Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления - Алексей Ракитин

головах всяких там варсеговых-парфёновых-рундквистов и прочих корчевниковых никак не умещается.

Речь идёт о воспоминаниях вдовы военнослужащего из Свердловска-32, прапорщика Ивана Яковлевича Ретнёва. Репортаж с участием этой женщины был снят кинокомпанией ТАУ уже в 21-м столетии и демонстрировался по местному телевидению к годовщине апрельских событий 1979 г. В современном Екатеринбурге есть традиция вспоминать о событиях тех дней и в конце марта — начале апреля там выходят тематические материалы. Так что упомянутый репортаж видели сотни тысяч горожан и жителей Урала, сейчас он, кстати, имеется на youtube, как и масса иных материалов по теме. Рассказ этой женщины довольно прост, даже незатейлив, она, как и многие из потерпевших, сетует на нерасторопность властей, на растерянность тех дней, разного рода непонятки и т. п. Женщина эмоциональна, что легко понять — воспоминания травматичны, задевают за живое — в общем, пережить такое даже врагу не пожелаешь.

Но есть в этих воспоминаниях один очень любопытный момент, что называется "подсказка для умного". Вдова говорит о том, что планировалось организовать прощание с телом умершего в Доме офицеров части — это такая воинская традиция, автор полагает, что ничего тут расшифровывать не надо. Так вот в последнюю минуту прощание запретили и тело из больницы не выдали вообще. И предписанное уставом прощание на кладбище — с отданием воинских почестей почётным караулом — не производилось. Членов семьи, разумеется, такое отношение задело, поскольку всё это было сделано без объяснений и, судя по всему, не вполне корректно.

Но речь сейчас не о политесах и не о корректности. Иван Яковлевич умер 9 апреля 1979 г. на 41-м году жизни. Прощание с ним должно было пройти на 3-й день, т. е. 11 числа. На 10 апреля его запланировать было никак нельзя просто в силу определенных бюрократических моментов. Будучи военнослужащим, Иван Яковлевич не имел паспорта и проживал вне военного городка, а в этом случае порядок выписки был несколько иным, нежели в случае смерти гражданского лица. То есть на 10 апреля никто бы прощание и похороны планировать не стал, самое раннее — это 11 апреля, либо последующие дни.

Если прощание с умершим от сибирской язвы прапорщиком изначально планировалось, но было отменено в последний момент, стало быть, эта отмена произошла либо 10, либо 11 апреля. По смыслу слов вдовы — именно 11. Но никак не раньше 10-го!

Ещё раз, то же самое, но другими словами: 9 апреля никто в командовании Уральским военным округом знать ничего не знал о сибирской язве! Потому что, если бы о вспышке инфекции уже было известно, то вопрос об организации прощания в Доме офицеров части вообще бы не поднимался! Ибо карантин введён — это раз! — и особо опасный труп никто из морга родным не выдаст — это два…

Таким образом, мы совершенно явно упираемся в 10 апреля — первое число, когда в Свердловске заговорили о сибирской язве. Перед нами независимое подтверждение точности воспоминаний Фаины Абрамовой и Льва Гринберга, назвавших 10 апреля датой постановки диагноза.

На этом автор считает, что все инсинуации, связанные с «таинственным» визитом в Свердловск-19 генерала Смирнова, начальника 15 управления Генштаба, можно отбросить, как бессодержательные. Говорить просто не о чем. Даже если генерал-полковник Ефим Иванович Смирнов и появлялся в Свердловске-19, то по причинам, никак не связанным ни с сибирской язвой, ни с мифической «утечкой», ни с «неисправным фильтром».

После всего, изложенного выше, автор полагает возможным закончить и обсуждение версий, связанных со случайной утечкой патогенных бактерий из лаборатории на территории Свердловска-19.

Генерал-полковник Смирнов с 1960 г. возглавлял 15 управление Генерального штаба МО СССР, отвечавшее за подготовку Вооруженных сил к ведению войны в условиях применения биологического оружия. Конспирологи и разного рода обладатели «уральского ума» утверждают, что в первых числах апреля 1979 г. Ефим Иванович приезжал в Свердловск, якобы для организации борьбы с сибиреязвенной инфекцией. Автор же считает, что даже если такой визит и имел место в действительности, то никакой связи с сибирской язвой не имел, поскольку в первой декаде апреля диагноз вообще не ставился и инфекционная вспышка не определялась в принципе.

Тот, кто считает, что военные микробиологи в Советском Союзе фильтровали воздух в своих лабораториях пылесосом, может продолжать верить в неисправный фильтр. А почему нет? Отечественные журналисты и писатели руками верят в такое! Тот же, кто понимает, что военная лаборатория, работающая с самыми смертоносными вирусами и бактериями на планете, защищена много лучше, надеюсь, понял, что неисправность фильтра не могла привести к тем последствиям, которые приписывают ей разного рода некомпетентные граждане.

И в этом месте, наверняка, кто-то из проницательных читателей может сказать: «Хорошо, случайная неисправность, как причина, не подходит, но как быть с умыслом? Что, если какой-то военнослужащий умышленно обошёл системы защиты и сделал всем „козью морду“? Можно ли исключить возможность подобной необычной мести?»

Подобное возражение имеет право на существование. В Советском Союзе бывало, конечно, всякое, в том числе и катастрофы, и злой умысел с использованием техники. В сентябре 1976 г., например, совсем незадолго до описываемых событий, 24-летний советский лётчик Владимир Серков сел за штурвал самолёта и умышленно таранил дом № 43/1 по ул. Степная в Новосибирске. Так он попытался отомстить жене и тёще, причём, предупредил их о своём намерении накануне. Женщины ушли из дома, никого не предупредив об угрозах, и в результате пострадали совершенно посторонние люди (3 жителя дома погибли в момент тарана, ещё 1 умер в больнице, а кроме того, 11 человек получили ранения различной степени тяжести, из них 4 — тяжёлые. Из 4 погибших и умерших трое были детьми младше 7 лет). Было ли следствие по этому делу? Разумеется, всем сестрАм, как говорится, досталось по серьгАм. В ходе расследования, в частности, выяснилось, что Серков вообще не мог быть лётчиком, ибо страдал эпилепсией и имел серьёзные травмы головы. Вскрылись грубые нарушения в системе работы наземных служб аэропорта «Северный», допустивших несанкционированный вылет самолета, фактически его угон. Были приняты серьёзные меры по реорганизации работы аэродромных служб, а все персонально ответственные руководители положили на стол партбилеты и лишились постов.

Кстати, это был вовсе не единственный случай такого рода, кончали с собой подобным образом и боевые лётчики. И всегда эти трагические инциденты расследовались и виновные находились. Или назначались — это как угодно можно называть, но для нас сейчас важна не игра в слова, а констатация того факта, что Советская власть во всех подобных случаях не оставляла без наказания руководителей виновного на разных этажах власти.

И если бы некий военный микробиолог, работавший в Свердловске-19, надумал покончить с собой столь изощренным способом, как распыление в военном городке аэрозоля с бактериями сибирской язвы, то можете не