Америка-мать зовёт? - Оксана Лесли

перед женщиной-венерологом раздеваться… Ему никогда не было стыдно раздеваться перед женщинами. Раньше он считал, что его возбуждают все представительницы прекрасного пола. Степень возбуждения зависела от стадии алкогольного опьянения. Но врач-венеролог его пугала своей внутренней силой. Она расчленяла Антона холодным умным взглядом серо-голубых глаз. На высоком лбу он читал невидимый девиз: «Больной – это идиот, который сам виноват в своих проблемах». Блондинка лет сорока с крупными порами на лице и широким некрасивым носом, она была похожа на малопривлекательную, но грозную Медузу-Горгону, которую он видел в каком-то старом фильме. Змей на голове не хватало.

Врач ловким движением ввела ему в член металлический штырь: мазок, оказывается, так у мужчин берут, чтобы убедиться, гонорея у него или что другое. Если от боли искры сыплются из глаз, то у него в голове взорвался завод пиротехнических прибамбасов. Антон не мог вспомнить: эта боль самая страшная или боль от ломки, когда нужно опохмелиться, а нечем? Врач, которую он мысленно называл не иначе как «Медуза-Горгона», надменно и холодно посоветовала предохраняться. Укол в ягодицу. Антибиотики. Повторный визит через десять дней. Повторная экзекуция-мазок, напомнившая Антону нашампуривание колбасы на шашлычную палочку. Снова пиротехнический взрыв. Почему он в свои сорок два года никогда не задумывался о том, чтобы тратить деньги на презервативы? В голове произошел глобальный сдвиг в извилинах, подобный движению подземных пластов коры, провоцирующий цунами.

Появились новые цели. Нужно было найти постоянную партнершу, конечно, русскую. В школе он учил немецкий, вернее, притворялся, что учил. Он не смог бы жить с американкой и мяукать на ломаном языке, ощущая себя существом, которое все понимает, а сказать не может. Пусть у него уйдут месяцы, но он накопит деньги, купит оборудование и будет работать на себя, Избранного. В конце концов, он приехал в Америку не для того, чтобы сдохнуть от букета венерических заболеваний и при зарплате пять долларов в час!

Глава двадцать вторая

Озарение Роба

Новые анализы крови после годового лечения ребетроном вируса гепатита С не обнаружили. Значит, он одержал победу над болезнью, не зря мучился от противных побочных эффектов: зуда, поноса, тошноты, слабости… Теперь можно выйти на работу и взять быка за рога, спасти фирме миллионные контракты, прижать к ногтю этих выскочек, программистов-иммигрантов из Индии и России. Но компания, предоставившая своему программисту бесплатную медицинскую страховку и год оплачиваемого больничного, устроила сокращение кадров и поувольняла некоторых сотрудников, Роба в том числе. Иммигрантов-программистов из России и Индии оставила. Причем все «сокращенные сотрудники» получили трехмесячную зарплату, то есть пинка под зад им дали, но с уваженьицем, словно хлеб арахисовой пастой намазали… Роб уже чувствовал себя не на вороном коне и с лавровым венком на челе, а Цезарем с кинжалом в спине. Как его могли уволить? Он это расценил как предательство: фирма не дала ему шанса работать, а избавилась как от опасного балласта.

Роб был в шоке от церкви, куда Марина ездила два раза в неделю. Пастор с женой организовали приезд ее мамы из Узбекистана, выделили церковные деньги на авиабилеты. Когда узнали, что Роб после окончания лечения попал под сокращение на работе, выдали ей чек на две тысячи долларов. Кому нужна такая щедрость, им что, деньги девать некуда? И за что ее так люди полюбили?

Когда-то в Атланте Роб был прихожанином одной церкви несколько лет, отстегивал им десятину от своего дохода. А когда потерял работу, попросил пастора помочь ему материально, но получил отказ. Надо было, идиоту, не в церковь десять процентов нести, а откладывать на черный день! После того случая он скептически относился к церквям и тем, кто туда ходит.

Новую работу Робу никто не предлагал, и Марина устроилась официанткой в итальянский ресторан. Папаня оставался с ребенком дома и вполне справлялся с ролью отца, правда, гулять с ним не ходил и еду не готовил.

Крису исполнился годик, он ходил, бегал и мог часами смотреть телевизор. Особенно любил русские мультфильмы «Ну, погоди» и американские про фиолетового динозаврика Барни. Марина перед уходом на работу оставляла для него тарелку с фруктами, сыром, печеньем, а Роб мог проспать несколько часов, пока сынок был предоставлен сам себе.

Но период депрессии-сонливости-ничегонеделания сменился другим. Созрел новый план. Робу нужна была новая встряска, переезд… В Пенсильванию, к родителям. Хватит метаться из штата в штат, надо быть ближе к братьям, к своему клану. Там рядом крупные центры – Вашингтон, Балтимор, для него обязательно найдется теплое местечко программиста где-нибудь на севере.

Машину «Плимут» они продали через объявление в газете за пятьсот долларов. Спальный, столовый, гостиный гарнитуры сдали в комиссионный магазин, а кресло-качалку, велосипеды, цветы в горшках, кое-какие декорации, некоторые детские игрушки, книжные полки, красный кожаный диванчик, всю гостиную мебель, тяжелый офисный шкафчик для хранения файлов подарили друзьям и церкви. Так, многое, что нажили в Аризоне, они раздали или продали за копейки в Техасе. Возвращение блудного сына в родительский дом, но уже с женой и годовалым сыном, было горьким лекарством для гордыни программиста, который еще недавно зарабатывал девяносто тысяч в год.

Глава двадцать третья

Секс на пляже!

Почему Марина решила попробовать себя в роли официантки? Могла же в другой детский сад пойти, в пиццерию, по проторенной дорожке? Да, могла. Но она вспоминала цитату из книги любимого писателя Карлоса Кастанеды, которую привезла по ее просьбе мама из Ташкента: «Нужно искать и видеть чудеса, которых полно вокруг тебя».

Итальянский ресторан, новое место работы Марины, открывался в 11 утра. А утренние официанты должны были приходить к 10:30 на «пятиминутку». Подавалась какая-нибудь еда на пробу. Ням-ням Марина обожала, особенно нравилось съесть что-нибудь новенькое, вкусненькое, расширить свои гурманские горизонты-кругозоры. Менеджер наливала совершеннолетним официантам вина на пробу, поступившие в ассортимент ресторана. Марина выучила много новых слов, понятий, меню и все санитарные инструкции. Раньше она никогда не разбиралась в винах. А на новом рабочем месте их и пили, и обсуждали, и продавали ценителям-посетителям.

Марина раньше не понимала, почему Роб всегда оставлял двадцать процентов чаевых официантам. Думала, что это легкая работа. Нет, оказалось, на ногах весь день, ступни гудят от нарезания кругов кухня – столики, а руки и плечи стонут-болят от тяжести подносов. Марина обливалась потом, словно в фитнес-центре на тренажерах, сбросила килограммов десять. Ей стало легче дышать, и вещи пятьдесят восьмого размера (восемнадцатый по американским меркам) сменила на пятьдесят четвертый.

По утрам, бывало,