Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

На следующий день мы перешли в Бастию и сразу же приняли участие в операции по широкомасштабной высадке.

Далеко на юге армии союзников были остановлены между Неаполем и Римом. Они вели тяжелые и упорные бои, и их положение усугублялось отвратительной погодой. Была намечена высадка дополнительных сил союзников, которым предстояло отрезать немцев от их главных снабженческих баз в Риме. Высадка планировалась в небольшом порту Анцио, расположенном в 30 милях к югу от Рима. Существовала надежда, что наши войска быстро продвинутся в глубь территории, соединятся с 5-й армией и будут готовы идти дальше к Риму, предварительно изолировав опорный пункт в Кассино. (На деле немцы повели себя не так, как хотелось бы, не допустили проникновения со стороны Анцио и вынудили наши войска вести долгие и изнурительные зимние сражения, прежде чем началось наступление на Рим.)

В предстоящей высадке нам была отведена следующая роль: совместно с американскими патрульными торпедными катерами РТ нам предстояло ввести в заблуждение противника, заставив его поверить, что одновременно идут высадки войск союзников в разных местах. Для этого мы должны были создать достоверную картину подготовки к высадке в районе Чивитавеккья – к северу от Рима. Планировавшие эту операцию командиры надеялись, что ложная высадка, по крайней мере, задержит отправку войск в район Анцио. Поэтому наши инструкции заключались в следующем: «создать как можно больше шума в окрестностях».

Основной метод – проигрывание пластинок с записями звуков вторжения, транслируя их через громкоговорители: грохот разматывающихся якорных цепей, отрывистые команды десантникам и так далее. У нас имелся запас фейерверков, призванных исполнять роль вспышек больших орудий, а на РТ установили дополнительные громкоговорители, что вызвало некоторую растерянность моряков. В отличие от обычного бесшумного подхода нам предлагали произвести как можно больше шума. Что ж, это хоть какое-то разнообразие.

Мы вышли в море ровно в 17.00 и взяли курс на Чивитавеккью. Все-таки приятно было ощущать себя сплоченной командой! Впереди шел Дуг на 657-й, за ним следовали мы на 658-й, затем Томми на 663-й, Питер Барлоу на 659-й, позаимствованной в 57-й флотилии, и Пик на 655-й. Незадолго до полуночи мы прибыли в точку встречи с американцами в 4 милях к югу от острова Джильо и все вместе направились к берегу со скоростью 14 узлов.

В этом месте наша программа была прервана. Неожиданно захрипел и ожил динамик радиотелефона. Мы дружно повернули головы в его сторону. Перед выходом в море был получен недвусмысленный приказ не нарушать радиомолчание без острой необходимости. В чем дело?

– Привет, Уимпи, это Стэн! – Мы переглянулись. Стэн Барнс был командиром флотилии американских РТ. Должно быть, у них что-то произошло. – У меня цель на направлении красный-4–0, расстояние 2800 ярдов. Что мне делать? Оставить ее вам и продолжать основное задание?

– Сколько их? – услышали мы ответ Дуга. – Не сомневайтесь, мы о них позаботимся.

– Похоже, один большой и два маленьких. Они все ваши. Удачи, Уимпи.

Мы увидели, как колонна РТ, плавно изогнувшись, повернула вправо. Дважды мигнула сигнальная лампа с 657-й, мы увеличили скорость и продолжали держаться за ее кормой. Ночь была очень темной, видимость не превышала 500 ярдов, поэтому заблаговременное сообщение американцев, имевших совершенные радары, было очень полезным. Теперь мы могли рассчитывать, что наши собственные, значительно менее эффективные радары засекут цели и помогут нам их не потерять.

В общем, начало было хорошим. Через несколько минут мы услышали:

– Всем «собакам» от Уимпи. Одна цель прямо по курсу, 1500 ярдов, другая – на направлении зеленый-2–0, 1700 ярдов. Обе приближаются. 18 узлов. Первой атакуем цель слева по борту.

Я сразу передал всю нужную информацию артиллеристам, предупредив, что следует готовиться к атаке цели слева по борту. Мы приближались к кораблям противника с кормы, догоняя их, а наше присутствие все еще оставалось незамеченным.

В 2.07 мы увидели корабли. Этот момент для меня всегда был наиболее тяжелым – начинают дрожать руки, внутренности в животе сжимаются, и при этом следует сохранить лицо, никому не показать, как ты себя чувствуешь.

Я опустил бинокль и пробормотал в трубку телефона:

– Всем орудиям: противник в пределах видимости, слева по борту один лихтер с торпедными катерами на траверзе. Приготовиться!

Расстояние быстро сокращалось, но с лихтера не открывали огонь. Но очень скоро они нас увидят…

– «Собакам» от Уимпи: открыть огонь!

