Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

Лихтер осел в воду очень низко: вероятно, он был полностью загружен, а судя по периодически взлетающим в небо цветным ракетам, он вез боеприпасы. В нем все время что-то взрывалось, словно кто-то подбрасывал в костер горсти патронов.

Мы отошли подальше и направились в западном направлении, чтобы разыскать Пика и оказать ему необходимую помощь. В это время открыли огонь береговые батареи. Мы увеличили скорость и дальше пошли на зигзаге. Мы уже успели отойти на внушительное расстояние и приступили к поискам катера Пика, когда ночное небо озарилось яркой вспышкой и прогремел чудовищный взрыв. Наша лодка содрогнулась, словно по ней стукнули гигантским подводным молотом. Столб огня и дыма взметнулся в небо на 1500 футов. Лихтер взорвался.

Мы продолжали идти в западном направлении и через некоторое время услышали доклад Пика о том, что повреждения устранены. На рассвете мы соединились и вместе с триумфом вернулись в Бастию.

Меня очень беспокоило состояние наших раненых. Матрос Брейшоу был в тяжелом состоянии – у него было несколько страшных ран по всему телу. А Престон был ранен в лицо шрапнелью, и я серьезно опасался за его глаза. Как только мы бросили якорь, их немедленно отправили в госпиталь в сопровождении медика базы. Здесь было вполне прилично налажено медицинское обслуживание, в отличие от нашего первого опыта в октябре. Но бедняга Брейшоу – хороший матрос и приятный человек – на следующий день умер, после чего у нас уже не было настроения радоваться несомненному боевому успеху.

Мы все отлично понимали, что иногда за вражеские корабли придется платить жизнью наших людей – такова арифметика войны. Но с этим было чрезвычайно тяжело смириться и вовсе невозможно забыть, особенно если погибший пользовался любовью и уважением команды.

У нас тоже не обошлось без повреждений, правда, они были не слишком серьезными: один 20-мм снаряд взорвался на шкафуте слева по борту и покорежил защитные щиты «пом-пома». Еще один снаряд попал в бортовой топливный бак, но, к счастью, не поджег его. Мы всегда старались как можно дольше держать бортовые танки полными, потому что жидкий бензин в полном баке менее взрывоопасен, чем его пары в пустом.

У Пика два 20-мм снаряда снесли выхлопные трубы, и машинное отделение сразу наполнилось дымом – оставаться там стало невозможно. Люди покинули помещение и смогли вернуться, только когда туда забрался моторист в противогазе и заткнул дыры. На 657-й повреждения оказались незначительными.

Дуг ввел неукоснительное правило: все лодки должны получать топливо сразу после возвращения в гавань. Несмотря на бурные ночные события, мы при первой возможности приняли на борт все необходимое, довольно быстро устранили полученные повреждения и к полудню уже снова были готовы к вечернему выходу в море. На коротком совещании командиров было решено, что на очередное патрулирование выйдут 657-я, 663-я и 669-я, а мы и Пик останемся, чтобы отправиться в море следующей ночью, если будет необходимость.

Стэн Барнс присутствовал на совещании и доложил, что его катера вышли точно в назначенное место и, как было приказано, принялись производить как можно больше шума, но все их старания оказались поблекшими по сравнению с чудовищным взрывом, который мы случайно добавили к шоу.

Корни, Тони и я проводили ушедших в море товарищей, после чего приготовились провести спокойный вечер на борту. Перед Корни стояла тяжелейшая задача написать родителям Брейшоу, Тони собирался перенести с черновиков записи в вахтенный журнал, а мне следовало проверить с рулевым кое-какие счета. Участие в боевых действиях не может отменить повседневную работу.

Прежде чем лечь спать, Тони и я вышли на мостик подышать свежим воздухом. Ночь была темной и удивительно спокойной. Наши лодки отправились в район, лежащий немного севернее места нашей вчерашней стычки. Заметят ли они что-нибудь?

Ответ на этот вопрос я узнал на следующее утро ровно в 4.00. Меня разбудил громкий скрежет по корпусу корабля – рядом швартовалась лодка – и рев двигателей рядом с ухом. Я сбросил шерстяное одеяло, которым укрывался, и понесся по трапу на верхнюю палубу.

С мостика 663-й мне улыбался Деррик.

– Как все прошло, Деррик, удачно?

– Признаться, наши надежды не оправдались. Мы наткнулись на конвой лихтеров в сопровождении кораблей эскорта и, конечно, атаковали. Но на 657-й и 659-й возникли какие-то неисправности, и пришлось уходить. Мы определенно потопили торпедный катер и, почти наверняка, лихтер. – Деррик зевнул и потянулся. – Твоя очередь завтра, Ровер. Иди спать, пока есть возможность. Ночью ее уж точно не будет.

