярышник. – Я оставил часть отряда в деревне, но сам не видел и не знаю. Сип сказал, что какой-то двор подожгли искрой, и Лыка нашли там же, с распоротой шеей. Когда начали спрашивать местных, поняли, что Илара не хватает. Он помогал нам с обходами, а после исчез без следа. Вот и всё, что мне известно. Извини.

Мавна кивнула – вернее, только безвольно опустила голову. Боярышник сказал, будто его отряд прокляли, но уж кого прокляли, так это её семью. Раско, она сама, теперь Илар… Как там родители? Как лавка? Печётся ли хлеб? И Купаве, должно быть, стало совсем одиноко.

Козёл успокоился, перестал бодаться и свернулся у её ног. Мавна запустила пальцы в жёсткую шерсть. Покровители, хоть бы это оказался Раско… Хоть что-то было бы хорошее. Она опустила лицо к козлиной спине и прижалась к нему, безучастно наблюдая за двумя чародеями.

Боярышник вальяжно прошёлся по поляне и приподнял мыском горловину мешка, в котором Смородник держал упыриные сердца. После битвы не всё уцелело, да и многие сердца превратились в бесформенные чёрные комья, и Мавна удивлялась, зачем Смородник упрямо тащит с собой этот дурнопахнущий хлам, но не отваживалась спросить.

– Что это у тебя? Вещицы для грязных чар райхи? Наводишь мор на деревни? Или травишь колодцы?

– Убирайся.

– Ох, я же глава твоего отряда. Ты же хочешь вернуться, так что лучше будь вежливым.

Боярышник понюхал содержимое мешка и вздохнул.

– Так я и думал. Останки нежаков. Ты хочешь принести их Сеннице, чтобы она смогла через них лучше узнать природу упырей. Если я прав, то ты ещё более жалкий и предсказуемый, чем я думал. Прости, но это тебе не пригодится. – Он отшвырнул мешок в сторону, и Смородник поморщился, будто от боли. – Потому что Желна и её отряд уже привезли столько упыриных тел, сколько ты в жизни не видел. Свежих. И вроде бы даже привели живого упыря.

Боярышник с ухмылкой обернулся на Варде, а потом небрежно стряхнул с пальцев искры и поджёг мешок с сердцами.

– Освобожу тебя от лишней ноши. Тебе это не понадобится. Если убийцу ещё могут худо-бедно простить, то предателей точно не прощают. А ты ведь предатель, Смородник. Я расскажу Матушке, как видел тебя с упырём. И как ты просил не трогать его. Так что забудь о прощении. Я не приму тебя в свой отряд. Будь свободным от клятв и любых обязательств. Не попадайся мне на глаза, и тогда я забуду о тебе и оставлю в живых.

Смородник с рыком бросился на Боярышника. Блеснуло какое-то лезвие, но Боярышник увернулся, ударил Смородника под дых и под колени. Тот упал в дорожную пыль, откашливаясь, а Боярышник пошёл к своему коню.

– Прости ещё раз, красавица. Хочешь – поехали со мной. Тебе не место с таким сбродом.

Мавна молча покачала головой. Боярышник развёл руками – нет так нет – пришпорил коня и поскакал прочь, поднимая пыль.

– Кажется, похлёбка кипит, – заметил Варде и взялся за ложку.

Мавна подошла к Смороднику и помогла встать. Он сплюнул, что-то буркнул и сел на траву, сложив локти на коленях. Мавна села рядом, плечом к плечу. В голове до сих пор звучали слова Боярышника про Илара, и она, чтобы занять чем-то руки, принялась отряхивать Смородника от грязи.

– Мне жаль. Насчёт брата, – глухо бросил он.

– А мне – насчёт всего. Боярышник сволочь.

Смородник согласно кивнул.

– Ещё какая. Иногда мне кажется, что они там все сволочи.

– Зачем тогда так хочешь к ним вернуться?

– Потому что я тоже сволочь.

Мавна фыркнула.

– Ну уж нет. Разве что… иногда.

Он быстро и недоверчиво посмотрел на неё – сверкнуло белое пятно в глазу.

Они сидели молча, пока Варде хлопотал у костра и разливал густое варево по мискам. Кажется, после пары капель крови он немного пришёл в себя. Козёл блеял и мешался, норовя боднуть под руку. Варде сдался и налил ему тоже немного.

Похлёбка пахла неплохо, но показалась Мавне безвкусной – голова была занята совсем другим. Сыт ли Илар? Цел ли он? Что с ним будет за убийство чародея? И как он сам теперь живёт с этим? Душит ли его вина или он считает, что был прав? Как же хотелось снова увидеть его лицо, услышать голос, прижаться к его груди и знать, что он точно никогда не обидит и не скажет грубого слова…

В носу стало мокро – от горячей еды или от подступающих слёз. Мавна утёрла лицо рукавом.

– Всё-таки лепёшки надо было есть вприкуску, – буркнула она, доскребая ложкой со дна. – Получилось так себе.

– В другой раз готовишь ты.

Варде забрал пустые миски и сел напротив Мавны, поджав ноги. Неодобрительно посмотрел на то, что осталось от сгоревшего мешка, взъерошил волосы и неуверенно протянул:

– Слу-ушай, Смородник… Да чего тебе эти чародеи сдались? Раз у вас самих против нас есть свои чары.

Мавна не сразу поняла, что он имеет в виду чары райхи, но Смородник угрожающе подобрался – был бы зверем, ощетинился бы.

– Не суй свой нежицкий нос куда не просят.

Варде вскинул руки.

– Я не собираюсь учить тебя жизни, сам разберёшься. Но всё же. Был бы со своими, и никто бы не упрекал. Неужели охота так унижаться?

Смородник закипал, Мавна поняла это по тому, как опасно