Я нажал кнопку зуммера и, как обычно, удивился немедленному и оглушающему отклику. Создавалось впечатление, что, вдавив пальцем ничем не примечательную кнопку, я одновременно открыл огонь из всех орудий на борту. Пять канонерок открыли огонь по одной мишени. Не приходилось сомневаться, что только после первых попаданий противник нас заметил. Должно быть, с его конца зрелище было потрясающее. Пять непрерывных потоков трассирующих пуль и снарядов сходились над ним, а ответный огонь он мог вести не более чем по двум из нас.

Он все-таки ответил – наверное, от отчаяния. Мы на 658-й даже не удивились, когда в качестве мишеней он выбрал именно нас и 657-ю – все же мы были первыми двумя кораблями в колонне.

Ожил телефон, и голос с явным йоркширским акцентом, принадлежавший нашему стюарду Кристону, бодро доложил:

– Престон и Брейшоу ранены, сэр, но орудие в порядке. Занять их место?

– Конечно! – прокричал я в ответ и доложил новости Корни.

Все остальные орудия вели яростный огонь по лихтеру, ответный огонь которого начал ощутимо ослабевать. В нескольких местах на палубе корабля противника уже виднелись пожары.

Я заметил, что на 657-й прекратили огонь – цель сместилась в корму. Я тоже нажал кнопку зуммера, чтобы огонь прекратили, и, пока мы выполняли резкий поворот за лодкой Дуга, внимательно следил за целью. Остальные последовали за нами, и началось сближение для второй атаки. Кристон уже устроился на сиденье в башне «пом-пома» и ждал приказа. Тони проводил Престона и Брейшоу в штурманскую рубку, где пытался оказать им первую помощь. Я послал одного наблюдателя, чтобы поработал заряжающим, и мы снова открыли огонь.

Тут на сцену вышли вражеские торпедные катера. Для меня так и осталось загадкой, почему они не приняли участия в первой перестрелке.

Вероятно, нападение застало их врасплох и они сочли более уместным переждать в стороне? Но теперь их команды явно оправились от неожиданности и открыли огонь. Один из них внезапно повернул и на бешеной скорости устремился к нам, яростно стреляя из всего наличного оружия. Он пулей проскочил между 659-й и катером Пика, едва не своротив нос последнего. Вражескому катеру изрядно досталось от наших лодок, но он продолжал движение и очень быстро исчез в темноте. Мы так и не узнали, то ли его командир решил, что с него достаточно и пора спасать свою шкуру, то ли на катере просто вышло из строя рулевое управление, то ли он действительно пытался протаранить 655-ю, но промахнулся.

Второй немецкий катер, изрядно потрепанный нашим огнем, огрызался недолго. Вскоре орудия на нем замолчали, катер остановился, а яркие языки пламени принялись лизать надстройку. Лихтер тоже горел, явно лишившись способности сопротивляться.

В динамике раздался искаженный радиосвязью голос Пика, непривычно напряженный:

– Уимпи от Пика: я поврежден, выхожу из боя и следую курсом на запад.

Я оглянулся и увидел корму удаляющегося катера Пика. Но Дуг снова шел на сближение с лихтером, намереваясь с ним покончить. Это было похоже на стрельбу по трупу, но огонь разгорелся еще больше, и теперь мы могли быть уверены: это судно не привезет грузы на фронт.

Лихтер осел в воду очень низко: вероятно, он был полностью загружен, а судя по периодически взлетающим в небо цветным ракетам, он вез боеприпасы. В нем все время что-то взрывалось, словно кто-то подбрасывал в костер горсти патронов.

Мы отошли подальше и направились в западном направлении, чтобы разыскать Пика и оказать ему необходимую помощь. В это время открыли огонь береговые батареи. Мы увеличили скорость и дальше пошли на зигзаге. Мы уже успели отойти на внушительное расстояние и приступили к поискам катера Пика, когда ночное небо озарилось яркой вспышкой и прогремел чудовищный взрыв. Наша лодка содрогнулась, словно по ней стукнули гигантским подводным молотом. Столб огня и дыма взметнулся в небо на 1500 футов. Лихтер взорвался.

Мы продолжали идти в западном направлении и через некоторое время услышали доклад Пика о том, что повреждения устранены. На рассвете мы соединились и вместе с триумфом вернулись в Бастию.

Меня очень беспокоило состояние наших раненых. Матрос Брейшоу был в тяжелом состоянии – у него было несколько страшных ран по всему телу. А Престон был ранен в лицо шрапнелью, и я серьезно опасался за его глаза. Как только мы бросили якорь, их немедленно отправили в госпиталь в сопровождении медика базы. Здесь было вполне прилично налажено медицинское обслуживание, в отличие от нашего первого опыта в октябре. Но бедняга Брейшоу – хороший матрос и приятный человек – на следующий день умер, после чего у нас уже не было настроения радоваться несомненному боевому успеху.