Он оказался прав. Дуг и команды трех лодок смертельно устали после двух беспокойных ночей. Поэтому Корни получил команду вести небольшое подразделение из 658-й и 655-й, а также американского катера «РТ-217» на ночное патрулирование.

Как только стемнело, мы вышли в район патрулирования, расположенный к югу от острова Капри, и приступили к поиску. Все-таки исключительно удобная вещь этот американский радар, постоянно осуществляющий поиск вокруг. Мы практически не рисковали подвергнуться внезапному нападению противника, а сами имели все шансы заблаговременно обнаружить конвой.

Четыре часа прошли спокойно, затем раздался звонок из радиорубки. Корни снял крышку с голосовой трубы:

– Мостик – говорит капитан.

– Сигнал от старшего офицера береговой группы (оперативное командование в Бастии). Здесь сказано: «Замечено подозрительное перемещение противника в районе Вада-Рокс. Немедленно приступайте к патрулированию участка от Секке-де-Вада до Пьомбино».

– Спасибо, понял.

Корни сбежал вниз по трапу в штурманскую рубку и внимательно изучил карту вместе с Тони. Спустя несколько минут мы уже легли на новый курс и со скоростью 22 узла двигались в северном направлении. Чтобы добраться до нужного участка, нам потребовалось два с половиной часа. Здесь мы снова приступили к поиску, медленно двигаясь на юго-восток со скоростью 5 узлов.

Было 4 часа утра – пора было подумать о возвращении домой, и как раз в это время щелканье динамика радиотелефона заставило нас стряхнуть остатки сна.

– Привет, Корни, это Дойл. – Речь командира «РТ-217» не узнать было невозможно – он был выходцем с юга. – У меня здесь сразу несколько целей, расстояние 4 мили, пеленг 85 градусов, курс норд, скорость 12 узлов. Конец связи.

– Привет, Дойл, это Корни. Роджер.

И снова Корни отправился к Тони в рубку. Времени на размышления не было. Быстрый взгляд на карту, несколько точных движений измерителем – вот и все. Вернувшись на мостик, Корни уверенно приказал:

– Поворачиваем на северо-восток, Ровер. Увеличь обороты до 1800 (около 22 узлов). – Он взял трубку радиотелефона. – Привет, Пик и Дойл. Это Корни. Курс северо-восточный, 22 узла. Конец связи.

Мы набрали скорость и легли на новый курс. Корни объяснил, в чем заключается его план. Он хотел обогнать конвой и пересечь его курс, чтобы атаковать со стороны берега, где низкие облака и высокий берег сделают нас практически невидимыми.

Через 20 минут Тони закончил прокладку и доложил, что подойти к берегу будет невозможно. Тогда Корни решил атаковать с западного направления. В условиях плохой видимости, если мы к тому же снизим скорость, можно будет подобраться к противнику, оставаясь незамеченными.

Дойл постоянно сообщал новую информацию. По мере сокращения расстояния на экране его радара появлялись новые детали. Судя по всему, нас ожидала жаркая ночь.

– Вижу по крайней мере пять целей, Корни. Расстояние 1000 ярдов.

Когда расстояние сократилось до 500 ярдов, мы, наконец, смогли рассмотреть конвой в бинокли. Он состоял из шести лихтеров в двух колоннах. Единственным видимым кораблем эскорта был торпедный катер, замыкающий конвой.

Непрерывная линия кораблей представляла собой идеальную мишень для торпедной атаки. Поэтому Корни приказал Пику и Дойлу уходить влево и действовать по обстановке. Дойл выпустил одну торпеду – мы ждали, затаив дыхание. Расстояние составляло всего 300 ярдов, и Дойл доложил, что торпеда движется правильно, однако взрыва не последовало.

– Черт побери! Лихтера, должно быть, идут без груза! – воскликнул Корни. – Нет смысла тратить торпеды.

Он отозвал Пика и начал медленное движение вдоль замыкающих судов конвоя. А тем временем РТ тоже вышел из боя, оказавшись на юго-западной стороне, причем он двигался с такой скоростью, что его тут же заметили с вражеского катера и открыли огонь. Для нас положение сложилось идеальное – внимание противника было отвлечено. В течение минуты мы приблизились на 100 ярдов, причем для команды вражеского катера оставались невидимыми.

Думаю, немцы так и не поняли, откуда был нанесен удар. Совершенно очевидно, о нашем присутствии он узнал только после мощного бортового залпа, произведенного одновременно нами и 655-й. Снаряды попали в цель, и в течение каких-то 30 секунд он остановился – в машинном отделении и на мостике начались пожары. Какой-то безрассудно храбрый артиллерист, должно быть в порыве отчаяния, выпустил в нашу сторону очередь, но один выстрел нашего 20-мм «пом-пома» заставил смельчака замолчать.