Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

как это сделал его верный сообщник. На данный момент, однако…

— Господин спикер!

Матиу Олсин вскочил на ноги точно по сигналу, подняв руку, словно ища признания, и Жоэлсин серьезно кивнул.

— Председатель признает уважаемого старшего делегата от Тарики, — объявил он.

— Спасибо, господин спикер, — сказал Олсин. Он прошел по центральному проходу к кафедре рядом со столом секретаря и повернулся лицом к сидящим делегатам.

— Уважаемые делегаты, — начал он, — обычно в это время старшие члены палаты по очереди приветствуют наших новых членов, после чего эти новые члены впервые обращаются к палате. Однако сегодня наша республика сталкивается с беспрецедентным вызовом, который принес невыразимые страдания нашим гражданам и который угрожает принести еще худшие последствия. В этих обстоятельствах я считаю, что для нас гораздо важнее справиться — во всяком случае, в меру наших возможностей — с этой проблемой, и я прошу, чтобы палата приостановила действие обычных правил процедуры, чтобы сделать это.

— Было предложено приостановить действие правил, — нараспев произнес Олсин. — Есть ли второй?

— Господин спикер, я поддерживаю предложение! — громко заявил Бартоломейо Жеффирсин, один из новых делегатов от Уэстмарча.

— Запрос был поддержан, — объявил Олсин. — Председатель призывает к голосованию. Все в поддержку запроса, пожалуйста, подтвердите это, сказав «да».

В ответ раздался грохот, хотя было ясно, что некоторые из высокопоставленных делегатов были менее чем довольны тем, что он не разрешил никаких дебатов.

— Все те, кто выступает против, скажут «нет».

Прогрохотал второй ответ, и Олсин на мгновение склонил голову набок. Затем…

— Большинство согласно, — заявил новый спикер, и он, вероятно, был прав, хотя голосование было достаточно близким, большинство других спикеров предпочли бы поименное голосование, чтобы подтвердить это. Однако Олсин не хотел рисковать, и никто не хотел — или не осмеливался — требовать этого.

— Мастер Жоэлсин, вы можете продолжать, — сказал он.

— Спасибо, господин спикер, — сказал Жоэлсин с подобающей серьезностью, затем повернулся обратно к залу.

— Коллеги-делегаты, — снова сказал он, — все мы знаем природу нынешнего кризиса в нашей любимой республике. Понимаю, что было много споров о причинах финансовых и экономических потрясений, охвативших Сиддармарк, но их серьезность нельзя отрицать. Как и тот факт, что ущерб, по-видимому, неуклонно растет, даже пока мы наблюдаем. И я хотел бы заявить палате, что результаты недавних выборов проясняют взгляд электората на их причины и на то, кто несет за это ответственность. Перевес в победе лорда-протектора Жермо был почти три к одному, и многие из наших новых членов пользовались таким же перевесом в своих родных провинциях. В сложившихся обстоятельствах считаю, что это наш первостепенный долг перед нашими избирателями, цель, ради которой мы были избраны и отправлены в Сиддар-Сити, — претворить в жизнь повестку дня лорда-протектора. Знаю, что некоторые члены этого зала сомневаются в мудрости предложений лорда-протектора Жермо, и предвижу, что дебаты могут стать оживленными. Тем не менее, считаю — как, полагаю, и многие из вас, — что время для разговоров давно прошло. Пришло время действовать, друзья мои! За действия, которые устранят многочисленные кровоточащие раны нашей республики… а также привлекут к ответственности тех, кто нанес эти раны! Господин спикер, я предлагаю, чтобы закон об экспроприации и общественной помощи был вынесен на рассмотрение палаты для обсуждения и скорейшего принятия.

* * *

— Что ж, это один из способов сделать плохое еще хуже, — с отвращением сказал Раско Джиллмин Валису Макхому через обеденный стол. Он покачал головой. — И ублюдки — простите за мой язык, Глория, — он виновато посмотрел на Глорию Макхом, — собираются выйти сухими из воды.

— Я замужем за человеком, который тоже когда-то был солдатом, Раско, — сухо сказала Глория. — А до этого он был охотником Грей-Уолл, слишком много времени проводившим в тавернах и салунах. Я уже слышала это слово раньше. Нередко предваряется очень неэлегантным термином, предназначенным для молодых людей, которые просто слишком близки со своими матерями. — Губы Джиллмина дрогнули. Глория Макхом получила значительно больше формального образования, чем ее муж, но она никогда не смотрела свысока на Валиса или его друзей-ветеранов. — И в этом случае, думаю, вы слишком добры к ним, — продолжила она, еще раз подтверждая свою осведомленность о ставках. — На самом деле, думаю, вам следовало бы применить к ним этот неэлегантный термин, потому что это именно то, чем они являются. Не говоря уже о том, чтобы быть тупее камней, если они действительно хотят это сделать.

— Тогда, возможно, ты оскорбляешь камни, — вздохнул он, — потому что они все равно собираются это сделать.

Глория склонила голову набок, затем посмотрела на Макхома, изогнув бровь.

— Раско прав, — сказал он, отвечая на невысказанный вопрос. — Они собираются довести это до конца, и у них, вероятно, было бы необходимое количество голосов, даже если бы у остальных выживших хватило мужества встать со мной и ним на полу палаты. Чего, как я полагаю, неудивительно, они не делают и не будут делать.

Губы Глории сжались, но она только понимающе кивнула. Едва ли было удивительно, что делегаты, не принадлежащие к клике Хиджинсу, которые пережили выборы, имели довольно проницательное представление о том, что новое большинство сделает с любым, кто его отвергнет.

— И действительно ли эта «Программа Хиджинса» так плоха, как мы думали? — спросила она, переводя взгляд с одного делегата на другого. — Или я должна предположить из того, что только что сказал Раско, что это еще хуже?

— Думаю, хуже, — мрачно сказал Макхом. — Судя по тому, как сформулирован закон, я не уверен, что мы сможем защитить чарисийцев