Овертайм - Вячеслав Фетисов

Легко понять мои чувства: я играл в такой хоккей, который доставляет мне помимо результата еще и удовлетворение. И вдруг попал в систему, где необходимо делать только то, что тебе велели. Да и ребята сами не хотят ничего выдумывать, потому что это им может стоить места в составе. Ведущим игрокам клуба, конечно, было легче, чтобы я приспосабливался к их игре, а не наоборот. Со временем я понял, что проще будет швырять шайбу по углам в закругления или вбрасывать в зону, чем таскать ее, при этом не передерживая в своей зоне, ожидая, пока кто-нибудь откроется в центре, и отдать ему под красную линию пас, — никто так здесь не делает.

Со временем каждый матч превратился для меня в некую рутинную работу, хотя команда с каждым годом усиливалась, хозяева все время покупали игроков высокого класса. Но тогда я уже решил, что мое время ушло. Из-за слома навыков потерян год, а может, и два-три. Руководители клуба начали ориентироваться на других опорных защитников, и это естественно: мне уже исполнилось тридцать три, пошел тридцать четвертый год. Понятно, что ни тренеры, ни менеджеры не собирались подстраивать игру команды под меня. Из лидера мирового хоккея я превратился всего лишь в часть команды, которая решала для себя важный вопрос — закрепиться в плейоффе. Конечно, многое изменилось при Жаке Лемэре, который пришел в «Дэвилс» из «Монреаля». Жак предложил совершенно иную организацию игры. «Монреаль Канадиенс» — это огромные традиции. Но, к сожалению, Жак оказался уже пятым моим тренером в «Нью-Джерси». Это шараханье от одного тренера к другому вряд ли могло улучшить мою игру. Кстати, одним из моих тренеров был и Херб Брукс, который тренировал американских олимпийцев, победивших советскую сборную в Лейк-Плэсиде в 1980 году. Наконец, когда в мой последний год в «Нью-Джерси» пришел Лемэр, казалось, выпал мой шанс на собственную игру, но я уже был так морально изношен, что не чувствовал в себе прежнего горения в игре.

Перед тем сезоном, в котором меня поменяли в «Детройт», мы по всем спортивным законам должны были выйти в финал Кубка Стэнли, но проиграли «Рейнджере» в двух последних играх полуфинала, хотя вели в серии 3:2. Шестая игра, которую мы проводили у себя дома, могла стать решающей (мы вели 2:0 почти до конца второго периода!), но Леша Ковалев забросил нам шайбу, счет стал 2:1, а в третьем Мессьер забил три гола, хет-трик! Накануне шестой игры Мессьер поклялся перед болельщиками Нью-Йорка, что «Рейнджере» выиграет, а он забьет три гола, и получил приз ESPN, как человек, который дал обещание и, несмотря на пресс обстоятельств, выполнил его.

В Нью-Йорке мы проиграли и седьмую игру. Но команда действительно изменилась в лучшую сторону. Я исправно выполнял роль ветерана-защитника, которому не полагается делать ошибок, тем более, я подружился почти со всеми игроками «Нью-Джерси» и они мне полностью доверяли. Когда тренер формирует команду, он понимает, что и опытный защитник может сделать ошибку, но, как правило, он не сделает такую, которую объяснить невозможно, поэтому многие предпочитают ветеранов молодым игрокам, причем именно в плейоффе. Но мое время в «Нью-Джерси», увы, ушло, хотя вместе с Жаком Лемэром пришел помощником главного тренера знаменитый защитник Ларри Робинс. Те полтора года, которые я провел рядом с ним, дали мне немало. Я во всех тонкостях узнал о правилах жизни в Лиге. Но даже просто пообщаться с таким легендарным человеком, как Ларри Робинс, уже многого стоит. Мы тренировались вместе, Ларри ведь играл до 42 лет, и я получил ряд ценных советов, как себя держать в форме в таком возрасте, ведь немногие играют на высоком уровне после тридцати. С Ларри мы стали хорошими друзьями.

Подведу итоги своих первых двух сезонов в НХЛ.

Первый сезон я из-за травм не мог считать удавшимся. Я приехал в Америку с поврежденным плечом — упал с мотоцикла накануне отъезда. Когда случилась вся эта катавасия с увольнением из армии, я потерял много друзей. Чтобы отвлечься, я проводил время у ребят — гонщиков на мотоциклах в спидвее и кроссе. Замечательные парни, отчаянные на машинах, но с правильным отношением к жизни.

Команда гонщиков под началом Виталия Русских базировалась на Ленинградском шоссе у «Водного стадиона» — неподалеку от моего дома. Когда я приходил к ним, я чувствовал себя намного лучше — меня окружала компания настоящих мужчин. Мы не обсуждали, что происходит со мной. Ребята сами все понимали.

Как-то раз мне предложили попробовать прокатиться на кроссовой машине большой мощности. Конечно, я не отказался. Круг проехал, второй, потом чуть прибавил газу, а она как сумасшедшая сорвалась с места. Я увидел, что лечу прямо в стену, растерялся, пространство для поворота маленькое, буквально «пятачок». Там стоял вагончик для рабочих, и я направил мотоцикл прямо на его ступеньки, отпустил руль и вылетел на траву. Я так сделал, потому что не хотел падать на асфальт. К счастью, эта огромная машина, взлетев, упала не на меня, а рядом со мной, но я прилично повредил плечо, и весь первый сезон оно болело. Кроме плеча, болело колено, мне пришлось играть в наколеннике. Но главное то, о чем я подробно говорил: огромные потери и моральных и физических сил. Конечно, я рассчитывал на большее и был недоволен сезоном.

Второй год в «Нью-Джерси» у меня начался неплохо, но через месяц я заболел воспалением легких, играл недолечившись. Потом, когда уже сил совсем не осталось, я занялся лечением. Болезнь отняла не один месяц и, конечно, испортила всю картину второго сезона.

Для меня это был ничем не примечательный сезон, рутинная работа. Самым замечательным событием года стало рождение Настеньки.

В первый отпуск мы в Москву не приезжали, были на то определенные причины: Лада проходила обследование у нескольких докторов, чтобы выбрать правильное лечение. Мы хотели ребенка, поэтому все лето решили посвятить главному делу нашей жизни. Съездили только в Пуэрто-Рико. Почему именно туда? Потому что это американская территория, не нужно виз, а мы еще не получили никаких документов, кроме американской рабочей визы в советском паспорте. Вся волокита с родным серпасто-молоткастым паспортом упростилась, когда нам сказали, что в Пуэрто-Рико можно ехать с американской визой. Так мы попали на этот карибский остров и не пожалели, а, наоборот, получили массу удовольствий. Отдых в Пуэрто-Рико — первый отпуск с женой за границей, нас вместе даже в Болгарию не выпускали. Жили мы в городе, где море кристальной чистоты, погода отличная, бассейны какие-то фантастические и в казино можно ходить играть. Я впервые за всю жизнь испытал ощущение абсолютного отдыха, когда ни о чем вообще не думаешь. Там, в Пуэрто-Рико, мы познакомились с Мстиславом Ростроповичем и Галиной Вишневской. Удалось провести с ними всего два дня, но они запомнились надолго.