Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления - Алексей Ракитин

сомневаться — последовало бы непременно расследование и фамилии виновных прозвучали бы. И было бы их много — и непосредственный начальник, и замполит, и командир части, и ещё бы начмеду досталось до кучи. А уж «особисту» влетело бы по самое «не балуй», никто бы не принял его объяснений, что он чего-то не знал и о чём-то не догадывался! Обязан был знать или хотя бы догадываться — ибо работа у него такая, в его распоряжении необходимый агентурный аппарат, техническое оснащение для ведения оперативной работы, финансирование и властные полномочия! Но как было сказано выше, ни одно должностное лицо из числа командного состава в/ч 47051 погон своих не лишилось и даже на пенсию досрочно не отправилось. Значит не было к ним претензий! От слова никаких…

Есть ещё веское соображение, работающее против версии умышленного заражения, совершенного военнослужащим в/ч 47051. Уже не раз и не два в этом очерке обращалось внимание на аномальную продолжительность эпидемии, которая продлилась вплоть до второй декады июня. Однократное заражение не могло дать вспышку инфекции такой длительности. Собственно, мы это видели даже по статистике вновь выявляемых больных. Самоубийца мог распылить аэрозоль всего 1 раз — последний.

26 сентября 1976 г. гражданский лётчик Владимир Серков направил самолёт АН-2 в окна дома № 43/1 по ул. Степная в Новосибирске. Это был суицид, совершенный общественно опасным способом, о котором самоубийца предупредил жену и тёщу заранее. Версия о том, что вспышка сибиреязвенной инфекции в Свердловске в апреле — июне 1979 г. явилась результатом аналогичной суицидальной попытки, имеет право быть озвученной… Хотя она представляется автору совершенно недостоверной и бездоказательной.

У него не было шансов повторить эту проделку как минимум трижды — в конце второй декады апреля, в первых числах мая и в конце первой недели мая (ориентировочно назовём эти даты, хотя сразу оговоримся, что они условны — это 19 апреля, 2 или 3 мая, 6 мая). А ранее мы отмечали то обстоятельство, что развитие эпидемии характеризовалось несколькими «волнами», т. е. периодами затишья, сменявшимися притоком новых больных. Наличие таких «волн» не укладывается в картину одноразового вброса патогена в атмосферу.

Именно поэтому предположение о действиях условного "самоубийцы-вредителя" критики не выдерживает и не может считаться правдоподобным.

Но самый недоверчивый читатель наверняка сохранит в душе сильный скепсис относительно надёжности советской техники и оборудования. И припомнит, как в Чернобыле через 7 лет грохнул реактор или как взорвалась баллистическая ракета на борту ракетного подводного крейсера стратегического назначения (РПКСН) К-219 и справедливо укажет автору: "А ведь там автоматика была не хуже! Там, что ли, не было оборудования с системами взаимной замкнутости?" Мог ли в системах защиты оборудования в Свердловске-19 иметь место крупный неустранимый технический дефект, который привёл к выбросу в атмосферу некоторого количества живых бактерий сибирской язвы?

Следует признать без колебаний, такое, конечно же, могло произойти. Раз в год, как известно, лопата стреляет!

Назовём предположение о масштабном отказе техники (систем безопасности) условно "техногенной аварией".

Надо сказать, что список серьёзных аварий техногенного характера в 1970-1980-х гг. отнюдь не исчерпывается названными выше Чернобыльской катастрофой или взрывом на борту К-219. Навскидку подкину ещё несколько из той же серии: 18 октября 1976 г. — выход из строя главного конденсатора на борту атомной подводной лодки К-387 проекта 671РТ (1 погибший); 28 декабря 1978 г. — авария ядерной энергетической установки на борту РПКСН К-171 во время похода в Тихом океане (3 погибших); 21 августа 1980 г. — пожар на борту атомной подводной лодки К-66 (9 погибших); 24 июня 1983 г. — совершенно эпическое затопление только вышедшей из ремонта атомной подводной лодки К-429 в бухте Саранной на Камчатке (16 погибших). Автор должен признаться, что довольно хорошо ориентируется в этой теме и может продолжить сей список, но не видит в этом особого смысла, поскольку не ставит под сомнение тот факт, что техногенные аварии происходили. И разумеется, системы и механизмы взаимной замкнутости отнюдь не всегда спасали положение.

В Чернобыле, например, защитную автоматику отключили напрочь, что и сделало возможным развитие катастрофы по самому неблагоприятному сценарию. Ненадлежащим образом был проведён ремонт К-429, что также не позволило задействовать штатный алгоритм спасения. Чтобы было понятно, что же натворили с лодкой мастера, упомянем, например, такую деталь: всплывающее спасательное устройство оказалось приварено к корпусу, его лебёдка — разобрана, а выпускающие механизма аварийных буёв были неисправны. То есть головотяпства и показухи в те времена хватало! Автор позволит себе высказаться даже резче: показуха и очковтирательство являлись самой сутью Советской власти.

Но… есть одно важное «но». Советская власть никогда не признавала своей ответственности за неблагоприятные последствия — власть всегда назначала «стрелочника», который должен был понести ответственность за разгильдяйство и головотяпство. Считалось, что система-то хороша — так нас учил марксизм-ленинизм, который непобедим, потому что верен! — да вот только отдельные несознательные граждане своими поступками её дискредитируют. За каждым ЧП и аварией следовал «разбор полётов» и назначение виновных. Кто-то клал на стол партбилет и уходил на неполную пенсию (это был хороший исход!), кто-то — отправлялся под суд. Директора Чернобыльской АЭС Виктора Брюханова осудили на 10 лет лишения свободы; командира К-219 Игоря Британова взяли под стражу, но в дальнейшем дело закрыли и уволили в запас без права ношения формы; командира К-429 Николая Суворова — осудили на 10 лет и т. д. Мы сейчас не касаемся оправданности тех или иных приговоров — нас интересует логика партийно-государственного аппарата.

Кто-то из виновников ЧП и аварий клал на стол партбилет и уходил на неполную пенсию, для кого-то история этим не заканчивалась и виновный отправлялся под суд. Слева направо: суд над руководителями Чернобыльской АЭС; командир подводной лодки К-219 капитан 1-го ранга Игорь Британов; командир подводной лодки К-429 капитан 1-го ранга Николай Суворов.

А логика партийного руководства, повторим, работала так: система партийного руководства признавалась совершенной и непогрешимой, все неприятности списывались на человеческий фактор. Поэтому важно было показать пальцем на виновного, даже если объективно проблема крылась не в некомпетентности этого человека, а огрехах командно-административной системы.

И в каждом из перечисленных выше реальных случаев техногенных ЧП таких виновных называли. Обходились с ними по-разному, не всегда судили, но фамилии виновных назывались и их сейчас можно без особых проблем установить.

А вот в случае свердловских событий 1979 г. мы таких фамилий не отыщем. Потому что никогда никого во вспышке сибиреязвенной инфекции Советская власть не обвиняла. Обвинял Кен Алибек и даже фамилию виновного называл, но автор не станет сейчас её здесь повторять, поскольку считает сообщение Алибека совершенно недостоверным. Алибек договорился до того даже, что заявил, точнее, написал