Время зимы - Айя Субботина

— Ты поедешь в Сьёрг, — велела мудрая, на что Хани молча согласно кивнула.

Мудрая повторила то, что прежде сказала Арэну. Девушка слушала не перебивая, только изредка в ее взгляде читалось то удивление, то непонимание.

— Чужестранцев фергайры не станут слушать, но ты отмеченная, — говорила Мудрая. — Покажи им, что видела, покажи, как Яркия защищалась. Они должны повернуть свое зеркало в нашу сторону, пока враг не стал слишком силен. Когда вернешься, с подмогой и наставлениями фергайр, — старуха пожевала губы, раздумывая, — твоя вина будет искуплена.

— Но что скажет эрл?

— Если ваши кони будет резвы, то поглядит в след их задницам. Собирайтесь, нужно выехать, пока ночь скроет вас. Дозорные, хвала богам, всегда не прочь выпить моего чая с черноягодой. Ну? — Она недовольно посмотрела на них. — Чего глаза вытаращили, что лососи на нересте?

Арэн, поняв, что она серьезна, взял Хани за руку, забрал у нее увесистый мешок с вещами, и, ни слова не говоря, выволок из дома. Девушка едва поспевала за его быстрым шагом. На полпути к "Медвежьей лапе", остановился и толкнул северянку в темноту между домами. Возле амбара, где ему довелось стать свидетелем расправы, послышалась возня. Все те же двое здоровяков подхватили с земли последнее обезглавленное тело и поволокли его за частокол, скорее всего для того, чтоб тоже предать огню.

— Где твоя лошадь? — Шепотом спросил он, прижимая девушку спиной к стене. Тень скрыла их от пары деревенских, идущих мимо.

— В конюшне при постоялом дворе, — скороговоркой ответила Хани.

— Жди здесь, никуда не уходи. — Он уже собирался уйти, но задержался, вдруг поняв, что в последний раз говорит с нею. По крайней мере до того дня, как она вернется из столицы, если боги будут щедры и сохранят им жизни. Арэн хотел сказать девушке что-то ободряющее, но он всегда с трудом находил нужные слова. Поэтому просто погладил ее по голове, как сделал бы, будь на месте северянки Эбейль. — Ты спасла всех нас.

Она растерялась, не зная, как реагировать. Арэн готов был биться об заклад, что девушка уже давно не слыхала ласковых слов.

— Ты остаешься? — поняла она.

— Остаюсь. Раш упрямец, у него осиное жало вместо языка, но он защитит тебя.

Она кивнула, молча, соглашаясь. Как в доме Мудрой. Решительности ей придавал страх.

— Наши кони будут быстрее ветра, Арэн, — пообещала она.

Больше медлить было нельзя. Дасириец, не оборачиваясь, вынырнул из темноты, нарочно делая вил, что путается со шнуровкой на штанах, будто ходил по малой нужде.

На первом этаже постоялого царила тишина. Не было ни его товарищей, ни купца. Только хозяин протирал столы, собирая плошки, полные расплывшихся свеч. Арэн чувствовал на себе его взгляд все время, пока поднимался по лестнице. На втором этаже царила темень. Пришлось немного обождать, пока глаза привыкнут к темноте. Когда черноту ночи разбавили серые оттенки, Арэн шагнул в сторону комнаты, которую делил на двоих с Рашем.

Карманника не было. Арэн послал ему всяческих проклятий, раздумывая, где бы тот мог коротать время в столь поздний час.

Ждать пришлось недолго — дверь легко отворилась и в щель, тонкой тенью, юркнул Раш. Арэн мигом кинулся к нему, схватил карманника за грудки.

— Это я, ты чего?! — Раш ловко вывернулся, нырнув Арэну под руку.

— Где тебя носит? Опять окучивал чью-то молодуху?

Карманник секунду медлил, будто прикидывал, стоит ли сознаваться.

— А тебе то что, — нехотя бросил он, озлобившись. — Я обета безбрачия не давал.

— Собирайся, — коротко бросил Арэн. — Поедешь в Сьёрг.

— С рассветом и соберусь, а теперь спать охота.

— Нельзя ждать рассвета. Поедешь с Хани, она все расскажет в дороге. И перестань таращиться, как филин.

Раш, начав понимать что к чему, достал из-под кровати вещевой мешок, послабил завязки и на всякий случай проверил, все ли на месте. Зажечь свечу Арэн не дал.

— Думаешь, Конунг станет со мной говорить? — только и спросил Раш. — Я не дасириец, вряд ли мои слова будут значить больше, чем комариный писк.

— Тебе не нужно говорить о том, ради чего мы приехали в Артум. Главное, чтобы Конунг узнал, что творится на юге его земель. Слушай Хани. — Арэн ненадолго задумался, его лоб взбороздили морщины. — Чем скорее вернетесь, тем лучше. Кто знает, сколько будет нападений. И станет ли сил отбить их.

— Мы едем только вдвоем? Я и эта девчонка?

— Ты и Хани, — нарочно поправил карманника мужчина. — Довези ее в Сьёрг в целости, слышишь? Любой ценой.

— Ладно, — было видно, что Рашу не по душе компания северянки.

Но Арэн видел в Раше единственно верный выбор. Миэ? Она слишком изнежена, хоть и красноречива. Ее очарования хватило бы, чтоб пробиться к владыке Севера, уговорить его и даже привести за собой на край страны, но если никто не будет ее подгонять, до столицы они с Хани доберутся не раньше, чем через десяток дней. Банру? Жрец не смог бы убедить его самого, не то, что правителя Артума. А Раш изворотлив и ловок; у него острый глаз и хорошо подвешенный язык.

Они выбрались через окно по веревке. Тем же путем Арэн собирался после вернуться обратно в комнату.

— Куда теперь? — Раш выжидающе посмотрел на мужчину, когда они вывернули из-за угла постоялого, стараясь прятаться в тени домов.

Ночь была безлунная, даже звезды скрылись за снежными тучами. Арэн указал ему на темный закоулок, уходивший в дома.

— Хани там. Погоди, — остановил его, когда карманник уже шагнул в указанном направлении. — Дозор. Мудрая собиралась напоить их чаем.

— Что бы это значило?

Мимо, негромко переговариваясь, прошли северяне-каратели, остановились около Мудрой, почтенно склонив головы. Дозорные поделились кружками, куда старая щедро плеснула из меха.

— Не знаю, но пока она там с ними, нужно ждать. — Арэн присел на корточки, стараясь не упускать и виду старуху, которая подливала обоим дозорным что-то из бурдюка, который принесла с собой.

— Этак мы околеем раньше, чем здоровяки сваляться с ног, — ворчал Раш, от холода переступая с ноги на ногу. — Может старуха из ума выжила, позабыла, чего ради к ним шла?

Арэн угрюмо молчал. Что будет, когда утром эрл и другие деревенские обнаружат, что Хани сбежала? Дасириец не сомневался, что Мудрая говорила всерьез и не обманывала его, но хватит ли ее убедительности, чтоб защитить их от ярости эрла? И что сказать Миэ и Банру? С какими глазами говорить, почему он не дал им права самим решить свою участь?

Сомнения окружили Арэна, подобно черной туче и глодали его, вгрызаясь в самое нутро.

— Уходит. Старуха уходит. — Голос карманника вырвал его из тяжких раздумий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});